Макс осмотрел его с ног до головы:

— Где? В песочнице? Ты, главное, беги быстрее. Большие туши тяжелее двигаются.

Туша зарычала и двинулась на Макса.

— С этой секунды твой квест усложнился.

— Да он и так не был лайтовым.

Макс подмигнул жирному и повернулся наконец-то ко мне, я смотрела на него сквозь слезы, тяжело дыша. Он вдруг закрыл медленно глаза, а потом открыл, провел большим пальцем по губам и скривился. И только в эту секунду я поняла, что ему не нравится моя красная помада, стерла тыльной стороной ладони, скорее автоматически, а он поднял палец вверх, потом повернулся к жирному и неожиданно ударил его ребром ладони по горлу, тот рухнул на колени, задыхаясь и кашляя. С ревом поднялся на ноги, бешено вращая глазами, но его удержали охранники.

— Убью суку, — заревела туша, пытаясь вырваться из рук охранников.

— В очередь. Номерки выдают по понедельникам, а сегодня пятница. Выживешь — будешь крайним.

Макс посмотрел на клетки с пантерами, потом перевел взгляд на собак и снова на людей с охотничьими ружьями. Я скорее прочла по губам, чем услышала, как он тихо выругался.

— Вы сможете убить друг друга чуть позже, — радостный голос ведущего снова привлек внимание гостей. — Мы предоставим вам эту возможность в полной мере. Итак, вернемся к правилам. Игроки бегут по определенному маршруту. Смотрите на экраны с картой. Красным пунктиром проведен путь игрока к финишу, а синим пунктиром — путь охотников и хищников. Бежите вы с завязанными глазами и руками. Квест рассчитан на время — у вас фора двадцать минут. За это время половина из вас выйдет из игры и вы, по идее, уже должны будете достичь оврага. Бегите вдоль него. На каждом из вас есть датчик. С его помощью мы видим, кто из вас все еще жив, а вы слышите писк, если сбились с маршрута. Ваши датчики будут вести вас к победе. Все честно. Кто первым пересечет финишную ленту на том конце заповедника — тот выиграл, даже если он не единственный выживший и уцелевший.

Теперь о ваших препятствиях, помимо завязанных глаз и рук. Через двадцать минут по вашему следу пойдут… Та-да-да-дам — пантеры. Не собачки. А еще через десять — охотники. Каждый из них имеет право вывести вас из игры ранив или… паф — пристрелив, разодрав, сожрав. Это касается и ваших соперников. Никаких правил. Будьте готовы к тому, что вам будет очень страшно и больно. Каждый из вас получил возможность принять допинг. Кто-то воспользовался, а кто-то отказался. И еще, вы всегда можете сделать себе одолжение — покончить с собой.

Гости заржали, а я почувствовала, словно медленно падаю с обрыва и не могу дышать. Это не квест — это убийство. Самое настоящее. Групповое, жестокое, циничное убийство. Я посмотрела на свою пустую тарелку, потом на типа, сидящего рядом. У него за поясом виднелась рукоять ножа. Вспомнила, как до этого он метал его в голову одной из стриптизерш, и нахмурилась. Снова перевела взгляд на Рустама. Тот увлекся разговором с соседом. Они что-то весело обсуждали на своем языке, показывая пальцами куда-то вглубь деревьев. Я снова повернулась к типу с ножом, тот вовсю увлекся выстраиванием полосок кокса на серебряном портсигаре. Аккуратно выравнивая их в ряды, он поправлял края, постукивая свернутой купюрой по столешнице. Я протянула руку и, закусив губу, потянула за рукоять. Он как раз втянул первую полоску, а я наклонилась поправить чулок, выдернула нож и сунула за кружевную резинку, медленно выпрямилась, быстро посмотрев на Рустама — занят болтовней, урод. Тяжело дыша перевела взгляд на соседа — тот все еще благоговейно поправлял оставшиеся две полоски.

— На ваших датчиках есть кнопка самоуничтожения, — голос ведущего снова послышался сквозь звон адреналина в ушах. — Нажали и бац — все проблемы и мучения окончены. Все продуманно только для вас. И да, на авторское право разработки подобных игрищ господин Ахмед не претендует. Стырено, подслушано, увидено. Правообладателям обещан процент — пару кусков вашего мясца или пуля промеж глаз. Ну что? Начали?

"Да" заорали только гости, игроки заметно приуныли, а я залпом осушила бокал с шампанским и тут же опрокинула второй. От ужаса зуб на зуб не попадал.

Участникам начали завязывать глаза, в этот момент я выбежала из-за стола и бросилась к Максу, рывком обняла за талию, прижимаясь всем телом. Под рычание Рустама "Куда, сука?"

От неожиданности Макс вздрогнул, а я впилась в его губы жадным поцелуем, но он оторвал меня от себя, яростно глядя мне в глаза.

— Ты что творишь?

— За чулком нож, внутри, — задыхаясь и снова целуя, — возьми.

— О-го-го. А приз по ходу сам выбрал себе победителя, — ведущий засвистел, оглушая присутствующих звуком, — Делаем ваши ставки на сладкую парочку.

Макс обхватил мой затылок пятерней, сильно сжимая, и сам впился в мой рот, шаря ладонью между ног, вверх, по внутренней стороне бедра, когда нашел нож слегка прикусил мою губу.

— Засунь мне за пояс спереди. Вытяни рубашку. Быстрее, мелкая. — И снова дико целует мой рот, лихорадочно сминая бедра, спину, грудь. Скрывая общим хаосом лихорадки мои движения.

