У Юльки сложилось стойкое ощущение, что свекровь, предчувствуя скорый развал семейного союза, изо всех своих тщедушных силенок пытается спасти их брак. Если бы не тягостные мысли, то Юлька могла бы загордиться тем, как ее ценят: можно подумать, что она вышла замуж за кривого и хромого урода, для которого женитьба на ней стала последним шансом. Как еще можно объяснить подобное отношение свекрови к невестке, которой неизвестный мужик регулярно присылает цветы, Юлька не знала.

Напряженное ожидание визитера с букетом мешало ей собраться с мыслями. Сергей настолько резко охладел к ней и так легко поддался на глупую провокацию с цветами, что расценить это можно было однозначно: муж был к этому готов морально. Если, конечно, исключить вариант, что это он сам и организовал. Возможно, просто вышвырнуть разлюбленную жену на улицу ему не позволяло воспитание, вот он и придумал такой оригинальный ход: под тяжестью улик супруга сама упакует вещи и съедет к маме. Удивляло только одно, что все произошло практически после свадьбы. Если бы Юлька была богатой наследницей, то тогда все происходящее можно было бы легко объяснить. Но она не была ни внебрачной дочерью олигарха, ни внучатой племянницей богатого дядюшки, поэтому все размышления постоянно заводили ее в тупик. В очередной раз убедив себя, что, кроме таинственной соперницы, желать ее развода с Сергеем некому, Юлька твердо решила размотать этот клубок, оправдаться, а потом гордо уйти, хлопнув дверью. И пусть он остается с этим коварным алчным чудовищем. Дело было за малым — вычислить чудовище.

Ближе к вечеру Юлька услышала, что свекровь звонит Сергею.

— Сынок, Юленька заболела. Может, ты придешь сегодня пораньше?

Юлька спешно подкрасилась и, нацепив подаренный на свадьбу пеньюар, приняла красивую позу. Пусть видит, какое сокровище теряет! Ближайший час пролетел в фантазиях о том, как муж будет кусать локти, когда она его бросит. Юлька так увлеклась, что забыла о наличии в городе сотен тысяч женщин, вполне способных составить ей конкуренцию.

Услышав, что жена заболела, Сергей почувствовал легкий укол совести. Наверняка плохо ей было еще утром, но, поскольку они несколько дней жили в разных комнатах и не общались, он ушел на работу в счастливом неведении.

По дороге домой он чуть не попал в аварию, запутавшись в собственных невеселых мыслях. В сущности, что такого произошло? Да, Юле действительно присылают цветы, но он сам был свидетелем того, как она выкидывала их на помойку. Значит, внимание этого человека ей неприятно. С другой стороны, она где-то пропадает по вечерам. И уж ни в какие ворота не лезет ее трогательное прощание с двухметровым гориллоподобным амбалом, причем практически на глазах всего дома, прямо у подъезда. Ну и что, что было темно! Люди-то ходят. Да еще в вечернем платье. Как быстро она переоделась и сделала вид, что весь вечер просидела дома. Маленькая ложь рождает большие подозрения! Да еще надо учесть, как она врет, наивно хлопая глазками, краснея и изображая искреннее недоумение. В конце концов, сколько можно ждать? Сергею казалось, что если женщина разлюбила, то сама должна рассказать об этом и уйти к любимому человеку. А тут такие непонятные сложности. Кстати, вполне может быть, что ребенок у нее не от Костика, а от этого самого «М.»! Эта догадка окончательно вывела его из себя. Паркуясь на стоянке, он чуть не снес забор и решительно направился к дому: сегодня или никогда! Пора разрубить этот гордиев узел.

На подходе к парадному он поскользнулся и шлепнулся прямо перед стайкой хихикающих девчонок. Мало того, что было стыдно, он еще и ударился копчиком, что еще больше испортило и без того нерадужное настроение. Прихрамывая и морщась, Сергей дотащился до дверей квартиры и остолбенел: в дверной ручке торчал очередной букет. Схватив его, Сергей со всей силы пнул ни в чем не повинную Дверь.

На грохот выскочила мама. Полязгав замками, она предстала перед злобствующим сыном с выражением праведного гнева на сморщенном личике.

— А что, звонок сломался? — поинтересовалась она. — О, какой молодец! Ты купил Юленьке цветы.

Наконец-то, а то и в самом деле дико: кто-то присылает твоей жене букеты, а ты даже не проявляешь к ней минимального внимания.

— Сейчас проявлю, — пообещал Сергей и протопал в комнату, швырнув ботинки в угол. Цветы он держал так, словно собирался отметелить ими неверную супругу.

Юлька, сквозь закрытые двери слышавшая воз ню и голоса, не рискнула вставать, поэтому, что именно происходило в прихожей, ей было не слышно. Она торопливо приняла самую, на ее взгляд, эффектную позу и томно прикрыла глаза, красиво разложив волосы по подушке. Ничего этого разъяренный Сергей не заметил. Задыхаясь от возмущения, он возник на пороге комнаты, потрясая букетом.

— Это мне? — слабым голосом поинтересовалась жена и застонала.

Все, что произошло дальше, лишний раз подтвердило многовековую аксиому о непредсказуемости и примитивности мужской реакции.

— Что? Что случилось? — Букет полетел в угол, а Сергей, округлив глаза, прошептал: — Схватки? Да? Что делать-то? «Скорую» вызывать? Юля, не молчи! Мы ведь с роддомом еще не договорились!

