— Вы легки как перышко, — тихо произнес герцог.

Когда музыка смолкла, их окружило несколько человек.

— Рэйк! Нельзя быть таким эгоистом и приберегать Добрую фею лишь для себя! Мы, простые смертные, тоже нуждаемся в волшебстве!

После этого Девайна танцевала все подряд, жалея, что ее мать не видит ее.

Герцог закрыл бал в час ночи, хотя некоторые гости и были против.

— Было бы ошибкой не следовать правилу: «хорошенького понемножку», — убеждал он их, — по крайней мере, игроки в поло очень устали.

Лорд Хэмптон со своей командой отправился домой, а гости герцога стали подниматься к себе в спальни.

Некоторые из них проделывали это с удивительной готовностью, но Девайна была слишком невинна, чтобы понять, почему они одобрили решение герцога.

Однако, подойдя к своей комнате, и она была вынуждена признать, что немножко устала.

Ее горничная ждала ее, и зевала, вешая ее платье.

— Для вас это тоже был трудный день, — сказала Девайна, — так отправляйтесь спать. Я сама все прекрасно сделаю.

— Вы уверены, миледи? — спросила горничная.

— Абсолютно! — улыбнулась Девайна. — И большое вам спасибо за помощь.

Говоря это, она села перед зеркалом и взяла расческу.

Она обещала матери, что каждый вечер, перед тем как лечь в постель, сотню раз расчешет свои волосы.

Она частенько забывала это сделать.

Сегодня она не считала, сколько раз провела расческой по волосам. Вместо этого она думала, как восхитительно все было.

Вдруг дверь распахнулась.

Она повернула голову и с ужасом увидела, что там стоит леди Люсиль.

Девайна вскочила.

Она была одета в голубой пеньюар, облачиться в который ей помогла перед уходом служанка.

Однако она не успела надеть тапочки, и, пока она их искала, леди Люсиль сказала:

— Идите, как есть! Это срочно — очень срочно!

С этими словами она побежала по коридору, и Девайна последовала за ней.

Они миновали покои герцога, и Девайна заметила, что они были уже почти возле черной лестницы.

Леди Люсиль оказалась там первой и, когда подбежала Девайна, сказала:

— Смотрите, смотрите!

Говоря это, она указывала на что-то пальцем.

Девайна подошла, чтобы из-за ее спины взглянуть вниз на погруженную в темноту лестницу.

Вдруг ей набросили на голову что-то плотное и тяжелое, и она сдавленно вскрикнула, почувствовав, что ее схватил мужчина. Крепко держа ее, он бросился вниз по ступенькам.

Это было так неожиданно и ужасно, что Девайна не могла даже вздохнуть.

Пытаясь освободиться, она поняла, что ее завернули в ковер и что выбраться из него она не в состоянии, — она толком не могла и пошевельнуться.

Мужчина вышел в сад. Девайне было слышно, как шуршит гравий у него под ногами.

Он шел тем же путем, что и она, — за кустами и по траве.

Она снова пыталась бороться, но это было невозможно.

Он был слишком силен, а она совершенно беспомощна, окутанная с головы до ног и сжатая его руками.

Он двигался быстро и целенаправленно.

После того как он раза два повернул, Девайна поняла, куда он ее несет.

«В лабиринт, но зачем, — спросила она себя. — Какова его цель?»

Девайна не могла этого понять, она только знала, что беспомощна в его руках, и это страшило ее.

Она была уверена, что ее несет муж Люсиль, но что он хотел от нее?

Очевидно, леди Люсиль ненавидит ее, но она не может знать, что это Девайна все рассказала герцогу.

Все это было непостижимо.

Ковер едва позволял дышать.

Вдруг Филипп опустил ее, и она почувствовала, как ее босые ноги коснулись чего-то твердого и холодного.

Он все еще придерживал ее рукой, и когда она опять попыталась высвободиться, то почувствовала, что это невозможно. Он связал ее. Он начал чуть ниже плеч, так что она не смогла бы теперь даже пошевелить руками, еще туже он затянул ее талию и бедра.

Затем неожиданно, так, что она вскрикнула, он бросил ее на землю.

Она чувствовала, что он связал ее лодыжки.

«Отпустите меня!»— пыталась она закричать, но слова были не слышны даже самой Девайне.

Туго стянутые лодыжки болели.

Потом она услышала, как он уходит, и она осталась одна.

Она не могла поверить, что все это произошло с ней и что она лежит, покинутая в центре лабиринта.

Вдруг ей пришло в голову, что ее могут никогда не найти.

Что заставило бы кого-то, даже герцога, догадаться, где она?

Она знала, как трудно найти центр лабиринта.

Может быть, она останется здесь одна и умрет от голода.

От этой мысли ей хотелось кричать, но что бы это изменило?


Герцог поднимался по лестнице к спальням последним.

Он вышел из зала после того, как попрощался со всеми гостями.

С удовлетворением он подумал, что Люсиль не стала его ждать, хотя и ожидал этого.

— Останься со мной, — попросил он Фредди, желая избежать ее общества.

Ему не было необходимости добавлять что-то еще, Фредди и так понял, что у его друга есть, видимо, какие-то серьезные причины просить об этом, — он оставался с ним до тех пор, пока остальные не разошлись. После этого он поставил свой бокал, который все это время держал.

— Я отправляюсь спать. Рэйк, ты едешь верхом завтра утром?

— Конечно! — отозвался герцог.

— Хорошо, тогда я еду с тобой, — сказал Фредди. Он пошел к двери.

— Мы весело провели время! Твоя идея сделать леди Брант Доброй феей просто блестящая!

— Я думаю, она прекрасно справилась со своей ролью, — откликнулся герцог.

Он остановился подобрать веер, упавший на ковер. Когда он выпрямился, Фредди уже не было.

Герцог вошел в коридор, пожелал спокойной ночи дежурившему лакею и поднялся по лестнице.

Только когда он дошел до своей спальни, ему вдруг пришло в голову, что Люсиль не попрощалась с ним.

Его губы сжались при мысли о том, что это могло означать: она ожидает его в своей комнате или собирается прийти к нему, как прошлой ночью.

Он был совершенно уверен, что она так легко не отступит от задуманного.

Возможно, она не подозревает, что он знает о том, что ее муж жив и собирается получить с него деньги.

Его слуга ждал. Герцог разделся и надел темный халат, в котором был прошлой ночью.

Слуга ушел, а он все еще стоял, думая о том, что же предпринять.

Он решил, что было бы ошибкой снова следить за ними из соседней комнаты, к тому же он хотел поближе взглянуть на Филиппа Хедли.

Поэтому он подошел к комоду, стоявшему в углу комнаты, и взял из ящика револьвер. Убедившись, что он заряжен, герцог положил его в карман халата.

Он поднял один из стульев и поставил его за портьеру центрального окна. Там было достаточно места для маленького стула, так что на портьере не появилось ни морщинки.

Герцог оглянулся и увидел, что горят лишь две свечи в хрустальных канделябрах у его постели.

Он устроился на стуле, говоря себе, что все это ужасно тяготит и чем скорее он избавится от леди Люсиль, тем лучше.

В то же время, пока гости были в доме, он не хотел никаких сцен. Он хорошо представлял себе, как эта история, украшенная множеством преувеличений, начнет передаваться из уст в уста.

Она будет ходить и среди членов его клуба, станет одной из тем для беседы в каждой гостиной и, без сомнения, дойдет до принца Уэльского.

Единственный шанс удержать все в секрете, подумал он, это запугать леди Люсиль, пригрозив, что он откроет кредиторам, что ее муж жив. Тем более, что только сообщение из-за границы о смерти Хедли спасло того от ареста за огромные долги.

Герцог всегда знал, что Филипп Хедли — никуда не годный бездельник.

Люсиль, безусловно, все выжала из своего «вдовства», и только полученная от него астрономическая сумма компенсирует ей необходимость жить за границей.

«Я ее поймаю!»— с удовольствием подумал герцог.

Через четверть часа он услышал, как дверь его комнаты отворилась и кто-то — он знал, что это Люсиль, — вошел.

Молча герцог поднялся на ноги, чтобы следить за ней через щелочку в портьере.

Он видел, как она в изумлении уставилась на его кровать.

Люсиль была очень привлекательна, подумал он, с этими струящимися по плечам темными волосами.

На ней была лишь ночная рубашка, не скрывавшая красоты фигуры.

Ее белые руки были обнажены, и кружева ночной рубашки прикрывали ее высокую грудь.

Любой мужчина при виде такой прелестной женщины был бы пленен и очарован ею.

Но глаза герцога были суровы, а губы сжаты. В этот момент он ненавидел Люсиль, потому что уступил ей.

Пока она стояла, глядя на пустую постель, рядом возник Филипп Хедли.

— Что случилось? — спросил он шепотом.

— Его здесь нет! — ответила леди Люсиль.

— Где он может быть? — спросил Филипп Хедли.

— По крайней мере, мы точно знаем, что с этой Брант он быть не может! — прошипела Люсиль.

— Она связана в лабиринте, где ее никто никогда не найдет! — с удовольствием заметил Филипп.

— Где может быть Рэйк? — спросила Люсиль.

— Ты должна была это узнать!

Теперь в голосе Филиппа звучали резкие ноты.

— Но он не мог бы быть ни с кем — ни с кем из гостей! — настаивала Люсиль.

— Я думал, что ты с ним все уладила, — Филипп Хедли был явно разозлен.

— Да! Клянусь тебе, да! — отвечала она.

— Если прошлой ночью он был с Брант, то уж сегодня-то он не с ней!

— Я знаю, я знаю!

Она взмахнула рукой и добавила:

— Мы же не можем в поисках его заглядывать в каждую спальню!

— Теперь уж нам, полагаю, придется подождать до Лондона! — заметил Филипп Хедли. — Ты все испортила!

Он говорил гневно, но тихо.

Когда он собрался уходить, Люсиль вскрикнула:

— Куда же ты?!

— В Лондон! — ответил он. — А ты вела себя как настоящая дура.

— О, Филипп, прости меня! — Она протянула к нему руки.