Толпа возбужденно улюлюкает, хлопает, свистит, а я сунула нож ему за пояс, и Макс тут же оторвался от моих губ. Посмотрела в глаза, а там все та же дикая ярость. Словно, он бы с удовольствием этот нож мне в сердце вогнал или горло перерезал.

— Выживи, пожалуйста. Прошу тебя.

Сама не поняла, как слезы на глаза навернулись.

— Выживу. Ты мне выбора не оставила.

— Обещаешь?

Я вцепилась в его руки с мольбой и отчаянием, понимая, что шансов нет. Ни единого. И что не хочу руки разжимать. Отпускать его туда. Взгляд немного смягчился, но ровно на секунду.

— Обещаю. Все. Потом разберемся.

Оттолкнул от себя и похабно усмехнулся в камеру.

— Всегда нравлюсь женщинам. Черт их разберет, за что, но они выбирают меня.

ГЛАВА 15. Андрей

За несколько часов до этого

Я отдал короткий приказ водителю ехать в сторону центра города, именно там мы условились встретиться с Максом. Обсуждать их встречу с Татьяной по телефону было не совсем безопасно. В нашем мире уши имеют не только стены… В очередной раз мысленно возвращаясь к разговору с врачом, я понял, что внутри не возникло практически ни одной эмоции. Меня давно перестала удивлять человеческая подлость, низость, фальшь и лицемерие. Каждый из нас сам решает, кем ему быть, кем стать и какое место занять. Есть истины, которые непросыхающими чернилами прописывает на полотне жизни опыт. Он самый жесткий педагог, уроки которого ты вынужден будешь освоить. Вопрос в другом — сделаешь это с первого раза или же, пытаясь сопротивляться, выставляя против его доводов какие-то свои, личные, вначале потеряешь от хриплого крика голос, а дальше твои глаза перестанут видеть мир в цветных тонах, потому что он утонет в бескомпромиссном монохроме.

Сотовый валялся на соседнем сиденье, постоянно мигая от наплыва звонков. Я изредка бросал короткий взгляд на дисплей, на ходу решая, кому стоит ответить. Со временем учишься фильтровать не только людей, но и информацию, которую они могут выдавать.

Очередной вызов… От отца. Скулы напряглись, как и пальцы, которые непроизвольно сжались в кулаки. У меня никогда не возникало желания разговаривать с ним, но я всегда отвечал, так и не задумываясь, почему — жалел или понимал, что у нас осталось слишком мало времени.

— Я слушаю…

— Здравствуй, сын. Как поживаешь?

— Я в пути сейчас, дел невпроворот. Как здоровье? Фаина с тобой?

— Да что ты со мной как нянька тут? Сговорились вы все, что ли? Что за дела? Куда едешь, Андрей?

— Важные дела. Не для обсуждений. Ты отдыхай больше, я заеду на днях. Может, нужно что-то?

Услышал на том конце провода тщательно скрываемый вздох — глубокий такой, тяжелый, если бы кто не знал Саву Ворона, то поверил бы даже, что там проскользнуло сожаление.

— Не нужно, все есть у меня. Держитесь там, если что — я всегда на месте.

— Не беспокойся, у нас все под контролем. Как и всегда. Не болей.

Я нажал на отбой и опять почувствовал легкое раздражение. Чем больше он пытался делать вид, что мы так и остались семьей, тем сильнее во мне нарастало желание доказать ему противоположное. Только и в этих эмоциях я себя жестко контролировал, понимая, что равнодушие ранит куда сильнее. Водитель припарковался возле ресторана "Прага" и я, отдав ему необходимые распоряжения, вышел из машины.

В мою сторону направлялась чета Вавиловых. В первые секунды мне казалось, что я обознался, но, присмотревшись, понял, что да, это они. Владимир Вавилов — один из олигархов, как и мы, родом из 90-х, владелец алюминиевых заводов, сети казино и подпольных борделей, широкоплечий, высокий, чем-то похож на медведя. Он выходил из ресторана, двигаясь широким шагом, а вслед за ним бежала как собачонка его жена Жанна, удел который еще хуже, чем полового коврика для обуви. Она терпела его унижения, побои, тщательно замазывая синяки и отлеживаясь по несколько раз в год в больницах, собирая себя по частям. Об их парочке знал весь город, одни ей сочувствовали, другие — злорадствовали, третьи — восхищались, до чего же нужно любить деньги, чтобы так за них цепляться. Последнее событие, о котором еще долго говорил весь столичный бомонд, только добавил им убежденности в том, что бесхребетный, лишенный воли и достоинства человек — хуже пустого места. Вавилов организовал шикарный прием, по высшему разряду, на котором гостей развлекали звезды мирового шоу-бизнеса. Концентрация элитного алкоголя, наркотиков, безотказных топ-моделей и сильных мира сего на квадратный метр площади просто зашкаливала. На таких вечеринках решались серьезные дела, налаживались контакты и вершились судьбы — и все это под мишурой дикого веселья и порочных развлечений. Он расхаживал среди всего этого великолепия, словно царек, который обозревает собственные владения, контролируя, чтобы каждый присутствующий понимал размах его щедрости. Он заливался все большим количеством алкоголя, время от времени дергая за локоть законную супругу, которая, проглатывая стыд и неудобство, улыбалась гостям, играя роль любезной хозяйки. Через несколько часов Вавилов, еле держась на ногах от выпитого, смахивая с носа остатки кокса, схватил микрофон и объявил, что специально для уважаемых гостей приготовил особый подарок.