– Вместо этого я удовольствуюсь тем, что немного поплещусь в воде, как трясогузка. Я не люблю ездить в мокром белье. – Райдер поднял на Миракл глаза в обрамлении влажных ресниц. – И не могу купаться обнаженным перед леди.

– Вы постоянно забываете, – сказала Миракл. – Я не леди.

С пальцев Райдера капала вода.

– А что, если кто-нибудь – садовник или компания гостей из дома, или девица-нянька со своим подопечным, а может, и сама его светлость – вдруг выйдут на прогулку и увидят, как я резвлюсь в этом пруду?

– Вы встретите нарушителя вашего уединения надменным взглядом, который нагонит страху на садовника, повергнет в ужас гостей, вызовет трепет у няньки и успокоит его светлость, ибо никто и никогда не примет вас ни за кого другого, кроме как за наследника герцогского титула – хоть абсолютно голого, хоть стоящего на голове, хоть в обществе проститутки-убийцы.

– Стоять на голове, – сухо ответил Райдер, – я не собираюсь.

Миракл поднялась. Сердце ее бешено колотилось.

– Должно быть, отрадно сознавать, что можешь позволить себе вольность бесцеремонно общаться с тем, что тебе не принадлежит.

– Не всегда все так просто, Миракл.

– Итак, не имея счастья принадлежать к знатному роду, и не обладая навыками держаться на воде, я думаю, мне стоит удалиться, позволив вам вдоволь насладиться купанием в одиночестве.

– Вы не умеете плавать?

– Не умею.

Райдер снял сюртук и, положив его на плоский камень, посмотрел на Миракл.

– Могу вас научить.

Миракл ответила ему улыбкой.

– Это слишком опасно.

Глаза Райдера казались очень темными; почти черными.

– Я не допущу, чтобы с вами произошла какая-нибудь неприятность.

– Это хорошо, но, если мы с вами, милорд, окажемся рядом в этом пруду в чем мать родила, то можем поставить под угрозу наше с вами недавно обретенное равновесие, хотя этот высоконравственный почин – всецело ваша затея, а не моя. Поэтому, покуда вы тут плаваете, пойду-ка я незаметно прогуляюсь вдоль ручья. Прогулка освежит меня не меньше, чем купание, но при этом будет более безопасной.

Миракл пошла прочь, оставив Райдера смотреть ей вслед. Между скалами пролегал лабиринт тенистых тропинок. В расщелинах на тоненьких стебельках покачивались крошечные цветочки. С отвесной скалы свисали, роняя влагу, мхи и папоротники, и в каждой капле светилось солнце.

Встревоженная неровным биением сердца и сводившим с ума желанием, Миракл остановилась и, проведя рукой по камням, засмеялась. Она всегда старалась жить настоящим. У нее не было ни прошлого, о котором ей было бы приятно вспоминать, ни будущего, о котором хотелось бы помечтать. Ее вечными спутниками были чувство вины и страх. Но здесь лорду Хэнли ее не найти, и что может быть прекраснее, чем это удивительно ясное утро?

Миракл прислонилась спиной к сухой плите известняка и устремила взгляд в небо. Ей страстно хотелось вобрать в себя и сохранить в своем сердце эту красоту. Будь она одна, этот грот остался бы для нее лишь живописным и волшебным местом, случайно обнаруженным ею в пути.

Но присутствие будущего герцога сообщало всему окружающему особое, скрытое значение, как если бы Оберон[11] вдруг навел свои могучие чары на все живое, в том числе и на Миракл Хитер, куртизанку, привыкшую ублажать потомков аристократических родов, правда, не таких уважаемых, как Райдер, женщину, которая так низко пала, что теперь у нее почти не оставалось выбора, разве что катиться дальше.

Но делать это можно весело и с дерзким небрежением к приличиям. Пусть участь шлюхи неизбежна, но это вовсе не означает, что она не сможет встретить ее с открытым забралом.

Сливавшиеся перед ней воедино дороги подводили к выщербленным ступеням. Поднявшись по ним, Миракл очутилась на небольшом уступе. Над деревенской, покрытой зеленым мхом скамьей нависали посаженные здесь осины и красные клены. В обрамлении их ветвей, словно в раме, виднелось озеро. Миракл присела. Как раз в этот момент обнаженный Райдер, мелькнув белым пятном, нырнул в воду.

Он плыл, энергично рассекая водную гладь, мокрые волосы прилипли к голове, плечи и ягодицы блестели, как мрамор. Не подозревая, что кто-то его может видеть, он сделал кувырок и скрылся под водой, затем снова вынырнул и лег на спину, широко раскинув руки и выгнув грудь. Его пенис был виден над водой.

Миракл замерла, словно пронзенная стрелой. До чего ж он красив! Она закрыла лицо руками, безуспешно пытаясь рассеять образ, который уже запечатлелся в ее памяти.

Он выглядел удивительно наивным и непорочным. Холодная зеленая вода волновалась вокруг его прекрасного тела, под белой кожей проступали идеальной формы мускулы, словно это был не человек, а неземное создание, попавшее сюда откуда-то с далекой планеты.

Однако ей было совсем не трудно заставить себя вспомнить его запах и ощущение этой мужественной красоты в своих руках и в своем теле. Она знала, что этот мужчина может смущаться и что в самых потаенных уголках души, возможно, все еще таит обиду на нее за то, что она его использовала.

