— Вот именно, — раздался сзади резкий старушечий голос. — Распустили кобелей, они и укусить могут, и обслюнявить.

— А главное — управы на них нет. Вон, сколько случаев по городу! — поддержал ее скандальный мужской тенорок из дальнего угла.

Похоже, что от нечего делать девицу слушали все.

— …да его только мясом помани, он и побежит. Мужики все такие: кому в борще мясо нравится, а кому на заднице, — понимающе кивала блондинка, разрумянившись от собственной значимости. По всему было видно, что давать советы ей понравилось. — Ты там хвостом-то не очень виляй. Он только и ждет, чтобы ты на задних лапках побегала!

Юлька обалдело посмотрела на соседку.

— Господи! — охнула сзади бабка. — С кем же это она?

— С собакой, по-видимому, — задумчиво протянул мужской голос.

— Собака — друг человека! — сумничал кавказец, пытаясь привлечь к себе внимание.

Блондинка к развитию полемики по мотивам ее беседы отнеслась равнодушно и продолжала поучать загадочного абонента на том конце линии:

— Чтобы не загордился, ты его подрессируй. Подними ему адреналин в крови и все остальное. Заведи себе еще одного самца, и пусть твой Филя поревнует.

— В мире животных, — пробормотала Юлька, отвернувшись к окну.


Подходя к дому, она замедлила шаг. Какая-то до конца неоформившаяся мысль блуждала в голове, не давая Юльке покоя. Что-то важное промелькнуло в поучениях блондинки… Точно! Ревность!

Юлька начала лихорадочно размышлять: «Если я заставлю его ревновать, то он…»

Ее жизненного опыта на развитие мысли не хватало, поскольку ее никто пока еще не ревновал. Шагнув в сугроб, чтобы не мешать спешащим домой людям, осторожно семенящим по узкой колее в снегу, проложенной ленивым дворником, Юлька набрала Анинномер.

— Ань, если мужик ревнует, то он что делает? — без предисловий выпалила она, подпрыгивая от нетерпения.

— Морду бьет и бодается наставленными рогами, — меланхолично ответила подруга. — А тебе зачем?

— А если он интеллигентный?

— Тогда получает сдачи по тем же самым рогам.

— Я серьезно, — завопила Юлька, спугнув маленькую круглую бабульку, тащившую сумку на колесах, с трудом вписывающуюся в узкую расщелину между высокими снежными горками. Вопль одинокой девицы, судя по всему, наркоманки, неизвестно зачем залезшей в сугроб, напугал одинокую пенсионерку, и она пулей пронеслась мимо, значительно расширив пространство для пешеходов. Сумка сыграла роль снегоуборочной машины.

— Если серьезно, — печально ответила Анька, — то вариантов масса: они дерутся, обижаются, убивают неверных жен, их любовников, себя, соседей, которые не донесли…

— Очень смешно, — обиделась Юлька. — Я, между прочим, с трубки звоню, а ты треплешься. Я не про рогатых, я про ревнивых спрашиваю! Это большая разница.

— По мне — так никакой разницы нет! — Аня что-то шумно отхлебнула и звякнула ложечкой: — Позвони из дома, вопрос серьезный.

— Я из дома не могу, — заволновалась Юлька. — Мне сейчас надо знать.

— Для кого информация?

— Для меня!

— Юля! А тебе это зачем?

— Хочу, чтобы Сергей ревновал. Тогда он будет уделять мне больше внимания… Может быть… — неуверенно добавила она.

Слушай сюда и запоминай, — злым голосом ответила Аня. — У мужика самомнение развито до такой степени, что он подозревать начнет, когда засунув под кровать руку за тапочками, вынет твоего любовника. До этого момента почти каждый мужик уверен, в лучшем случае, что его женщина честная и верная, во всех остальных — что на нее, кроме него, родимого, никто не позарится! Это первое. Второе. Если ты думаешь, что, почесав плешь и наткнувшись там на пробивающиеся рожки, твой супруг бросится тебе в ноги, осознав, что это он виноват во всем, то ты круглая дура и тебе надо лечиться. И третье. В большинстве случаев за сценой ревности следует элементарный развод. Или все те варианты со смертоубийствами, которые я тебе уже перечислила. Все зависит от темперамента.

Юлька потрясенно молчала.

— Я доходчиво ответила на твой вопрос? — язвительно поинтересовалась Аня.

— Я не хочу изменять. Я хочу, чтобы он только приревновал, — пискнула наконец Юлька, придавленная аргументами более опытной подруги.

— Не выйдет. А у тебя тем более, — осчастливила ее Аня. — Живи и радуйся и не придумывай себе лишних проблем. Ты тут планы мести строишь, а муж твой, между прочим, давно дома сидит, тебя, дуру, ждет.

А ты откуда знаешь? — перепугалась Юлька. Звонил он мне.

— А мне нет, — грустно сказала она, выбираясь из снега. — Почему, интересно?

— Не знаю. Наверное, ты просто не слышала. Или он не догадался. Или не дозвонился. Вот придешь домой и спроси! Все, мне некогда, не занимай телефон.

— Пока. — Юлька нажала отбой, сообразив, что Аня продолжает ждать звонка от Вадима.


