После этого случая он ушел из разведки.

Элфи выругался вполголоса. Треклятая ракета должна взлететь уже сейчас, с минуты на минуту. Он пролез через дырку в ограде, которую проделал заранее, загнув края разреза, чтобы не зацепиться за проволоку. «Клондайк» примерно в полумиле отсюда, но в ясном ночном воздухе ракета будет хорошо видна.

«Ну давай же, Лэш, сволочь ты такая! Стреляй!»

Элфи потрогал запальный шнур и потряс коробок со спичками. Он сделал все так, как в старые времена, изготовил ранцевый заряд, сложил все в мешочек из плотной джутовой ткани и вывел наружу шнур.

Здание подстанции большое, построено из железобетонных блоков. Ни одна душа не заметит горящий шнур. Элфи проверял его тысячи раз. У него будет четыре минуты, чтобы смыться отсюда. Уйма времени. Он успеет не слишком торопливо пройти по улице, впрыгнуть в свою развалюху и свалить отсюда.

«Давай же, Лэш!»

После подстанции ему нужно доехать до запасного блока и поджечь шнур там.

Элфи застыл на месте, вглядываясь в небо. Черноту ночи прорезал зеленый след, светящаяся ниточка устремилась вверх и взорвалась снопом зеленых звездочек. Элфи с облегчением вздохнул. Наконец-то. Пора.

Он чиркнул спичкой и зажег шнур.


Джим Оберон резко дернулся и очнулся. Он задремал, и звонок будильника грубо разрушил его сон.

Джим включил в вагончике свет и поднес к глазам часы. Час ночи. Пора двигаться. Он свесил ноги на пол и потянулся. Потом обернулся и похлопал по заднице лежащую в постели девицу, укрытую простыней.

— Отстань, — пробурчала та спросонья.

— Ты что, решила остаться здесь? Мне пора идти.

— Посплю еще немного. Потом уйду. Вернешься — меня уже не будет.

— Как хочешь.

Оберон встал с постели, отыскал брюки и натянул их на себя. Потом надел носки, ботинки и, дотянувшись рукой до шкафчика, достал оттуда темный галстук.

Девица заворочалась, повернулась к нему, подняла припухшие веки и удивленно вытаращила на него сонные глаза.

— Чего это ты так вырядился?

— Спи, спи, детка.

— Собрался на работу? — Она зевнула, села на кровати и покосилась на часы. — Ты же говорил, что сейчас не работаешь?

— Не работаю. Но мне нужно повидаться с одним человеком — как раз по поводу места. Он сегодня в ночную смену. Давай, спи. — Оберон достал темный плащ и накинул его на плечи.

— Что-то во рту пересохло. Принеси водички, а?

— Возьми сама. Мне некогда. — Джим посмотрел на девицу. Она сидела на кровати, развесив голые сиськи. Зевнула и почесала длинными ногтями голову. У нее были каштановые блестящие волосы. Оберон вспомнил, как она извивалась и визжала несколько часов назад. Да, эта штучка хороша в постели. — Ну ладно, черт побери! — Он налил полный стакан воды и подал ей.

Оберон осторожно вышел на улицу и плотно закрыл за собой дверь вагончика. Ночь была совсем черной.

Джиму показалось, что он очутился внутри бутылки темного стекла. Тихо ступая, он подошел к своей древней машине, уселся на сиденье и включил зажигание.

Он подъехал к «Клондайку» и припарковался на стоянке для работников клуба. Обошел здание, оказался у входа на кухню, вошел внутрь, не встретив ни одного знакомого. Насколько ему удалось понять, на него никто не обратил внимания. Оберон пробрался через кухню и попал в коридор. Примерно в два часа ночи он проверил комнату дежурного рядом с портиком. Она была свободна.

Оберон с облегчением вздохнул. Он не знал точно, когда здесь появится охранник, чтобы открыть ворота. Скорее всего не раньше, чем подъедет бронеавтомобиль. Но нельзя было рисковать и опаздывать.

Оберон вошел в комнатку и спрятался за дверью. Сел на пол. В руке у него был наполненный песком старый носок. Он вертел его в руках, перекладывал из одной в другую. Закурить не решился. Запах дыма привлечет внимание охранника, когда тот войдет в дверь, насторожит его.

Шестьдесят минут никогда не тянулись для Оберона так долго… да и для нервов его это было серьезным испытанием. Несколько раз в коридоре раздавались шаги. Люди проходили мимо двери. Один подошел, постучал, ругнулся и ушел прочь. Другой приоткрыл дверь, просунул внутрь голову и окликнул:

— Ханки? Ты здесь? — И ушел, не зажигая света.

Прошла еще целая вечность. Наконец в коридоре послышались шаги. Открылась дверь, и в комнату вошел человек. Он потянулся к выключателю. Оберон неслышно, будто привидение, поднялся на ноги, ударил охранника песочной колотушкой по голове, за ухом, и подхватил его, прежде чем тот успел грохнуться на пол. Потом аккуратно устроил поверженного на полу, связал ему руки и ноги веревкой, которую специально принес для этой цели, и заткнул кляпом рот.

На охраннике была форменная фуражка. Оберон надел ее на себя, прежде чем подойти к окну и выглянуть на улицу. Пока пусто. Он запер дверь на замок и приготовился ждать дальше. Машина должна вот-вот появиться. Оберон нервничал. Связанный охранник зашевелился и застонал, но Оберон даже не повернул к нему головы.