Миракл повернулась и, спустившись по лестнице, пошла другой дорогой, оставив Райдера нырять и плавать.

Тропа, делая петлю, возвращалась к ручью. Миракл наклонилась и плеснула водой в лицо, сердце ее взволнованно билось.

Райдера же нисколько не заботило, обнаружат ли его обитатели дома: садовник, нянька или сам хозяин, возможно, аристократ, имеющий какие-нибудь дальние родственные связи с Сент-Джорджами. Все знатные семьи роднились друг с другом. Что бы ни делал Райдер, он оставался неуязвим. Никто не посмел бы тронуть его. Как жаль, что не такие благородные женщины, да еще и совершившие тяжкое преступление, не обладали подобной неприкосновенностью, даже несмотря на то что их сопровождали столь благородные особы, как его светлость.

Сощурив глаза, Миракл посмотрела на небо и посмеялась над собой. Наверное, есть вещи, которые человек предотвратить не в силах, но в любом случае не стоит терять присутствия духа.

Миракл, решив помыться, расшнуровала сапожки и, прежде чем снять с себя одежду, поболтала босой ногой в воде. Затем оделась и снова направилась к озеру.

Он качался на воде с закрытыми глазами. Его одежда горкой высилась на камне, рядом стояли сапоги. Миракл тихонько присела рядом с одеждой. Она расправила рукой сюртук и рассеянно погладила ворот рубашки, а когда снова подняла глаза, Райдер уже собрался плыть к берегу.

Он показался до пояса из воды, по его плечам струилось серебро.

– Вы подсматривали? – Он прижал руку к мокрой голове. По покрытой волосами груди ручейками стекала вода. – А где же ваша девичья скромность?

Миракл улыбнулась:

– Я же говорила вам, что я не леди.

Райдер улыбнулся ей в ответ:

– Видимо, так и есть! Но как прикажете мне взять одежду, на которой вы сидите, и при этом сохранить свою скромность?

– Я сижу не на ней. Я сижу рядом. В какой бы рыцарский вздор вы ни верили, не так уж вы и непорочны.

– Однако я спокоен, как Лорелея[12], на этой подводной скале в раздумьях о необходимости соблюдать осторожность.

– Ни на секунду не поверю, что вы так застенчивы, но обещаю не смотреть, если угодно.

– Я не застенчив, – ответил Райдер. – Просто думаю, не должен ли я – в моем настоящем положении – по крайней мере, соблюсти пристойность.

Миракл со смехом протянула ему его рубашку.

– Значит, несмотря на холодную воду, природа снова заявляет о себе? Вот, милорд, возьмите рубашку и прикройте срам.

Райдер снова окунулся в воду и, сделав несколько взмахов руками, подплыл к берегу. Когда он выбрался из озера, на его мокрых плечах сияло солнце. Вода пригладила темные волосы на его теле, сверкала на руках и ягодицах, на гордо восставшем детородном органе.

Райдер решительно подошел к Миракл, чтобы взять рубашку, и она посмотрела ему в глаза.

Встретившись с ней взглядом, Райдер замер. Его потемневшие глаза изучали ее лицо. Сердце Миракл глухо забилось.

– Мы говорили о долге и расплате, – сказала Миракл. – Но платить больше ни за что не нужно.

С волос Райдера крупными каплями стекала вода, которая приятно холодила разгоряченную кожу Миракл. Райдер большим пальцем смахнул капли с ее щеки.

– Даже за рубашку?

– Да, – ответила Миракл. – Как и все остальное, эта рубашка уже ваша.

С неослабевающей эрекцией Райдер присел рядом с Миракл и, проникнув пальцами в ее волосы, запрокинул ей голову. В глубине его глаз горел еле сдерживаемый темно-зеленый огонь.

– По-моему, это очень дурная затея, – сказал он. – Мне нужно было оставаться в воде.

Миракл положила руки Райдеру на плечи, и он выронил рубашку из рук.

– Нет, – возразила она, поглаживая ладонями его крепкое, прохладное тело, чувствуя пламя, сжигавшее его изнутри. – Ничего худого в ней нет, если рассматривать это как веселый праздник на водах в волшебном месте.

Райдер, словно от полученного удара, резко выдохнул и прикрыл глаза.

– Я сражен. Господи, помоги мне!

Миракл запустила пальцы в его мокрые волосы и в поцелуе припала губами к его огненным губам. Обняв ее за талию и затем слегка приподняв влажными руками, Райдер поставил ее на колени между своих раздвинутых ног. Миракл прижалась к нему грудью, блуждая руками по его плечам и крепкой спине, и их поцелуй становился рее более глубоким. Ее губы искали нежную и сладостную твердость его губ, а язык – горячий, жесткий бархат. Миракл почувствовала, как его восставший жезл уткнулся в ее юбки.

Невероятные ощущения захлестнули ее стремительным потоком, сконцентрировавшись внизу живота. Если бы он не поддерживал ее, она, несомненно, упала бы, сокрушенная желанием. Однако она продолжала целовать его, поддаваясь возбуждению, порабощенная роскошью и поразительным магнетизмом его обнаженного тела.

Наконец Райдер отстранился, чтобы перевести дух, все еще не выпуская ее из рук. Его широко раскрытые глаза были непроницаемы, будто он вобрал в себя свою тень.