— Да чтоб тебя, — пробормотала я себе под нос, кинувшись в спальню, а Глеб, конечно, возможности не упустил и выкрикнул мне вслед:

— Солнышко, не торопись так, шею себе свернёшь!

Я снова выскочила из спальни и продемонстрировала Мартынову кулак.

— Вот только попробуй слово сказать!..

Он сделал страшные глаза и рассмеялся, нахал.

Телефон продолжал источать нежности, я схватила его, вздохнула поглубже и в трубку проговорила уже довольно ровным тоном:

— Я тебя слушаю, Дима.

— Здравствуй.

Я закатила глаза, оценив его тон, но послушно ответила:

— Здравствуй.

— Как у тебя дела?

— Всё хорошо.

Я не сразу сообразила, что это был совсем не тот ответ, которого он ждал, и, судя по Димкиному молчанию, он был не в восторге.

— Хоть у тебя хорошо, я рад.

— А у тебя что-то не так?

Димка начал не то чтобы жаловаться, но изливать на меня своё недовольство и как-то так у него ловко получалось, что виновата в его неприятностях была я. Я не поехала, я разрушила его планы, я должна быть в Москве и так далее. Вот если бы я поехала с ним, если бы принимала посильное участие в обустройстве нашего совместного будущего, если бы он чувствовал мою поддержку, то проблем бы вовсе никаких не возникало. Но я его подвела.

— Дима, Дима, в чём ты меня пытаешься обвинить?

— Я? Тебя? Что ты говоришь такое?

— А ты не думаешь, что у меня здесь тоже могут быть проблемы? Тебе не интересно, что со мной происходит?

— Я же спросил — как у тебя дела, ты сказала — хорошо, — удивился Димка. Спорить с ним было бесполезно, и поэтому я решила разговор заканчивать, чтобы не наговорить чего-нибудь лишнего.

— У меня всё хорошо, Дима. Ты прости, но я, кажется, сегодня не с той ноги встала.

— Кажется, да, — сухо согласился Калинин, и мы быстренько распрощались.

В кухне я появилась спустя минут пять, после того, как удалось хоть немного успокоиться, встретила любопытный взгляд Глеба и предостерегающе взмахнула рукой.

— Молчи.

Он пожал плечами.

— Как скажешь. — Правда, усмешки не сдержал, но это я стерпела.

— Какого цвета твоя машина? — поинтересовалась я, когда мы через час вышли на улицу и Мартынов уверенно направился к огромному пропылённому джипу. Глеб приостановился, автомобиль свой с интересом оглядел, потом ткнул пальцем в малюсенькое пятнышко на капоте.

— Синяя. А что, это принципиально?

— Принципиально, чтобы ты её помыл.

Мартынов нахально усмехнулся.

— Грязь оскорбляет твои чувства художника?

— Просто на нас будут показывать пальцем. Не знаю, что это за машина, но она больше напоминает танк.

Глеб головой мотнул и посмотрел на меня загадочно. Мне почему-то показалось, что гадость про меня подумал. Рывком открыла дверь и полезла в огромный автомобиль.

— Знаешь, Евгения, — решил поделиться со мной Мартынов, устраиваясь за рулём, — ты ужасная женщина.

— Почему это?

— Ты скандальная, ты въедливая, умная и слишком много говоришь. — Получил кулаком по плечу, поморщился и добавил: — И дерёшься к тому же.

— Мы поедем или нет? — Помолчала немного, пока он выезжал со двора, и всё-таки не удержалась и сказала: — Никогда не знала, что ум — это недостаток.

— Женский — огромный.

— Что б ты понимал, — разозлилась я и отвернулась к окну.

Найти место для стоянки в центре — дело практически невозможное. Даже не смотря на то, что город у нас не такой большой и переполненный, но туристы — наше счастье и горе одновременно. Мы покружили немного по улицам, свернули в запущенный переулок, которых у нас тоже не мало, к сожалению, приткнули машину у покосившегося палисадника и к центру города возвращались пешком. Глеб оглядывался, но без особого интереса. Когда мы проходили мимо музея, я по привычке свернула к крыльцу, но опомнилась и кинулась догонять Мартынова, а этот гад открыто расхохотался. А я даже не обиделась в этот раз, почему-то рядом с этим человеком я чувствовала себя не просто глупой, а какой-то недоразвитой, словно до его появления в пещере жила, не понимая для чего на небе солнце светит, и самое страшное, привыкать начала к этому чувству.

Ресторан "Пескарь" встретил нас запертой дверью. Глеб пару раз дёрнул за массивную ручку, а я уставилась на вывеску с дохлой рыбой. То есть, дохлой она не была, вечером, когда зажигались огни, даже особый спецэффект проявлялся — рыба начинала открывать и закрывать глаза. Но от этого становилось совсем жутко, если честно. В ресторане этом я никогда не была, он не был самым шикарным в городе, которые предпочитали как дядя, так и Димка, да и пользовался скандальной славой. Говорили, что однажды здесь даже перестрелку один возмущённый посетитель устроил. Чем уж ему не угодили, я не знала, слухи разные ходили, от банальных до абсурдных, но лично у меня после таких сообщений не было желания данное заведение посещать, но люди разные, и после того инцидента народ сюда валом повалил.

Я немного понаблюдала за тем, как Мартынов разглядывает резные двери, потом указала на табличку рядом с дверью.

