— Что это с вами, милочка? — сердито проворчала она, оглядывая Габриэль с ног до головы. — Вы бы лучше перестали парить в облаках и спустились на землю.

— Извините, — пробормотала Габриэль.

Спуститься на землю? Эта тетка, кажется, немного опоздала со своим советом. Габриэль только что из чувства противоречия согласилась выйти замуж за Николя Реми.

Но этому никогда не бывать, уверяла она себя. При следующей встрече она объяснит ему, что ее не устраивает подобный фарс. И Реми со своим королем могут убираться к чертовой матери. И хватит об этом. Но тут же она с грустью стала размышлять, как все могло обернуться, если бы она стала невестой Реми при совсем других обстоятельствах. Если бы никогда не существовало никакого Дантона, никакого Наварского, никакой Темной Королевы. Если бы она по-прежнему оставалась все той же невинной девочкой…

Она выходила бы замуж на острове Фэр в простом платье из мягкой синей ткани, сотканной местными ткачами. Арианн с любовью изготовила бы ей подвенечный венок, а Мири все пританцовывала бы вокруг них, не в силах сдержать свое волнение. На острове Фэр никто не придал бы значения тому, что Габриэль была дочерью католического рыцаря, а Реми — гугенотом. Они поклялись бы в верности друг другу на поляне позади Бель-Хейвен, скрепив свой союз нежным поцелуем. Она вручила бы Реми свадебный подарок — ножны, которые сама гравировала с изображением огнедышащих драконов, чтобы они напоминали ему о том дне, когда он шуточно согласился стать ее рыцарем. Там, в лесу. И той ночью, когда она рассталась бы со своею невинностью, Реми был бы очень терпелив и нежен. Их близость оказалась бы прекрасной…

«Очнись, Габриэль, и прекрати свои бессмысленные мечтания», — с отчаянием призвала она себя к порядку. Проклятый Николя Реми! До того как он вернулся из царства мертвых в ее жизнь, она, по крайней мере, была уверена в своих честолюбивых планах и не сомневалась и предначертанной ей судьбе. Но он смутил ее, заставил тосковать о вещах, которые были потеряны для нее:

О доме, невиновности, ее волшебном даре… о любви.

Ее любви? Или Реми?

Габриэль застыла посреди улицы. Торговец, восседавший верхом на лошади, дико крикнул: «Поберегись!». Она едва успела отпрыгнуть в сторону и прижалась к витрине какой-то лавки. Девушка чудом не оказалась раздавленной под копытами лошади, но ее сердце дико стучало вовсе не от этого.

Она любит Реми!

Нет, она только волнуется за него. Он остается ее другом, и ничего больше.

«Какая же ты ужасная лгунья, — издевался над ней внутренний голос. — Ты влюблена в этого мужчину с того самого дня, когда он встал перед тобой на колени и поклялся всегда защищать тебя».

Сколько бы Габриэль ни убеждала себя, она все равно любит его. Габриэль закрыла глаза, уступая отчаянию, потом резко встряхнулась. Только одно она могла сделать для Реми — уберечь, а значит, держаться от него как можно дальше.

Ну а пока она убедит Екатерину, что преуспела в обольщении. Боже упаси, если Темная Королева как-нибудь догадается, что Габриэль — знаменитая куртизанка — совершенно теряет голову от одного прикосновения Реми. И еще ей предстоит заняться Наваррой. Обычно покладистый и уступчивый, Генрих иногда вспоминал о своем королевском достоинстве и становился чертовски упрямым, когда вбивал себе в голову какую-нибудь идею.

Габриэль придется использовать все свои чары, чтобы уговорить Генриха не выдавать ее замуж за Реми, удержать его от участия в опасных планах Реми, убедить его велеть Реми покинуть Париж. После всего этого капитан наверняка возненавидит ее.

«Боже мой, Арианн, — тоскливо подумала Габриэль. — Как моя жизнь превратилась в запутанный клубок противоречий?»

Габриэль глубоко вздохнула, как никогда в жизни ощущая свое глубочайшее одиночество. Ей отчаянно захотелось поговорить с кем-то, предпочтительно с другой мудрой женщиной. Только одна женщина могла называться ее подругой здесь, в Париже.

Мезон д'Эспри выглядел совсем иначе при свете дня — не столько мрачным и зловещим, сколько грустным и заброшенным. На этот раз вместо Цербера своим рыком Габриэль приветствовала Финетта.

Служанка набросилась на нее, как только она переступила порог обветшалой залы. Злобно сдвинув брови и скрестив руки на худой груди, Финетта преградила ей путь.

— Что вы здесь делаете? Госпожа Касс не любит нежданных гостей.

Габриэль постаралась подавить в себе раздражение, которое у нее вызывала служанка Касс. У этой неряшливой женщины было вытянутое лицо и хитрые глаза. Ее торчащие, как пакля, белокурые волосы, видно, уже с год не мыли, впрочем, как и все остальное. Складки на ее запястьях и шее были постоянно забиты грязью, а замызганное коричневое платье источало кислый запах пота и немытой плоти.