Как выяснилось позже, чужой опыт не всегда можно применить в личной практике. Аня, обиженная на жизнь вообще и на сильную половину человечества в частности, слишком примитивно оценивала умственные и эмоциональные способности мужчин. Сергей ревновал. Осознав сей прискорбный факт, он с изумлением прислушался к внутренним ощущениям. Душа бурлила, клокотала и требовала немедленно прояснить все темные моменты. Юля отсутствовала, фотография исчезла, а юноша имел наглость звонить домой, да еще дважды. Выяснив, что жена не у подруги, он растерялся. Где еще могла быть вечером Юля, которая, как ему казалось, никуда, кроме как домой и на работу, не ходила, он не знал. И даже предположить не мог. Сергей забегал по комнате, ероша остатки волос и поминутно утыкаясь лбом в темное холодно окно. Звонить ей на мобильник он посчитал унизительным. Вести ее в ресторан он передумал, тем более что настроение для романтического ужина было неподходящим. Он очень некстати вспомнил рассказ одного из своих ныне разведенных друзей о том, как тот уличил жену. Все началось с того, что супруга пришла домой поздно и сытая.

— Запомни, Серега, — пьяно таращил на него глаза обманутый муж, — если баба вернулась домой сытая, сразу поперлась в душ, а потом легла спать, сказав, что у нее болит голова, то это все! Кранты!

У друга действительно оказались те самые кранты, поскольку нанятый частный детектив предоставил ему через неделю изумительного качества фотографии, переводившие некогда счастливого мужчину в категорию сохатого лося, о чем он некоторое время спустя и сообщал окружающим, пребывая в хмельном угаре и пытаясь по извечной русской привычке утопить горе в водке. Горе долго не тонуло, зато сердобольные друзья вызвали к нему в гости похмельную команду, вернувшую страдальцу человеческий облик и веру в жизнь. Особо расстаралась молоденькая медсестра, взявшая шефство не только над реанимированным мужичком, но и над его круп негабаритной квартирой с евроремонтом и окнами на набережную.

Сергею очень не хотелось повторять судьбу обманутого друга, но он не был уверен, что сможет должным образом повести себя в случае разоблачения.

В замке заскрежетал ключ. Сергей замер посреди темной комнаты, не решаясь включить свет. Ему почему-то было страшно начинать этот судьбоносный разговор.

Юля повозилась в прихожей и вошла в гостиную.

— Ты чего впотьмах? — удивилась она, уставившись на застывшего, как памятник, Сергея.

— Ужинать будешь? — невпопад спросил он.

— Нет, не хочу.

Сердце бешено заколотилось, и Сергей осторожно присел на диван, наблюдая за действиями жены. Она разделась, накинула халат и вытащила большое полотенце.

— Я в душ, бросила она, скрываясь за дверью. «Катастрофа», — подумал он, не находя в себе сил встать.

Замерзшая сначала на остановке, а потом в сугробе, Юлька решила отогреться в ванной. Поскольку она еще не определилась, как вести себя с подозреваемым мужем, то, ощущая себя достаточно скованно, подсознательно постаралась избежать его общества.

«Сейчас полежу в теплой водичке, соберусь с мыслями», — подумала она.

Когда она вышла из ванной, ситуация так и не прояснилась. Несмотря на то, что было еще не очень поздно, все семейство словно вымерло. Сергей неровным кулем уже лежал под одеялом, а из комнаты свекрови не доносилось ни звука.

«Странно», — подумала Юлька, на всякий случай проверив время по телефону. Решив, что Тамару Антоновну подкосила магнитная буря, а Сережа просто устал, она осторожно легла.

— У тебя голова болит? — вдруг глухо поинтересовался Сергей.

— А что, должна? — удивилась Юля его странному тону.

— Тебе виднее, — непонятно ответил муж и затих. «Ну и денек», — подумала она, проваливаясь в сон.


Утром Тамара Антоновна так пристально разглядывала невестку за завтраком, что Юлька еле досидела до конца трапезы, проходившей в непривычном молчании, и побежала к зеркалу, решив, что бдительная свекровь узрела на ее лице некий косметический дефект катастрофического масштаба. С лицом все было в порядке, зато во всем остальном привычного порядка не наблюдалось. Сергей смурной тенью скользил по квартире, заставляя Юльку придумывать предлоги для беседы. Ни одну из тем ей развить так и не удалось, поскольку отвечал супруг крайне односложно, неприятным отстраненным тоном. Припомнив предыдущий вечер, она так и не смогла обнаружить в своих поступках криминала, который бы мог вызвать такие тяжелые последствия.

— Неужели я не имею права сходить в гости? — пробормотала она в спину мужу, тщательно повязывающему перед зеркалом галстук. Он старался словно пионер, готовящийся к торжественной линейке.

— Смотря к кому, — тут же отреагировал Сергей, твердо решивший делать вид, что ничего не произошло.

К кому? К Марусе, — пробормотала Юлька, пытаясь вспомнить, предупреждала ли она его о том, что пойдет к Брусникиной. По логике — нет, поскольку шла она туда по своему секретному женскому делу. Юлька расстроилась: «Надо же, забыла сказать, а он как раз домой рано вернулся. Выбрала я денек! Нет, все-таки я невезучая!»