Первой ее мыслью было позвонить Адаму, но она знала, что пока он вне досягаемости – только завтра следовало ждать его возвращения во дворец на Босфоре. Но затем она пришла к выводу, что это даже к лучшему. Она сама справится со своими проблемами, и помощь ей в этом не требуется.

Правда, Рашид скрыл от нее, что вскоре станет главой совета директоров конгломерата и крупнейшим держателем акций с долей в шестьдесят два процента, к тому же он все это время держал ее взаперти, как птицу в золотой клетке, но ведь она была с ним счастлива, разве нет? Они не были влюблены друг в друга, и оба это знали. Сама она ни разу не думала о том, что их отношения могут быть продолжительными, и не притворялась, что это не так. А потому, сидя в постели в его доме, она спокойно обдумывала сложившуюся ситуацию, чтобы найти из нее достойный выход, не принимая в расчет личные отношения.

Мирелла постаралась вспомнить все, что знала о торгах, – каждую деталь, все преимущества и недостатки этой операции. Через час она пришла к выводу, что следует подписать бумаги, но не говорить Рашиду о том, что она подслушала его телефонный разговор. Она доиграет до конца по его правилам, а потом заявит, что давно знала об истинных мотивах его отношения к ней, но просто ему подыгрывала.

Он вошел в комнату на цыпочках и радостно улыбнулся, когда увидел, что она не спит. Этот человек обладал волшебным даром, помогающим ему использовать свои чары для достижения желаемого результата.

Да, не случайно он носил прозвище «убийца женщин». Обольщение женщин было у него в крови, составляло часть его натуры, пронизывало каждую клетку его тела. Возможно, у нее навсегда останется теплая память об этом человеке, и она до конца дней будет благодарна ему за то, что он раскрыл ее индивидуальность, сумел сделать партнершей в своей любовной игре.

Прежде чем он подошел к кровати и сел на ее край, атмосфера в комнате изменилась: его сексуальные флюиды, природная веселость, животная похоть, прорывающаяся сквозь оболочку цивилизованного человека, отвлекли Миреллу от тягостных мыслей. В руках он держал целый ворох коробок с одеждой, обувью и прочими вещицами, которые он с облегчением бросил на кровать.

– Ну, привет, – улыбнулся он, прикоснувшись кончиками пальцев к ее губам и проведя ими по ее подбородку. Ее тело отозвалось на его прикосновение, и он, почувствовав это, снял пиджак и галстук, откинул простыню, которой она укрывалась, и сел у нее в ногах. – От тебя всегда нужно ждать сюрпризов. Я собирался взять тебя с собой в Сари сегодня утром. Ты хорошо провела время?

– Чудесно.

– Я так и думал.

В его тоне она уловила какой-то странный намек, но пропустила его мимо ушей. Она решила не думать о том, известно ли ему что-нибудь о ее отношениях с Адамом.

– Где Бриндли? – спросила она. – Надеюсь, он вернулся с тобой в Стамбул и документы в порядке?

– Да, все готово. Бриндли отправился в «Хилтон» переодеться. Я скоро за ним заеду. Поскольку я не знал о том, что ты вернулась, я пригласил его и еще нескольких иностранных послов на ужин в «Ода-Лала». Почему ты никогда не делаешь того, о чем тебя просят, и не остаешься на том месте, где тебя оставляют? Теперь тебе придется ужинать в одиночестве, потому что отменить договоренность я не могу, и взять тебя с собой – тоже. Тебе не следует встречаться там с послами и их женами, лучше, если ты познакомишься с ними завтра на приеме во дворце Долмабасе.

– Надеюсь, ты не собираешься развращать моего поверенного? – хмыкнула Мирелла. – Впрочем, незачем беспокоиться об этом, коль скоро ты пощадил даже меня. – Она сделала попытку подняться.

Рашид остановил ее, положив руки ей на плечи, и рассмеялся. Аккуратно, но настойчиво он заставил ее снова лечь на подушки и дернул за ворот рубашки. Пуговицы разлетелись в разные стороны, обнажив ее шею и грудь.

– И зачем ты это сделал? – спросила она.

– А ты как думаешь? Ты возбуждаешь меня, и мне нравится не только играть с тобой в эротические игры, но и принимать вызов, который ты мне бросаешь.

Он наклонился и стал покрывать поцелуями ее шею, грудь, руки. От него не укрылась страсть, вспыхнувшая в ее глазах.

– Какой прекрасный камень! – проговорил он вдруг, рассматривая бриллиант на ее пальце. – Не помню, чтобы я видел его раньше. Ты нашла его на Немрут-Даги?

– Ты же знаешь, что на Немрут-Даги нет драгоценностей, только остатки древних гробниц. Он из ювелирного магазина Гарри Уинстона в Нью-Йорке.

– Ты хочешь, чтобы я узнал подробности от тебя, или предпочтешь остаться таинственной и хитроумной?

– Лучше таинственной и хитроумной. Как ты. По крайней мере до тех пор, пока я не оформлю эту сделку и мы не расстанемся.

В ответ он поцеловал ее в губы. Необузданная страсть мгновенно вспыхнула в нем, и он одним рывком разорвал на ней рубашку. Не владея собой, он повалил ее на кровать, его пальцы ласкали ее клитор, заставляя ее стонать от наслаждения. И вдруг он остановился. Приподняв ее голову за подбородок и тяжело дыша, он пристально посмотрел в ее пылающие яростью глаза.

– Я считаю тебя невыносимой.

