— Нету, — передразнила я его, бросила тряпку, отставила чайник и устроилась за столом. Очень трудно жить, когда не ждёшь от жизни ничего хорошего. Подумала немного, затем придвинула к себе блокнот и взяла карандаш. Самый верный способ успокоиться — что-нибудь нарисовать.

— Рога ему ещё нарисуй, — посоветовал Глеб, заглядывая через моё плечо. — И копыта.

Я повнимательнее присмотрелась к своему троллю и неопределённо качнула головой. А после поинтересовалась:

— Ну что? Дозвонился?

— Дозвонился. Она с нами встретится. Точнее, со мной, ты можешь остаться дома.

Я подняла голову и взглянула на Мартынова с подозрением.

— Почему это?

— Потому что у тебя отвратительное настроение. Зачем ты мне?

— Значит, я тебе нужна только когда улыбаюсь? — Попыталась съязвить, а вышло так себе, да к тому же с каким-то неприличным намёком. Пока я это осмысливала, Глеб негромко хмыкнул и пожал плечами.

— Я над этим всерьёз не задумывался, но когда ты это сказала… Хочешь комплимент услышать?

— Обойдусь, — буркнула я и попыталась проскользнуть мимо него, почуяв опасность. Сделать это было не так просто. Мартынов нависал надо мной, упираясь рукой в стол, и мне пришлось вспомнить те два занятия йогой, на которые Соня сумела меня затащить, замысловато изогнулась, и соскользнула со стула, стараясь ни в коем случае Глеба не коснуться. Этот гад даже усмешку не старался скрыть, а я одарила его гневным взглядом и, гордо вскинув подбородок, отправилась в спальню переодеваться. Сердце всё ещё колотилось неровно, скачками, щёки горели, а я вдруг вспомнила, что сегодня разругалась с Димкой вдрызг и он даже не звонит, не предпринимает ни единой попытки помириться. Я об этом вспомнила… А забыла когда?

Нет, со всем этим нужно что-то делать. Нужно решить вопрос с квартирой и выставить за дверь Мартынова. Он причина всех моих несчастий, это уже точно.

— Жень, так ты едешь со мной?

— Конечно, еду! Я же не сумасшедшая, чтобы тебя одного отпустить, — намного тише добавила я.

Встреча была назначена в хорошо знакомом мне кафе в самом центре города. Мы с Сонькой частенько сюда захаживали, сидели подолгу, наслаждаясь покоем и самым вкусным в городе кофе, здесь его варили по какому-то особому рецепту, который держали в строжайшей тайне. Это было особое для меня место, почти родное, и поэтому я совсем не ожидала очутиться здесь в компании Глеба и какой-то непонятной Натки Дроздовой. По моему мнению, здесь нужно было проводить время в полном покое и если говорить о чём-то, то обязательно о хорошем, а не о проблемах и деньгах. Но жаловаться мне было некому, Мартынов выглядел очень деловитым и, кажется, ему не терпелось встретиться со старой знакомой. Я бы даже сказала, волновался и меня вдруг очень заинтересовали причины такого всплеска его эмоций. Но спрашивать я ничего не стала. Какое, собственно, мне до этого дело? Если эта женщина на самом деле в состоянии нам помочь, я ей только спасибо скажу.

Правда, все мои благостные мысли испарились в тот момент, как я её увидела. Шикарная брюнетка, холёная, с идеальным макияжем и неприкрытой язвительностью во взгляде. Тонкие брови выразительно приподнялись, когда она увидела нас в дверях, а ярко-красные губы насмешливо скривились. Я немного замедлила шаг, приглядываясь к ней, а Глеб вдруг заулыбался, я заметила. Снова перевела взгляд на женщину, отметила, что та уже не выглядела такой скучающей, как минуту назад, когда мы только появились. Она расправила плечи, показывая себя с самого выгодного ракурса, а затем и вовсе поднялась из-за стола, а платье не одёрнула, а совершенно бесстыдно провела ладошкой по своему животу, разглаживая едва заметные морщинки на ткани. В глазах огонь, на губах не улыбка, а коварный оскал, а если охарактеризовать её одним словом, то на ум приходит только одно — хищница. Моя рука машинально поднялась и одёрнула довольно скромную блузку, под которую меня сегодня угораздило надеть свои любимые и самые удобные потёртые джинсики. Убью Мартынова, честно.

Кстати о нём. Я когда на Глеба взглянула, даже засмотрелась. Прямо расцвёл! Грудь колесом, живот втянул, на щеках бравый румянец… Я мысленно махнула рукой на свою блузку и джинсы, насупилась и сунула руки в карманы. Остаётся надеяться, что эта встреча скоренько закончится, и я не успею нажить себе кучу комплексов.

Хотя, с какой стати я нервничаю? Нервничать должна была бывшая мадам Мартынова. А может, поэтому она с этим гусём и развелась? Имён подруг не запоминает, зато грудь колесом выпячивает. Натуральный гусак.

— Глебчик, это правда ты? Вспомнил обо мне, наконец! Сколько лет, сколько зим!..

— Привет, красавица.

Я едва слышно фыркнула, наблюдая за тем, как они расцеловываются. Красавица… У кого-то со вкусом явные проблемы.

Кстати, и тролли ему мои нравятся. Точно проблемы.

— Я не поверила, когда ты позвонил. Когда приехал?

