— Нет, еще не приносили…

В голосе Лены послышалось беспокойство.

— Ну, ничего, — Вера постаралась придать своему голосу больше уверенности. — Значит, скоро принесут, ты только не волнуйся. Тебе это сейчас вредно, ты же пока совсем слабая. Поднаберись сил. Я тебе, кстати, бульон принесла в термосе. Мама сварила.

— Спасибо, я не хочу пока…

— Надо, — настаивала Вера. — А цветы я вот сюда поставлю, чтобы ты их видела. Я так рада, что все хорошо закончилось, — продолжала Вера. — Ты себе представить не можешь, как я волновалась. Петя тоже испереживался. Мама сказала, что он все время с тобой был, да?

— Да, он только что ушел домой отсыпаться… Буквально за несколько минут до тебя. Вы не встретились?

— Нет, я же со служебного входа вошла. Могу себе представить, как он обрадовался сыну! Не думали еще, как назовете?

— Раньше думали, если родится дочка, назовем Верой, а если мальчик, то Андреем.

— А приданое для малыша готово? — поинтересовалась Вера.

— Да, все есть… А ты сама-то как? Как Саша? Как тетя Варя с тетей Зоей? Расскажи мне о них…

— Хорошо, хорошо, все расскажу… Леночка, тебе подушки не надо поправить? Давай я тебя повыше положу, хочешь?

Устроив подругу поудобнее, Вера стала рассказывать ей последние новости, но, заметив, что у Лены потихоньку закрываются глаза, замолчала.

— Ты только не уходи… — шепотом попросила Лена.

— Поспи, я не уйду. Спи…

Из больницы Вера вышла, когда на Москву медленно опускались весенние сумерки. С наслаждением вдохнув свежий воздух, она стала спускаться по каменной лестнице. Вечер был удивительно теплый, и Вера решила немного пройтись. За Лену теперь она была спокойна. Как только принесли малыша, настроение у молодой мамы сразу улучшилось, да и Петя снова пришел. Перейдя дорогу, Вера оглянулась назад, туда, где на фоне фиолетового неба темнел фасад старого больничного здания. Почти все окна в палатах были ярко освещены.

Вера вошла в длинную аллею, которая тянулась от больницы почти до Садового кольца. Фонари тем временем уже зажгли. В их мягком свете были хорошо видны аккуратные, выкрашенные в белый цвет лавочки. Днем на них всегда было много народа, а сейчас аллея уже пуста. Все вокруг отдыхало от дневной суеты, даже не было слышно шума машин. С двух сторон дорожки росли старые тополя, наверняка ровесники тянувшихся вдоль аллеи больничных корпусов.

Вера медленно шла, наслаждаясь окружавшей ее тишиной. Вот где-то вдалеке послышался шум машин. Садовое кольцо сразу же оглушило ее. Ночное небо прочертили желтые дорожки фонарей. От их ярких огней закружилась голова… Как же изменилась Москва! Витрины магазинов пестрели разноцветными огнями. По тротуарам неторопливо прогуливались люди. Слышался чей-то смех. На душе у Веры стало отчего-то легко и спокойно…

За ужином Вера с родителями обсуждали последние новости.

— Ну как там дела? Видела маленького? — спросила Надежда Павловна.

— Да, видела. Он такой хорошенький! — восторженно отвечала Вера. — Глазки такие темные и волосики вьются…

— А Лена как себя чувствует?

— Лучше. Когда малыша принесли, совсем повеселела. Кстати, у него уже имя есть — Андрей.

— Андрей? Хорошее имя. Можно звать Андрюшей, а если ласково, то Андрюшенькой, — сказала Надежда Павловна. — Петя сейчас с ней?

— Да, он сменил меня. Знаешь, мамочка, мне показалось, Петя просто необыкновенно счастлив. Он так смотрел на Лену… — Вера замолчала, не в силах подобрать нужного слова. — Понимаешь, это трудно объяснить словами. У него глаза просто лучились!

— Думаю, ей повезло с мужем, — задумчиво произнесла Надежда Павловна.

— Вообще-то мне тоже повезло, — сообщила Вера.

— Ну, ладно, везунчики, — сказал Федор Николаевич, вставая из-за стола. — Спасибо за ужин, все было очень вкусно. Ты бы почаще приезжала, дочь. Для меня одного твоя мама так не старается.

— Как тебе не стыдно! — Надежда Павловна в шутку нахмурилась.

— Стыдно. Поэтому я спешно ухожу смотреть телевизор. А вы здесь поболтайте о своем, девичьем.

Посмеявшись над мужскими привычками, женщины стали убирать со стола.

— Я сама помою посуду, мамочка, — предложила Вера.

— Ну уж нет, — сказала Надежда Павловна. — Иди отдыхай: у тебя был трудный день.

Я сама помою.

— Мамочка, я хочу с тобой еще немного посидеть…

Они немного помолчали.

— Вера… — тихо начала Надежда Павловна. — Я вот все хотела поговорить с тобой… Скажи мне, только правду, хорошо?

Вера кивнула.

— Ты действительно счастлива, дочка?

Несмотря на то что вопрос прозвучал вроде бы невинно, Вера сразу же поняла: это всего лишь вступление к чему-то более серьезному.