– Я это знаю, Рашид. Мы оба знаем, что все кончено. Вернее, кончен наш роман, а наши отношения никогда не придут к логическому завершению. Я благодарна тебе за то, что ты показал мне приятные стороны жизни, и всегда буду благодарна. Ты навсегда останешься моим другом, но теперь я хочу любви, Рашид, а этого ты дать мне не можешь. И об этом мы тоже с тобой знаем.

Мирелла видела, что его озадачили ее слова. Он попробовал переубедить ее, уверяя, что доставит ей такое наслаждение, какого она никогда не испытывала, и это произойдет после того, как он вернется из «Ода-Лалы». Мирелла сделала вид, что не сомневается, и только тогда он успокоился.

– Рашид, я знаю, каким ты можешь быть, когда даешь выход своей сексуальной энергии. Я согласна, но только не сегодня. Развлекайся сам и дай мне отдохнуть. Я очень устала после восхождения. Завтра, Рашид. Придет Бриндли, и я подпишу документы. Потом мы отправимся на прием, отпразднуем сделку, и тогда ты сможешь отвести меня по дороге наслаждений в самое пекло порока.

Мирелла подумала, что, наверное, никогда не забудет его взгляда – страстного, чувственного, пылающего, как угли адского костра.


Вечером Бриндли и Рашид ждали ее в холле. Они стояли возле статуи Аполлона и мирно беседовали, попивая шампанское. При виде ее они обернулись, и по их лицам Мирелла догадалась, что выглядит неотразимо.

Она долго провозилась с прической, и теперь ее волосы, пушистые и тщательно завитые, волнами ниспадали на плечи, оставляя открытым лицо. Обтягивающее платье с короткими рукавами и длинные, по локоть, перчатки подчеркивали изящество ее фигуры. На ее шее, в ушах, на запястьях и груди всеми цветами радуги переливались драгоценные камни – подарки Рашида и фамильные украшения Оуджи.

Мужчины галантно провозгласили тост в ее честь, подняв бокалы, и она предложила пройти в библиотеку, чтобы поскорее покончить с подписанием бумаг. Когда все формальности были выполнены, Мирелла попросила снова наполнить бокалы.

– Теперь мне хотелось бы кое-что объяснить. Я намерена быть сегодня на балу не только самой красивой, но и самой богатой женщиной.

Они выпили за это, а Мирелла повернулась к Рашиду с обворожительной улыбкой и просунула руку ему под локоть:

– Ты счастлив?

– Да, очень. И не только я, но и все мои предки. Потому что сегодня восстановилась справедливость. Это начало новой жизни, новой эры. И не только для тебя, но и для меня.

Тогда Мирелла повернулась к Бриндли и произнесла невинным тоном:

– Я понимаю, что в это трудно поверить, но, стараясь вникнуть во все эти дела, я совсем забыла, сколько же мы наторговали. Так сколько?

В этот момент стоило взглянуть на Рашида. Та беспечность, с какой она задала этот вопрос, потрясла и болезненно задела его. Мирелла подумала, что он не сдержится и скажет что-нибудь резкое, но она ошиблась. Рашид сумел справиться с яростью, и вскоре напряжение стерлось с его лица, уступив место добродушной улыбке.

– Семьсот восемьдесят миллионов долларов.

– Боже мой! Кто-то, наверное, заложил душу дьяволу, чтобы собрать такую сумму наличными. Его стоит пожалеть, кем бы он ни был. Впрочем, ему, видимо, действительно этого очень хотелось.

Рашид и Мирелла переглянулись, в глазах их застыла ледяная неприязнь, которая постепенно уступила место грусти, а затем взаимному признанию ума и находчивости партнера.

– За дружбу и восхищение, которые есть разновидность любви! – провозгласила она, поднимая бокал. С этой минуты Рашид стал ей другом.

Глава 28

Дворец Долмабас был великолепен, как и те высокие гости, что собрались здесь. Когда-то это помещение служило резиденцией последнему султану, и, едва переступив порог дворца, Мирелла поблагодарила свою прабабушку Рокселану за то, что та, не ведая об этом, круто изменила ее жизнь. В тот момент, когда Мирелла ступила на ковровую дорожку, ведущую от машины к широким дверям дворца, ей пришла в голову идея публично объявить о своей связи с Рокселаной.

При входе в бальный зал она задержалась перед зеркалом и сказала Рашиду:

– Я бы хотела, чтобы обо мне доложили как о Мирелле Рокселане Оуджи Уингфилд. И прошу тебя, не нужно говорить, что это опасно и что для меня лучше оставаться в тени. Ведь мы с тобой знаем, что теперь в этом нет необходимости, правда?

– Ты не перестаешь меня удивлять. – Изумление сменилось на лице Рашида восхищением. – Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь.

– Хочу. Иначе зачем бы я попросила изменить свое имя, включив в него имя моей благодетельницы? И еще я хочу, чтобы с этого момента ты говорил всем правду о том, кто я на самом деле и почему я оказалась здесь.

По окончании обеда Рашид пригласил ее на первый танец.

– Ну вот, теперь ты самая красивая и богатая женщина на балу, и к тому же находишься в центре всеобщего внимания. Оглянись. Все смотрят только на тебя. Теперь все пути назад для тебя отрезаны. – Он крепче прижал ее к себе, кружась в зажигательном вальсе. – Так же как не будет для тебя выхода из «Ода-Лалы» сегодня ночью, – прошептал он ей на ухо. – Сегодня я стану твоим господином, а ты – моей рабыней. На всю оставшуюся жизнь. Ты станешь для меня второй Гамаюн. – Он почувствовал, как она напряглась в его объятиях, и улыбнулся: – Правда, звучит восхитительно?