— Пару дней назад. — Мартынов взял её за руку, сделал шаг назад и окинул девушку внимательным взглядом. — Слушай, Нат, выглядишь — отпад!

Дроздова довольно рассмеялась.

— Я стараюсь, Глебчик.

Мартынов понимающе усмехнулся.

— Есть для кого стараться?

Наталья кокетливо улыбнулась.

— А хотя бы для себя.

— Ой ли?

Глеб галантно пододвинул ей стул, помогая сесть, а сам шлёпнулся на соседний, по-прежнему не сводя с Дроздовой глаз. Та легонько похлопала его по руке, а потом вдруг посмотрела на меня. Идеально выщипанная бровь удивлённо приподнялась.

— Девушка с тобой?

Глеб обернулся и в первую секунду воззрился на меня несколько непонимающе, но затем кивнул.

— Со мной. Жень, сядь, чего ты стоишь?

И отвернулся. Я едва удержалась, чтобы не стукнуть его кулаком по темечку. По моему мнению, он этого вполне заслуживал. Я опустилась на стул и девушке натянуто улыбнулась.

— Здравствуйте.

Она коротко кивнула в ответ.

Наталья меня разглядывала с нескрываемым любопытством, не стесняясь ни меня, ни Мартынова, затем посмотрела на того вопросительно, но Глеб нахально её непонимание проигнорировал. Я чужое беспардонное любопытства перенесла весьма стойко, в ответ не проявила ни капли интереса и решила терпеливо ждать окончания этой невозможной встречи. Только краем глаза отметила, как пальчики Натальи продолжали порхать по руке Мартынова, а тот, кажется, млел, по крайней мере, выглядел восторженно и от этого немного придурковато.

— Ну что, рассказывай, как у тебя дела. Как живёшь? — затеребила его Дроздова, при этом её пальчики не просто запорхали по ладони Глеба, а принялись её наглаживать.

Мартынов рассмеялся.

— Я? Да мне-то что рассказывать? Ничего интересного. А вот ты… Замуж не вышла? — игриво подмигнув ей, поинтересовался Глеб.

Наталья засмеялась грудным, волнующим смехом и её грудь соблазнительно заколыхалась.

— А оно мне надо, Глебчик? У меня и так всё в ажуре.

— Вижу, вижу.

— А вот ты, не женился?

Мартынов со страхом вытаращился на неё.

— Я? Ещё раз? Да Бог с тобой, Нат!

Она погрозила ему пальцем.

— А я ведь тебя предупреждала, а ты мне не верил!

Глеб вдруг показательно тюкнулся лбом об стол, чем меня, признаться, напугал.

— Каюсь, Нат. Если бы ты знала как! Казнюсь и каюсь.

Наталья снова рассмеялась, но на этот раз мягче и более искренно. И попыталась поднять его голову от стола, но Глеб продолжать дурить и тогда уже получил лёгкий удар по плечу.

— Глеб, — просительно протянула Наталья, — ну хватит тебе! Что ты ведёшь себя, как…

— Клоун, — подсказала я.

Наталья удивлённо посмотрела, а Мартынов наконец поднял голову и вздохнул. Посмотрел на меня.

— Ты с самого утра говоришь мне гадости. Не стыдно?

— На правду не обижаются.

Он отмахнулся и снова повернулся к Наталье, а та вдруг кивнула в мою сторону.

— А говоришь, не женат.

Глеб фыркнул и тут же получил от меня тычок в бок.

— У нас чисто деловые отношения, — заверил он Наталью, глядя ей прямо в глаза. На её губах поневоле расплылась зачарованная улыбка, а я только головой покачала, сетуя на женскую доверчивость. Я сама на эту уловку Глебчика не раз попадалась, как уставится на тебя своими голубыми глазами, ресницами взмахнёт, и, кажется, что сердце из груди выскочит, а ведь о чём он в эту секунду размышляет — неизвестно, и я, если честно, во всяческих гадостях его подозревала в такие моменты.

— Деловой ты человек, — улыбнулась Наталья, а потом жестом подозвала официанта. — Отпразднуем встречу?

— Почему нет?

— Я помню, что ты любишь. Ваня, нам коньячка французского и что-нибудь на стол… Сам знаешь.

Ваня кивнул, выдал дежурную улыбку, и отправился было восвояси, а когда я его окликнула да ещё по имени, оглянулся с неподдельным удивлением.

— Так как мне праздновать нечего, мне, пожалуйста, кофе и пирожное.

Заказ нам принесли быстро, чему я порадовалась. Эти двое продолжали любезничать, вспоминали какие-то "былые времена", а я делала вид, что совершенно их разговором не интересуюсь. Только иногда толкала Мартынова под столом ногой, не в силах дождаться, когда мы наконец будем говорить о деле. Эта Натка Дроздова, какой бы певчей птичкой она ни была, мне совершенно не нравилась, и мне не терпелось с ней расстаться, причём раз и навсегда. Её поведение меня раздражало, внешность пугала, а мартыновское восторженное хлопанье ресницами в её сторону злило.

Когда кофе и первые две рюмки коньяка были благополучно выпиты, я решила, что все приличия соблюдены и дальнейшее рассусоливание никакого смысла не имеет. По крайней мере, для меня. Я уже успела пожалеть, что не послушалась Глеба и не осталась дома.

— Давайте, в конце концов, поговорим о деле, — предложила я. — Потом я уйду, а вы можете сидеть здесь до вечера.