Лейси поцеловала Диллона в подбородок, потом в щеку, потом в мочку уха.

– Не понимаю, как это за пять лет тебя никому не удалось заарканить, – сказала она.

– Я быстро бегаю. А вообще-то я, наверное, просто ждал тебя. Не кого-нибудь, а именно тебя. А вот то, что тебя до сих пор никто не подцепил, в самом деле, странно.

– Я была слишком зациклена на прошлом и на том, что случилось с Белиндой. Ну и что же мы будем делать?

– У меня такое ощущение, – заговорил Диллон, осторожно трогая пальцами пуговки блузки Лейси, – что главной фигурой в деле об убийстве Белинды является, сама Белинда. Не Марлин, не Дуглас и не кто-либо еще, а именно Белинда. Боюсь, никто на самом деле не знал, что она за человек. Мне бы хотелось взглянуть на ее фотографии, сделанные незадолго до убийства, если, конечно, в доме есть такие. У вас имеется какой-нибудь альбом с семейными фотографиями?

– Да. Надеюсь, мама не выбросила. Хочешь посмотреть прямо сейчас?

– Нет. Мы ведь на западном побережье, между Вашингтоном и Сан-Франциско разница в три часа. Я бы немного поспал. Вообще-то мне хотелось бы спать с тобой в одной комнате, но в доме твоих родителей это было бы неприлично. Кроме того, твою маму, так волнует, не спим ли мы в одной постели, что она вполне способна ночью пойти и проверить, где находится каждый из нас. Лейси рассмеялась:

– Да, с мамой нелегко. Никогда не знаешь, что она скажет в следующий момент. Но в последнее время она стала заметно перегибать палку. Не исключено, что тут больше напускного. Кто знает? К сожалению, все это не имеет никакого значения. Она уже не переменится. Но она сказала одну вещь, от которой мне стало страшно, потому что я чувствую, что это в самом деле могло случиться. Как ты думаешь, отец действительно пытался ее сбить «БМВ»?

– Да Бог его знает. Если даже он действительно пытался ее убить, ничего подобного больше не произойдет. Твой отец не дурак, он наверняка понимает, что его жена рассказала нам обо всем, что случилось.

– Я не желаю своей матери смерти, Диллон.

В ответ Сэвич лишь крепче прижал Лейси к себе.

– С ней ничего не случится. Все будет хорошо. Я даже поговорю с твоим отцом, чтобы он точно знал, что твоя мать нам все рассказала.

Уже лежа в кровати, перед тем как заснуть, Лейси вдруг подумала: «Что же ты была за человек, Белинда?»


Глава 29

Кто-то осторожно, но настойчиво тряс Лейси за плечо. Медленно открыв глаза, она зябко поежилась, обвела взглядом залитую серой предрассветной мглой комнату и обнаружила рядом с собой Диллона Сэвича.

– Просыпайся, Лейси, у нас возникли проблемы, – сказал он и легонько похлопал ее ладонью по щеке.

– Диллон? Ой, как я рада, что это ты, – сказала она заспанным голосом. – А я боялась, что это опять какой-то кошмар мне снится. Что случилось? Мама потребовала от тебя, чтобы ты немедленно убирался из ее дома?

Сэвич присел на краешек кровати, и Лейси потянулась к нему. Он взял ее руки в свои и крепко сжал.

– Нет, этот вопрос я бы как-нибудь и сам решил. Послушай меня, Лейси. Это невероятно, но Марлин Джоунс сбежал.

Лейси недоверчиво уставилась на Диллона.

– Но это же невозможно. В наше время заключенные совершают побеги только в кино, в реальной жизни так не бывает. Марлин Джоунс не мог сбежать – его охраняла целая туча полицейских. Он даже в туалет ходил в сопровождении двух охранников. И потом, он же постоянно был закован в наручники. Должно быть, ты просто шутишь, Диллон?

– Я вынужден тебя огорчить, Лейси, но он действительно сбежал. Суд постановил отправить его в Массачусетс на экспертизу, чтобы определить, можно ли считать его невменяемым. Тамошние врачи зафыркали, когда увидели, сколько охранников сопровождают Джоунса и сколько на нем всяких цепей – его ведь привезли не только в наручниках, но и в ножных кандалах. Они заявили, что могут рассчитывать на получение достоверных результатов только в том случае, если обследуемый будет им доверять, а как, дескать, человек может кому-то доверять, если он весь обвешан железом. Полицейские, естественно, отказались снять с него браслеты. Тогда медики связались с судьей, который отправил Джоунса на дополнительное обследование в Массачусетс, и этот самый судья приказал охранникам снять с Марлина не только ножные кандалы, но и наручники. Более того, полицейским было дано указание не входить в комнату, где проводились тесты, а ждать за дверью. В итоге Марлин стукнул двоих врачей по голове, нокаутировал санитара, едва не свернув ему при этом челюсть, выбрался на улицу через окно в туалете и был таков. О том, что он сбежал, стало известно только после того, как нокаутированный санитар пришел в себя и сообщил о случившемся охранникам. Пока что его не поймали.

Теперь Лейси проснулась окончательно и сидела в кровати, зябко потирая руки повыше локтей.

– А откуда тебе обо всем этом известно? – спросила она Сэвича.

– Полчаса назад позвонил Джимми Мэйтланд. Ему доложили по телефону полицейские, но еще раньше информация прошла в выпуске теленовостей. Мэйтланд связался с отделением ФБР в Бостоне и сделал тамошним сотрудникам вливание.

– Как ты думаешь, у судьи, который дал указание снять с Марлина Джоунса кандалы и наручники, будут проблемы?

– Да уж наверное. Одевайся, и давай-ка спустимся вниз. Изабелла приготовила кофе и разогрела для нас рулет.

Десять минут спустя Лейси и Диллон уже были в кабинете судьи Шерлока. По телевизору как раз передавали утренний выпуск новостей. На экране возникло увеличенное черно-белое фото Марлина Джоунса. «…Активный розыск преступника ведется повсюду, – зазвучал из динамика голос женщины-диктора. – По следу человека, который, как предполагается, убил восьмерых женщин, идут ФБР и полиция». Затем фотография Джоунса исчезла, а вместо нее на экране появилась очень красивая блондинка лет двадцати восьми, с сияющим видом вещающая перед камерой хорошо поставленным голосом: "Только что нам сообщили, что агент ФБР Лейси Шерлок, которая сыграла ключевую роль в операции по поимке Марлина Джоунса в Бостоне, приходится сестрой одной из женщин, которых он, как подозревают работники правоохранительных органов, убил в Сан-Франциско семь лет назад. Пока трудно как-либо оценить эту новость, однако Джон Баллок, адвокат Марлина Джоунса, по этому поводу заявил, что ФБР с самого «начала специально подстроило для его клиента ловушку».

– Ну все, – сказал Сэвич и тяжело вздохнул. – Интересно, кто им об этом сказал.

– О Боже, нет! – воскликнула Лейси.

На экране появилась ее фотография. «Мисс Шерлок на данный момент проработала в ФБР всего пять месяцев, – продолжала жизнерадостно тараторить блондинка, то и дело одаривая телезрителей ослепительной улыбкой. – Похоже, что до сих пор она хорошо справлялась со своими обязанностями, однако никто не может сказать, как будет складываться ее карьера дальше после того, как Марлина Джоунса снова схватят. А теперь давайте послушаем Неда Брэмлока, нашего внештатного корреспондента в Бостоне. Пожалуйста, Нед».

Камера показала группу сотрудников бостонского управления полиции, застывших в напряженных позах перед объективом. Позади них так же молча топтался представитель бостонского отделения ФБР.

Наконец появился обутый в кожаные итальянские туфли с кисточками Нед Брэмлок и, встряхивая великолепной каштановой шевелюрой и старательно морща лоб, дабы изобразить озабоченность, заговорил в микрофон: «Мы попытались связаться с судьей Седжвиком, отдавшим полицейским приказ снять с Джоунса ножные кандалы и наручники, однако пока он отказывается как-либо прокомментировать случившееся…» Затем показали интервью с юристом, членом какой-то ассоциации, заявившим, что действия судьи были совершенно правильными, так как обследование предполагаемого убийцы на предмет невменяемости в присутствии посторонних лиц являлось бы нарушением его гражданских прав. После этого показали какого-то судью, который без обиняков назвал коллегу Седжвика идиотом, начисто лишившимся здравого смысла.

Сэвич выключил телевизор и потянулся.

– Ну что, пойдем потренируемся? – предложил он.

– Пойдем, – сказала Лейси, вставая. – В двух кварталах отсюда, на Юнион-стрит, есть зал «Уорлд джим». Он открывается в шесть, а сейчас уже почти полвосьмого.

После тренировки Лейси была так измотана, что даже злость ее как-то притупилась. По крайней мере теперь она снова могла нормально дышать. Выйдя из зала, они с Сэвичем зашагали, держась за руки, к дому родителей Лейси.

– Похоже, день будет хороший, – сказал Сэвич.

– В Сан-Франциско почти всегда хорошая погода, – ответила Лейси. – Даже когда со стороны Золотых Ворот наплывает туман, все равно вид такой красивый, что прямо дух захватывает. Пожалуй, от тумана он делается даже еще прекраснее.

– Его поймают, Лейси. У него нет денег, нет транспорта. Его повсюду разыскивают. Его фото то и дело показывают по телевизору. Кто-нибудь обязательно обратит на него внимание и вызовет полицию, так что ты не волнуйся.

Лейси в этот момент думала о судье Седжвике и о том, что бы она с ним сделала, будь на то ее воля. Свернув за угол, они с Диллоном застыли от неожиданности: перед домом родителей Лейси припарковались фургоны трех местных телекомпаний, а вокруг них расхаживает взад-вперед добрая дюжина людей с камерами и микрофонами. До них донесся крик Изабеллы:

– Убирайтесь, убирайтесь отсюда, проклятые стервятники! Вон!

– Пожалуйста, мэм, скажите агенту Шерлок, что мы здесь. Нам нужно с ней поговорить. Это не займет много времени, – попросил кто-то из телевизионщиков.

– Общественность имеет право располагать полной информацией обо всем происходящем, – подхватил другой.

– Эй, а вы знали ее сестру, Белинду Мэдиган? Это правда, что Лейси поступила на службу в ФБР только для того, чтобы изловить Марлина Джоунса?

– Это правда, что она заманила Джоунса в ловушку?

У Изабеллы был такой вид, словно она готова самолично передушить всех журналистов. Она вскинула обе руки вверх, и, к немалому изумлению Лейси, шум моментально стих. После этого Изабелла сказала, отчеканивая каждое слово в наступившей тишине: