Голос его дрогнул и прервался, когда Стефан почувствовал на себе взгляд младшего брата.

— Ты больше не будешь ее никуда сопровождать в обозримом будущем, потому что она отбывает в Хэмпшир с отцом.

Стефан открыл рот, потом закрыл.

— Да, и еще одно, — продолжал Алек. — С какой стати ты вчера разговаривал со шлюхой, игравшей роль Афины?

— С какой? Вполне обычные причины. — Стефан усмехнулся. — Ты тоже заметил ее, не так ли? Собираешься сегодня вернуться туда и покрыть сучку? Мне любопытно, каким трюкам в постели она обучена.

Стефан прервался, разглядев перед носом кулак брата.

— Ах, Стефан, — мягко сказал Алек, — у меня нет ни малейшего желания платить за подобные услуги. Теперь к другому вопросу. Ты заплатил мужланам, что напали на меня той ночью в Храме красоты, ведь так? Зачем?

— Я не понимаю, какого черта ты…

— Побереги дыхание, дорогой. Нет смысла отрицать. Я едва справляюсь с искушением задать тебе ту трепку, которую ты давно заслуживаешь.

Стефан съежился:

— Только не здесь. Не в доме отца!

Неожиданно отворилась дверь, и вошла Сюзанна.

Леди Эльдчестер, бывшая графиня ди Асколи, была уникальной, исключительной, с этим утверждением согласились бы все представители высшего лондонского света. Ее происхождение было окутано тайной. Родилась в Англии от матери-итальянки и вышла замуж за миланского графа, значительно старше ее.

Когда два года назад супруг скончался в Италии, вдова решила перебраться в Лондон, где сразу же начала блистать в свете в особенной, присущей только ей манере. Она арендовала изящный особнячок, где вместе со своей матушкой устраивала пышные вечера. Вскоре в нее была влюблена половина Лондона. В том числе и граф Эльдчестер.

Сюзанна стояла, переводя взгляд с одного брата на другого, как всегда прекрасная и соблазнительная. Облако густых иссиня-черных локонов составляло разительный контраст темно-синим глазам. Она была младше любого из них. Графиня произнесла мелодичным шелковым голосом — еще одно итальянское наследство:

— Стефан! Алек! Мне только что сказали, что ваш отец болен.

— С ним ничего серьезного, — ответил Стефан. — Просто требуется отдых.

— Я поднимусь, чтобы с ним повидаться.

Стефан направился за ней:

— Я тебя провожу.

— Будет лучше, если я пойду к нему одна.

Алек уже покинул гостиную. Внезапно он обнаружил, что Сюзанна проследовала за ним по длинному коридору над лестницей. Они оказались одни. От ее волос и кожи исходил легкий аромат гардений.

— Алек, — прошептала она, — мой дорогой, пожалуйста, удели мне несколько минут, прежде чем я поднимусь к твоему отцу. — Ее изящные пальцы в шелковых перчатках коснулись его руки. — Мы с тобой давно не разговаривали. И мне грустно, потому что ты раньше любил бывать на балах и светских раутах. Тебя там очень не хватает, — нежно заметила Сюзанна.

— Ни для кого не секрет, что лондонский свет сейчас ко мне не очень благоволит. Сюзанна, отец собирается отправиться в Карфилдз.

Она побледнела:

— Карфилдз! Но он обещал мне…

— Я полагаю, вы поедете с ним. Стефан, между прочим, останется в Лондоне.

Сюзанна колебалась. Потом проронила:

— Да, конечно.

Отрывисто поклонившись, он уже развернулся к выходу, но она поймала его за руку:

— Мой дорогой, мне бы так хотелось, чтобы мы снова стали друзьями! И я очень сожалею по поводу истории с домом на Бедфорд-стрит. Я сказала твоему отцу, что матушка желала бы поселиться в Лондоне, однако никак не думала, что это лишит тебя дома.

— Неужели? — На сей раз Алеку не удалось скрыть горечь. — Поверьте мне, это самая ничтожная из моих печалей.

Ее глаза заволокло слезами.

— Что мне сделать, чтобы искупить свой проступок?

— Думаю, Сюзанна, ты прекрасно знаешь, как следует поступить. Сделаешь ты это или нет, зависит полностью от тебя. У тебя есть и хорошие качества. Используй же их. — Не тратя больше слов, Алекс откланялся.

Она смотрела, как он спускается по величественной мраморной парадной лестнице. Стефан вышел из гостиной и окинул ее сочувственным взглядом.

— Карфилдз, — повторил он. — Как ты только это вынесешь!

— Похоже, мне придется пойти и на это.

И она направилась наверх, повидаться с супругом.


Вернувшись в свой особняк на Брук-стрит, лорд Стефан Мэйбери вызвал к себе человека со шрамом на лбу.

— Ну что, Макин? Сделал, как я приказал?

— Нанял парочку головорезов, чтобы разгромить типографию, где напечатали всю эту чушь про леди Эльдчестер? Ага, точно так, милорд. Есть кое-что интереснее. Белокурая девица из Храма красоты, за которой вы просили меня вчера проследить, похоже, тоже живет в том доме! Занимается бумагомаранием, писака в газетенке.