Бронемашина может появиться в любую минуту.


Дебби появилась в холле довольно поздно, было уже больше двух часов ночи. Сэм уговаривал ее остаться в номере.

— Мне надо проследить за кое-какими делами.

Ты поспи здесь, малышка. Я вернусь к тебе еще до рассвета. Потом вместе сходим поплаваем.

Но Дебби никак не могла уснуть. Слишком многое нужно обдумать, слишком сильные, неожиданные и новые для себя ощущения она пережила за последние несколько часов. После того как Сэм ушел, она еще некоторое время оставалась в постели. Потом тоже встала, оделась и выскользнула в коридор.

Спустившись вниз, Дебби заглянула в казино. В центральном зале оставалось всего несколько игроков. Она увидела мужа, он застрял у рулетки. Пол не посмотрел в ее сторону, и Дебби не стала подходить к нему.

Что она ощущает сейчас? Стыд? Раскаяние? Чувство вины? Дебби подумала-подумала, но ничего похожего в себе не обнаружила. События этой ночи просто увеличили пропасть между ними, а сама трещина образовалась сразу после церемонии бракосочетания. Она не считала, что изменила мужу. Это Пол предал ее, изменил ей. Конечно, не физически, но в некотором смысле его измена гораздо более жестока и безжалостна. Физическую измену Дебби, наверное, могла бы и простить, по крайней мере понять.

Нет уж, она ничего не должна Полу! Ничем ему не обязана! Между ними все кончено, и сегодня же она ему об этом скажет. Если, конечно, сможет удержать его вдалеке от игральных столов достаточно долгое время, чтобы успеть нормально поговорить.

Дебби вышла на улицу в ночь, в жаркий и душный воздух. Казалось, она нырнула в горячую ванну.

Возле бассейна никого не было. Дебби медленно побрела к воде, глубоко задумавшись. Она встала на бортике и устремила взгляд на поблескивающую гладь.

Тут до ее слуха донеслось покашливание. Она огляделась вокруг и увидела Эндрю Страдвика, сидящего под зонтиком. Дебби не особенно удивилась, снова встретив его здесь. Он казался ей неизменным атрибутом этого бассейна, постоянно присутствующим здесь — и днем, и ночью.

Дебби вдруг поняла, что ужасно рада видеть этого человека. Она пошла к его столику. Полковник с усилием поднялся на ноги.

— Здравствуйте, мистер Страдвик.

— Добрый вечер, юная леди. Или, наверное, лучше сказать «доброй ночи».

Полковник стоял покачиваясь. Сегодня он был куда сильнее пьян, чем она привыкла видеть. Дебби придвинула стул для себя.

— Почему вы здесь, а не там? Почему не распространяете ваши системы?

— Моя дорогая, о чем вы говорите! В такое время здесь остаются одни завсегдатаи, а они твердолобые консерваторы! — Полковник хихикнул. — Мои покупатели — туристы, новички, те, кто попадает сюда в первый раз.

— Мой муж еще там, в зале. Он крепко завяз, — с горечью в голосе проговорила Дебби.

Полковник сочувственно крякнул.

— Поверьте, дитя мое, мне очень жаль, что все так получилось. Знай я об этом заранее, никогда не стал бы продавать ему свою систему.

— Что вы, ваша система здесь совершенно ни при чем. Он начал играть буквально сразу, как только мы попали сюда. Просто голову потерял. И я уверена, вел бы себя точно также даже без вашей системы.

— Может, мне следует поговорить с ним…

— Этот разговор ничего не изменит и не исправит.

— Пожалуй, вы правы. — Полковник вздохнул и отхлебнул из своего стакана. Потом, прищурясь, внимательно, изучающе посмотрел на нее. — К тому же подозреваю, что у вас появились и другие проблемы.

— Верно, так и есть.

— Может, вы хотите поговорить об этом? — деликатно предложил полковник. — Знаю, я старый гриб, иногда не в меру болтливый. Но я умею и слушать. Я хорошо слушаю. И как-то так получилось, что мы с вами не совсем посторонние люди.

Дебби вдруг пришло в голову, что это в общем-то правда. И она выложила полковнику все, включая и то, что произошло между ней и Сэмом Хастингсом сегодняшней ночью. Ничего не утаила. Немного позже Дебби поняла, почему она вывернула душу наизнанку перед едва знакомым человеком. Ее отец был замкнутым, неразговорчивым, все держал в себе, ни с кем не делился своими мыслями, чувствами. Работа на ферме была для него самым важным делом. Он не был суровым отцом, но Дебби никогда не считала возможным довериться ему, рассказать о своих переживаниях. Несколько раз, в юные годы, она пыталась поговорить с ним откровенно. Отец слушал вполуха, поглаживая ее по голове, отпускал несколько заезженных советов и возвращался к своим занятиям.

Сегодня впервые в жизни Дебби встретилась с человеком, которому смогла раскрыть душу.

Полковник оказался внимательным, сочувствующим слушателем. Закончив рассказ, Дебби почувствовала полное эмоциональное опустошение, но ей стало неизмеримо легче. В какой-то момент ей вспомнился отец, и это тоже было хорошо. Она чувствовала огромную благодарность полковнику за это ощущение.