— Они работают с четырёх, Глеб.

— И что? Я к ним не ужинать при свечах пришёл. — Он повернулся к дверям спиной и постучал ногой. Я лишь снисходительно усмехнулась, ни на секунду не веря, что это принесёт хоть какой-то результат, но не прошло и минуты, как дверь распахнулась и кто-то рявкнул:

— По шее дать?

Я испуганно вытаращилась на высокого парня в строгом сером костюме с бейджиком на груди, но Мартынов, без всякого признака беспокойства, повернулся и с вежливой улыбкой поздоровался. Охранник в ответ кивнул, но тон его, после того, как он окинул нас внимательным взглядом, более любезным не стал.

— И чего вам надо?

— Поговорить.

— Нет никого.

Глеб усмехнулся.

— Ты один, что ли здесь заперся?

Я едва Мартынова не треснула опять. Этот охранник на нас и так волком смотрит, а этот ещё выпендривается. Но, к моему удивлению, вместо того, чтобы щёлкнуть Глеба по носу за неуместное любопытство, молодой человек смерил его ещё одним взглядом, и вдруг вышел, прикрыл за собой дверь и совсем другим тоном переспросил:

— Что надо?

— Натку надо. Она здесь ещё работает?

— Какую? — всерьёз нахмурился парень, а Глеб показательно вздохнул.

— Птичку нашу певчую.

Охранник, на бейджике которого весело значилось Юрик, ухмыльнулся во весь рот, словно старого знакомого встретил, и переспросил:

— Дроздову?

Глеб кивнул.

— Так она у нас уж давно не работает. Полгода точно.

— А где сейчас? Знаешь?

— А она тебе зачем?

— Сто лет она мне не нужна. Жену бывшую ищу, а она её подружка. Если не разругались, конечно. Бабы, — вдруг развёл Мартынов руками и посмотрел так, будто это всё объясняло.

Юрик, вместо того, чтобы как-то на подобное наглое замечание отреагировать, уставился на меня. Я, признаться, занервничала и снова подняла глаза на дохлую рыбину.

— В "Кольце" она теперь. Говорят, неплохо там устроилась.

Глеб выразительно приподнял брови.

— Вот так значит… Ну, что ж, поищем там. Благодарю, за мной должок.

Мартынов хлопнул новоприобретённого приятеля по плечу, подхватил меня под руку и мы бодро зашагали прочь.

— Что такое "Кольцо"? — спросил Мартынов, когда мы отошли на почтительное расстояние. — Ресторан новый?

— Ты же говорил, что не помнишь, как её зовут! — осенило меня.

— Кого?

— То ли Наташу, то ли Надю, — передразнила я его.

Глеб улыбнулся в сторону.

— Ну, вот видишь, я угадал.

— Что ты врёшь?

Мартынов нагло приобнял меня за талию, мы перешли дорогу и оказались на детской площадке. Я села на пустые качели, оттолкнулась ногами, а Глеб упёрся руками в металлическую перекладину.

— Так что там с "Кольцом"?

— "Кольцо" — это развлекательный комплекс. В гостинице нашей.

— В "Золотом Кольце", что ли? — с глупым видом переспросил он.

— Ну да. А ресторан там "Золотой дождь", около года назад открылся. Казино там есть, дискотека… ну и ещё что-то.

— И ещё что-то, — повторил задумчиво Глеб. — И Натка там работает.

— Понятия не имею. И вообще, ты же говорил, что она в казино работала?

— Ну да.

— А при чём тут птичка певчая? Из-за фамилии?

Мартынов наклонился к самому моему лицу и улыбнулся.

— Из-за профессии, — шепнул он. — Она мужиков на бабки разводила. Пела им на ушко, пела, а они бабки выкладывали, выкладывали…

— Фу, гадость какая. — Я оттолкнула его.

— Каждый зарабатывает, как может, — равнодушно пожал он плечами.

— Сейчас туда поедем?

— А толку? Поедем вечером. Только…

— Что?

— Нужно кое-что сделать до вечера.

— Что именно?

— Машину помыть, например. Прекрати вопросы задавать постоянно.

— Хорошо, отныне я буду молчать, — съязвила я, но он лишь фыркнул недоверчиво.

— Я на такое счастье даже не рассчитываю.

В общем, мы немного поругались. Слово за слово и остановиться было очень трудно. Я сама на себя удивлялась. Получается так, что Глеб прав — я скандальная особа. Утешаться приходилось только тем, что это он на меня так действует. Это его я с трудом выношу, поэтому и зло на нём срываю. Раньше за мной подобного не водилось.

Глеб довёз меня до дома, высадил у подъезда и тут же куда-то сорвался. Я гневно посмотрела вслед машине, вздохнула глубоко, стараясь унять гнев, который во мне вызывал этот человек и решила о Мартынове не думать. Совсем. Надо признаться, у меня это получилось. Я приготовила замечательную запеканку, поставила в духовку яблочный пирог, посмотрела на часы и поняла, что мне понадобилось всего каких-то два часа, чтобы привести нервы в порядок. И о Мартынове я совершенно не думаю. Дома тихо, дома вкусно пахнет, никто не шумит, не мешает, не загружает меня проблемами и я спокойна. Выглянула в окно, с удовольствием отметила отсутствие "танка" у своего подъезда и решила принять ванну, для полного, так сказать, счастья.