— Да, мамочка, счастлива, — осторожно ответила Вера. — Я очень люблю Сашу, ты же знаешь…

— Это я знаю.

Сделав небольшую паузу, Надежда Павловна снова спросила:

— А он тебя?

Вера непонимающе посмотрела на мать. Что она имеет в виду?

— Конечно, любит, — спокойно подтвердила она. — А что?

— Да так, ничего… Это я просто спросила… — Выражение лица Надежды Павловны стало даже как бы безразличным. — Мы редко видимся, поэтому я не могу наблюдать за вашими отношениями.

— Я живу очень хорошо, — Вера постаралась успокоить мать.

Надежда Павловна нервно постукивала ложечкой по столу, и это выдавало ее волнение.

— Понимаешь, я тебя еще об одной вещи хотела спросить…

Вера приготовилась выслушать все, что накопилась в душе у матери за последние месяцы, которые они не виделись. Она была готова к подобному разговору, понимая, что мать не вздохнет облегченно, пока не узнает о ее жизни все подробно. Вера решила во что бы то ни стало успокоить мать.

— Скажи, доченька, почему вы тянете с рождением ребенка?

— Тянем? — Вера приготовилась к неприятной теме. — Нет, мамочка, мы не тянем. Просто Саша сейчас очень занят…

— Саша всегда будет занят. Я не хочу говорить про твоего мужа ничего плохого, но знаешь, у меня такое ощущение, что ему ребенок не очень-то и нужен.

— Нет, мамочка, это не так.

Надежда Павловна тяжело вздохнула:

— Боюсь, что это именно так, дочка. Поверь мне, я лучше тебя знаю жизнь. Если судить по его поведению, то…

— Я в этом и не сомневаюсь, мамочка, — прервала ее Вера. — Но вот в отношении Саши ты, скорее всего, ошибаешься. Он, как и я, тоже хочет ребенка.

— Тогда почему он…

Но Вера остановила мать:

— Я прошу тебя, мамочка…

— Ну хорошо, хорошо… Не буду…

В воздухе повисло тяжелое молчание.

— Кстати, я завтра собираюсь поехать в детский магазин, купить что-нибудь для Леночкиного малыша, — Надежда Павловна сменила тему разговора. — Ты поедешь со мной?

— С удовольствием.

— Ну вот и хорошо…

Ложась в ту ночь спать, Вера поймала себя на мысли, что она все время думает о доме. Странно, но своим домом она теперь считала не московскую квартиру родителей, где она родилась и выросла, а старый дом на Васильевском острове. Вера улыбнулась. Как там они? Несмотря на усталость, она долго не могла заснуть, все думала о Саше…

После разговора с матерью у нее в душе остался неприятный осадок. Неужели ее мама права? Не то чтобы она засомневалась в Сашиных чувствах — нет! Она была уверена, что он любит ее так же сильно, как и она его. В конце концов, Надежда Павловна всегда недолюбливала зятя, и даже годы не смогли сгладить этого чувства. Но почему-то слова матери зародили в ней непонятно откуда взявшуюся тревогу. Вера попыталась разобраться в этом, но получалось только хуже. Ей вдруг вспомнилось, что каждый раз, когда она заводила разговор о ребенке, Саша спешил переменить тему…

Глава 13

…Жизнь шла вперед, и один год незаметно сменял другой. Не стало Зои и Варвары… Прожили они нелегкую, но, как сами всегда искренне считали, очень счастливую жизнь. Первой покинула этот мир Зоя. Варя до самого конца держала сестру за руку. Она не плакала и была очень спокойна, словно знала — они расстаются ненадолго. Предчувствуя свой уход, Варя просила похоронить их рядом. Она оказалась права, и уже через два месяца сестры снова были вместе…

С их смертью ушел в прошлое огромный кусок Сашиной жизни. Он понимал, что каждое промелькнувшее мгновение его детства и юности неразрывно связано с его любимыми тетями. Без них дом как-то сразу опустел, словно лишился того основного, что превращает обычную квартиру в тихую пристань, Дом с большой буквы, куда каждый стремится спрятаться от житейских невзгод. Непривычно тихо и пусто теперь стало в квартире на Васильевском…

Вера тоже переживала смерть сестер. За время своей жизни с этими милыми и добрыми женщинами она успела искренне привязаться к ним, полюбить. Так же, как и Саша, чувствовала она пустоту, охватившую их когда-то радостный и шумный дом. Возвращаясь из школы, она теперь уже не слышала шутливых приветствий, не было веселых разговоров за чаем… Пустота… Видя, как страдает Саша, она даже пришла к мысли, не лучше ли им переехать с Васильевского в какой-нибудь другой дом, но поговорить с ним на эту тему она все же никак не решалась.

Помимо заботливой и преданной Веры, рядом с Сашей всегда был еще один человек. Постаревший и немного ссутулившийся, Викентий Ларионович во всем помогал Саше, он всегда был для него самым строгим, но всегда справедливым судьей. На нелегкой дороге, когда-то выбранной Сашей, он остался его верным проводником, помогающим преодолевать трудные и опасные участки. Последние годы они стали еще ближе друг другу. Викентий Ларионович так относился к Саше, словно тот был его собственным сыном. Иногда даже ворчал по-стариковски, если Саша забывал позвонить ему или несколько дней не появлялся у них в Свечном переулке…