То, что он волновался, было приятно, но не факт, что Сергей беспокоился не о себе. Вполне вероятно: он просто боялся, что ему в одиночку придется принимать роды.

От неожиданного предположения Юлька резко распрямилась и нормальным голосом спросила:

— Ты что, издеваешься? Какие схватки, у меня даже живота еще не видно!

— Ну и что, рожают же недоношенных, — блеснул эрудицией муж.

«Сам ты недоношенный», — подумала она, но вслух комментировать не стала. Аккуратно упав в подушки, она снова застонала и прошептала:

— Воды!

Сергей послушно потрусил в кухню и вернулся со стаканом. Юлька медленно глотала отвратительно безвкусную жидкость, пытаясь протянуть время. Муж не рвал на себе волосы, не умолял простить. Он тупо смотрел, как убывает вода, и ждал неизвестно чего. Пауза затягивалась.

— Ты чем заболела? — наконец поинтересовался он светским тоном.

— Не знаю, — красиво взмахнув ресницами, томно произнесла Юлька.

— Так врача надо было вызвать, — не сдавался муж.

— Не надо. Мне завтра на работу.

— Как это — на работу? Я сейчас позвоню Валерке и скажу…

— Нет! — С Юльки слетела вся томность. Меньше всего ей нужен был конфликт с шефом.

— Тебе что, лучше? — подозрительно спросил Сергей.

— Да, немного. Это мне цветы? — Она решила сменить тему на более приятную, но промахнулась.

— Вероятно, тебе. Они торчали в дверной ручке. Кстати, хотел спросить: что это за мужик провожал тебя недавно?

— Меня? Мужик провожал? — искренне удивилась Юлька. — Тебе показалось.

У Сергея на щеках заходили желваки. Он с таким трудом выдавил из себя этот вопрос, что теперь не отступил бы ни за что на свете:

— Провожал, провожал. Лось такой здоровый, метра два, наверное. Вы еще у парадного стояли.

Юлька нахмурилась, старательно перебирая в уме скудный перечень кавалеров, накопленных за долгую жизнь. Сергею захотелось немедленно выйти, чтобы не быть зрителем на этом отвратительном спектакле. Но он сдержался.

— А, — наконец осенило жену. — Это не мужик, это… этот… как его… Дудочкин!

— Не мужик? Интересная формулировка.

— Да это наш участковый, — торопливо забормотала Юлька, чувствуя, что ей, как всегда, не верят.

— И что общего у тебя с участковым? — изумился Сергей. — Ты что, украла велосипед из-под лестницы? И почему ты с ним обнималась? И откуда ты вернулась: на тебе было вечернее платье? Что, слишком много вопросов? Это потому, что я знаю больше, чем тебе хочется!

— Вечернее платье? — Теперь пришла Юлькина очередь округлять глаза. — Последний раз я надевала его, когда мы ходили в театр с твоими итальянцами.

— Это было другое платье, со здоровенным разрезом спереди!

— Сережа! Да будет тебе известно, что у меня только одно вечернее платье!

Он смутился. Возразить было нечего, потому что Сергей не знал, сколько на самом деле платьев у его жены. Если бы он удосужился поворошить вешалки, то был бы крайне удивлен малочисленностью ее гардероба.

— Но разрез…

— Это был халат! Я выходила в халате!

— Зимой? — Столь возмутительное вранье не влезало ни в какие рамки.

— Я выскочил а на минутку… — Тут Юлька осеклась, поскольку вспомнила, что выходила звонить Сергею, дабы нарушить возможный интим, организуемый им в другой части города. Как объяснить, почему среди ночи вышла на улицу в столь неподходящем одеянии, она не знала, поэтому брякнула первое, что пришло в голову: — Я в магазин за хлебом бегала.

— За хлебом? Ночью? — Сергей скривился и смотрел на нее уже как на червячка с крыльями, по недоразумению попавшего в его борщ.

— Мне есть захотелось. Обязательно хлеба, черного, — вдохновенно сочиняла Юлька.

— Булочная ночью закрыта…

— Я это и без тебя знаю, я в «24 часа» бегала. Учитывая некоторые странности и редкостную детскую непосредственность жены, это вполне могло оказаться правдой.

— Подожди, — сурово сказал он и выскользнул в коридор. Пролистав справочник, он нашел нужный телефон и позвонил в местное отделение милиции.

— Пыр-быр-мыр, пру, тпрррррр, — донеслось с другого конца провода.

— Это милиция? — на всякий случай уточнил он, не разобрав ни единого слова. Из трубки слышалось бормотание, мужские голоса и веяло канцелярской рутиной.

— Я ж говорю, мужчина! Глухой, что ли, или хулиганишь? Я вот тебе сейчас наряд вышлю!

— Простите, — смутился Сергей. — Связь плохая…

— Связь плохая, когда не с той бабой свяжешься, — хохотнул голос.

Сергей на всякий случай уточнил номер, скосив глаза в справочник. Это действительно была милиция.

— Скажите, пожалуйста, у вас есть участковый Дудочкин?

На том конце провода заливисто заржали. Причем веселье было бурным и неукротимым, весельчак даже икать начал от хохота. Сергей с изумлением пытался понять, что в его словах могло вызвать столь дикую реакцию. Наконец собеседник, всхлипывая от смеха спросил: