Где-то в глубине у Райдера шевельнулся ужас.

– В качестве кого?

Гай поморщился:

– А ты как думаешь?

– Боже мой! – Райдер вскинул голову. Отвращение и ярость вспыхнули в его сердце. – Он сразу же начал истязать ее?

– Об этом следует спросить у нее. Она сказала только, что сэр Бенджамин разрешил ей пользоваться его библиотекой. Она, кажется, испытывает к нему благодарность.

– Несмотря на то, что он развратил ее, когда она была еще ребенком?

– Я знаю только, что она какое-то время спала с ним в его постели. Когда он умер, ей было шестнадцать.

Райдер содрогнулся.

– Он ничего ей не оставил?

Гай покачал головой.

– А что ее брат?

– Диллард был тогда еще холост и работал сапожником. Он не мог ее содержать. Каковы бы ни были грехи сэра Бенджамина, он научил Миракл манерам и дал ей образование, достойное леди. Она была хорошо воспитана, а также чрезвычайно начитанна. Его родственники оставили ей одежду и некоторые безделушки, кузен дал несколько золотых монет, и она подалась в Лондон с намерением стать актрисой. Все прочие профессии были для нее недостижимы, разве что наниматься на поденные работы в деревне.

– Она отказалась возвращаться на хлопкопрядильную фабрику?

– Ты ставишь ей это в вину? Репутация ее была известна, поэтому она не могла стать ни гувернанткой, ни компаньонкой какой-нибудь леди, ни даже найти работу у галантерейщика.

Райдер вскочил и принялся расхаживать по комнате. Встретив перед собой препятствие в виде стены, он остановился и тупо уставился на кожаные переплеты книг на полках.

– Как страстно мы говорим о добродетели и чистоте, не правда ли? Я пытался понять, что заставило такую женщину, как Миракл, пойти по этой дороге. Я думал, она будет голодать.

– А она вместо этого, можно сказать, праздновала победу, – сказал Гай.

Райдер с размаху ударил кулаком о деревянный резной узор, окаймлявший книжную полку. Слепая, необъяснимая, лишенная смысла ярость так и рвалась наружу.

– Как ты с ней познакомился?

– Как молодой человек знакомится с танцовщицей в опере? Пришел после спектакля в артистическое фойе и стал умолять ее о благосклонности.

– Она согласилась?

– Нет. Она лишь недавно приехала в Лондон. Все еще надеялась, что сможет достойно существовать на заработок артистки. Но это было невозможно.

Райдер, оглянувшись, посмотрел на кузена сквозь черный туман смутного негодования.

– Итак, она вступила в ряды женщин полусвета и завела любовника?

– Не пройтись ли нам в длинную галерею? Если ты немедленно не растратишь хоть малую толику своей энергии, то, наверное, убьешь меня. – Слова были произнесены с улыбкой, но по глазам Гая можно было прочитать все, что тяготило Райдера, чем был пронизан каждый его вздох.

Мужчины, храня молчание, пересекли дом. Звук их шагов отдавался от дубовых досок пола. Райдер всей грудью вдохнул свежий воздух утра. Галерея шла по всему периметру дома, с северной стороны ее тянулся ряд высоких окон. Напротив висели фамильные портреты – нескончаемая череда леди и джентльменов, предков Райдера, которые всю жизнь от рождения до смерти купались в роскоши. Шаги мужчин, молча шествующих по длинной галерее, отдавались гулким эхом.

– Стало быть, она передумала? – прервал наконец молчание Райдер. – И приняла твое предложение?

– Да.

– Сколько тебе тогда было?

– Восемнадцать. Я был всего на два года старше ее. Я был весьма ограничен в средствах и тратил то, что удавалось выиграть на бегах, где я постоянно бывал.

– В итоге ты сделал из нее профессиональную куртизанку.

– Да, именно так.

Гай, разумеется, не лишал Миракл невинности. Но был ли он сам девственником во время его встречи с ней? Об этом кузены не обмолвились ни словом. Неизбежная участь Миракл не была виной Гая. И все-таки Райдер чувствовал острую ревность из-за того, что когда-то, на заре юности, прежде чем Миракл испытала небрежное равнодушие своих более состоятельных любовников, они были близки.

– Что дальше?

– Мы были детьми. Мы были влюблены. Мы ссорились. И ни один из нас не знал, можно ли доверять тому, что, как мы думали, родилось между нами. Никаких моих денег Миракл не хватало, чтобы выплачивать ренту. Я вел сумасбродный образ жизни. Через несколько месяцев все кончилось само собой. В один прекрасный день я ушел от нее разозленный. А когда вернулся, было уже слишком поздно. Она нашла мужчину, гораздо более состоятельного, чем я.

– Если это имеет значение, – проговорил Райдер, когда, достигнув конца галереи, они повернули и зашагали назад, – то я рад, что тогда с нею рядом был ты.

Гай остановился.

– Боже! Впервые в жизни встречаюсь с таким великодушием.

– Это мое истинное мнение. Это обернулось ей на благо. Давай на этом пожмем друг другу руки.

Кузен с улыбкой схватил руку Райдера.

– Думаю, она не простит мне, что я рассказал тебе все это.

– Думаю, она не простит нам обоим.

Мужчины пошли назад, каждый чувствовал, что обрел друга.

– Она постоянно твердила, что недостойна меня, – сказал Гай. – И оказалась более мудрой, чем я. Мне, безусловно, хотелось бы однажды отдать сердце своей будущей жене.

Эти слова похоронным звоном отдались в душе Райдера. Миракл относилась к разряду женщин, в обществе которых джентльмены лишь с удовольствием проводят время, но на которых они никогда не женятся. Очередной любовник все более отдалял ее от возможности обзавестись семьей и детьми.

– И тем не менее ты продолжаешь с ней видеться.

– Она исключительная женщина. Время от времени мы находим время, чтобы встретиться и поговорить. Залогом нашей дружбы служит поставленное Миракл условие: она ничего от меня не принимает – ни пенни, ни даже рождественского подарка.

– Как не приняла и твоего последнего совета.

– А почему она должна была его принять? Она сделала блестящую карьеру. В обществе, где любовниц меняют каждый сезон с приходом новой моды, Миракл сумела поставить себя так, что очень многие ищут ее благосклонности. Не все из близких ей мужчин были бессердечны…

Райдер ударил кулаком о ладонь.

– Так почему же она выбрала Хэнли?

– Тот поклялся дать ей столько, что она сможет на это жить, оставив свою профессию. Миракл всего двадцать пять, но что ждет ее в будущем? Можно ли судить ее за то, что она ухватилась за этот шанс?

– Нет, – ответил Райдер, – я не сужу ее, я только сокрушаюсь, что она сочла это необходимостью. Расскажи мне о ее брате, Дилларде Хитере. Она много о нем говорила?

– Думаю, он единственный, на кого она может всерьез рассчитывать. Через год после ее переезда в Лондон Диллард женился и открыл мастерскую.

– Она навещала его когда-нибудь?

– Не думаю. Диллард женился, и у них сразу же пошли дети. Чтобы дела шли успешно, ему необходима безупречная репутация. Миракл казалось, что визит лондонской куртизанки ему скорее навредит, чем пойдет на пользу. Однако они переписывались и обменивались подарками.

– Подарками?

– Диллард присылал ей горшочки с медом, а один раз смастерил из кожаных обрезков сумку. Миракл очень дорожила его подарками, хотя тогдашний ее покровитель подарил ей черный бархатный ридикюль, расшитый жемчугом и золотом.

– Миракл, полагаю, была к своему брату более щедра?

– Разумеется. Ведь у него большая семья, которую нужно кормить. Вряд ли она когда-либо, получив подарок от поклонника, забывала Дилларда.

– Она упоминала, что Диллард инвестировал для нее ее средства.

Гай остановился и приподнял бровь.

– Вот как? Я об этом не знал. Чего еще я не знал?

Райдер, заглянув в темные глаза кузена, улыбнулся:

– Хочешь сказать, пришла моя очередь рассказывать?

– Только самое необходимое, – отозвался Гай. – Только то, что имеет отношение к делу Хэнли.

– На большее, – сухо ответил Райдер, – и не рассчитывай, как бы ни был я благодарен тебе за твое откровение.

Мужчины продолжили путь по галерее. Тщательно выбирая слова, Райдер вкратце рассказал Гаю о том, как вытащил Миракл из лодки и что было потом. О своих чувствах к ней Райдер умолчал.

Молча выслушав его, Гай повернулся к окну большого эркера в центре северной стены. Из-за гор вставало солнце. Все вокруг обретало цвет.

– Но что, кроме ее чар, которые не подлежат сомнению, – спросил Гай, – что, черт возьми, заставляет тебя следовать за ней?

Скрестив руки, Райдер прислонился к мраморному изваянию Геркулеса в натуральную величину, убивающего Гидру.

– Наверное, мне просто захотелось отправиться в путешествие навстречу неизвестности без всякой цели и не важно куда.

– Почему?

– Наверное, потому что я никогда по-настоящему не подвергался проверке на прочность, подобно Джеку. В обстоятельствах, когда каждый день за каждую свою оплошность человек может поплатиться жизнью.

Гай сел на диван у окна, вытянув вперед ноги. Лившийся из окна свет окружил его голову ореолом.

– Ты завидуешь Джеку?

Райдер рассмеялся:

– Боже мой! Кажется, все только и хотят знать, завидую ли я своему брату. Отвечаю: нет. Ведь можно же, никому не завидуя, испытывать естественное желание знать, каково это – быть любимым. Я вовсе не жажду мучиться в пустынях Китая или умирать медленной смертью в снегах Гималаев. Но мне хочется ощутить вкус свободы, который ощутил Джек в своих скитаниях.

– Понять, чем ковался стальной стержень его характера? Ну и что, понял?

– Конечно, нет! Чужая душа потемки, даже душа твоего брата. Мое же приключение не более чем воскресная прогулка. Дороги Англии не пути через высокогорные ущелья Каракорума, а старший сын герцога Блэкдауна, хочет он того или нет, всегда имеет для себя страховку.

– За исключением тех случаев, когда его светлость ночью на безлюдной дороге, безоружный, сталкивается лицом к лицу с тремя разбойниками, замыслившими ограбление, если не убийство. – Гай провел рукой по волосам. – Угроза была весьма реальной, не хотел бы я оказаться в подобной ситуации.