Стефан изумленно уставился на подручного. Он и так пребывал в состоянии безумной ярости, случайно заметив, какими глазами Сюзанна смотрела на Алека, стоя на балюстраде над парадным входом. Неужели она устала от тайной связи с ним?

Сейчас же та светловолосая девчонка из Храма красоты вытеснила все посторонние мысли. Если есть связь между ней и красоткой, с которой он приятно проводил время три года назад, ему необходимо заставить девчонку замолчать. И быстрее.

Глава 9

Следующие две недели оказались омрачены постоянными мартовскими дождями. Серое свинцовое небо стало зеркальным отражением состояния души Хелен.

— Я больше никогда не почувствую себя снова в безопасности. Ох, Розали, кто мог сотворить такое?

— Власти ищут виновных, — успокаивала ее Розали. — Почему бы тебе снова не начать писать? У тебя настоящий талант, так же как и к преподаванию. Ты открыла для меня новый мир, Хелен.

Хелен едва заметно улыбнулась:

— О, у тебя была настоящая тяга к знаниям. Ты проглатывала каждую книгу, которую я тебе приносила. Когда я взяла вас на экскурсию в художественную галерею в Оксфорде, мне с трудом удалось вернуть тебя обратно!

— Мой отец был художником, помнишь? — Розали присела рядом с подругой на маленький диванчик. — Думаю, я надеялась увидеть его работы. Конечно, их там не было. Но я искала, как глупо с моей стороны!

Хелен взглянула на нее:

— Я и понятия не имела. Розали, должно быть, ты очень по нему скучала!

— Всегда, — тихо промолвила Розали. — Когда он умер, я была еще такой маленькой. Но никогда его не забывала. — Она попыталась улыбнуться. — Серьезно, Хелен, я понимаю, ты ужасно себя чувствуешь, но как насчет идеи снова начать писать? Рассказы, стихи, да все, что угодно.

Хелен покачала головой:

— Я сейчас слишком обеспокоена, чтобы писать. Мне по-прежнему кажется, что за мной следят.

Розали вздрогнула, ее иногда посещало похожее ощущение.

— Чушь! Помни, братья Бидди всегда рядом и у тебя столько верных друзей. Пожалуйста, прекрати беспокоиться.

— Ох, Розали. Ты так добра ко мне.

— Даже и не вполовину того, как ты ко мне, Хелен.

Она чувствовала себя лицемерной лгуньей. «Это я во всем виновата. Я навлекла на тебя гнев Алека Стюарта».

Чиновники магистрата почти ничего не делали, чтобы разыскать виновного в повреждении печатного станка Хелен. Необходимы деньги и влияние, чтобы привести в действие неповоротливое колесо Фемиды. Кто еще, кроме Алека Стюарта, мог послать своих прихвостней совершить подобный дикий поступок? Он оставил корявую оскорбительную записку, чтобы напугать Розали, заставить ее замолчать и прекратить расследование, касающееся эксплуатации обездоленных солдат. Что он сделает, если узнает, что Линетт открыла его имя на смертном одре?

Розали была права, по крайней мере убеждая Хелен в том, что у нее есть настоящие друзья. Фрэнсис Вилдон, добродушный церковный староста, живший неподалеку от площади Сент-Джеймс, навещал их почти ежедневно. Однажды он спросил Хелен, не могла бы она написать для приходского журнала статью об истории Кларкенвела.

Розали заметила, как лицо Хелен озарилось искренним интересом, и тактично оставила их одних, взяв Кэти и Тоби в Грин-парк поиграть на весеннем солнышке. Ей нравился Фрэнсис. Лишь немногим старше Хелен, он жил вместе со своей незамужней сестрой и был мягким, учтивым джентльменом.


Когда она вернулась домой, Хелен выглядела значительно счастливее и уже сидела за письменным столом.

— Так тебе удалось наконец избавиться от мистера Вилдона? — по-доброму поддразнила Розали.

Хелен обернулась с открытой улыбкой на лице:

— О да. Меня немного смущает то, сколько он со мною возится.

— Он очень мил. И ты много для него значишь, Хелен.

— Глупости! — Хелен начала постепенно оживать. — Однако следует отметить, было бы очень интересно написать серию статей о Кларкенвеле. Фрэнсис такой умный. О, это напомнило мне еще одну вещь, Розали. Я раньше об этом не думала, но Фрэнсис столько знает о французской истории. Я упомянула при нем семью твоей матери, они ведь владели какой-то собственностью к югу от Парижа, не правда ли?

Розали проглотила ком в горле.

— Да, когда-то. Но они все потеряли во время революции, их пораскидало по свету, как говорила матушка.

— Именно это я ему и сказала. Однако Фрэнсис поддерживает переписку с одним своим другом в Париже и попросил узнать новости. Это так великодушно с его стороны, правда?

— Невероятно великодушно, да. — Розали боялась разрушить позитивный настрой Хелен. — И так приятно снова видеть тебя за письменным столом!

Хелен хлопнула себя по лбу:

— О боже, Розали, совсем забыла, не окажешь ли ты мне одну услугу? Сегодня вечером меня пригласили на поэтические чтения в небольшой зальчик над книжной лавкой Хатчарда на Пиккадилли, они хотят, чтобы я написала ревю. Но я бы с большим удовольствием продолжила работать над статьей для мистера Вилдона. Не могла бы ты сходить вместо меня?