— Я знаю, что Касс не любит неожиданностей, — сказала Габриэль. — Но не могли бы вы сходить и сообщить, что я пришла?

— Нет! Мне и так здорово досталось из-за того, что я проболталась вам о некромантии. Я не стану больше рисковать и снова навлекать ее гнев. Впрочем, хозяйка сейчас не в состоянии никого принимать.

Звук, который донесся до Габриэль из комнаты в подвале дома, очень походил на стон.

— Что с ней случилось? Она больна? — решительно просила девушка.

Финетта молча пожала плечами, почесала шею, приподняв прядь своих длинных волос, но ее ухмылка сказала достаточно, чтобы разобраться в ситуации: Касс снова погрузилась на дно своей бутылки.

«Боже мой, Касс», — подумала Габриэль, разрываясь между жалостью к подруге и недовольством по поводу пагубной привычки этой женщины. Раздался еще один стон, на этот раз много громче, сопровождаемый поскуливанием Цербера. Оттолкнув костлявую служанку, девушка направилась к шкафу, скрывавшему тайный дверной проем. Финетта схватила ее за локоть.

— Остановитесь, я вам говорю. Госпожа Касс выгонит меня, если я пущу вас. — Финетта не договорила, когда гостья отшвырнула ее руку.

Габриэль пришлось повозиться некоторое время, пока она не нашла рычаг, открывавший дверь. Как только шкаф заскрипел и отъехал в сторону, она без колебаний шагнула вперед, спустилась вниз по темным узким ступенькам. За ней, не отставая ни на шаг и неистово ругаясь, последовала Финетта. Габриэль вошла в подземелье. Свет единственного факела падал на Касс, лежавшую на полу у своей кровати. Ее ноги были подогнуты, головой она упиралась в матрац, лицо закрывали рассыпавшиеся мерные волосы. Цербер тыкался в хозяйку мордой, путаясь в ее юбке, и пытался лизнуть ее в лицо.

Когда пес увидел Габриэль, то прыгнул к ней, гавкнув несколько раз, но без всякой угрозы. Перебегая от Касс к Габриэль и обратно, он скулил. Пес не смог бы яснее попросить о помощи, если бы даже умел говорить. Габриэль едва не поскользнулась на пустой бутылке, когда рванулась к Кассандре.

— Касс? — тихо позвала она, опускаясь на колени подле нее.

Ей пришлось отодвинуть Цербера в сторону, когда она попыталась поднять голову Касс и откинуть тяжелую копну волос цвета черного дерева. От женщины сильно пахло крепким спиртом. Ее лицо покрывала смертельная бледность, слепые глаза глубоко ввалились. Прежде, чем она успела остановить пса, Цербер прыгнул и облизал лицо Касс. Та, в свою очередь, пробормотала какое-то ругательство и откинула голову на бок.

— Сидеть! — послышалась невнятная команда, и Цербер повиновался, усаживаясь с тихим поскуливанием.

Хотя это, судя по всему, стоило ей больших усилий, Касс неуклюже ткнула рукой в Габриэль в попытке различить черты ее лица.

— Эл-л-эн? Эт-то т-ты?

Финетта, надувшись, вертелась позади Габриэль. Но, услышав вопрос Касс, она визгливо захихикала.

— Бог мой. Она думает, вы ее мертвая сестрица.

— Нет, Касс. — Габриэль ухватила женщину за пальцы. — Это я, Габриэль.

— Габ… габуэль? — Касс безжизненно повисла на плече девушки.

Стараясь удержать Касс от падения лицом на пол, Габриэль с негодованием взглянула на Финетту.

— Как вы могли позволить ей напиться до такого со стояния?

Финетта обиженно надула губы.

— Никто не смеет позволять или не позволять что-то Кассандре Лассель, и, если вы ей подруга, как вы заявляете, вам следовало бы знать об этом.

— Помогите мне уложить ее на кровать. — Габриэль начинала злиться.

— Когда госпожа напивается, ее не слишком-то заботит, где она валяется, — пробурчала Финетта, но под жестким взглядом Габриэль, предпочла повиноваться.

Поднять даже такую худышку, как Касс, оказалось делом не из легких. Задача осложнялась преданным псом, возобновившим свои попытки разбудить хозяйку. Но с помощью Финетта Габриэль все-таки уложила Касс на кровать. Служанка в очередной раз противно хихикнула.

— На днях хозяйка сама отправилась в таверну и решила, что откопала там отличного мужчину, настоящего принца. Но госпожа была настолько пьяна, что, ложась с ним, даже не поняла, что заарканила какого-то тощего мойщика горшков на кухне, у которого и половины зубов не оказалось.

Габриэль достаточно отчетливо представила себе чувство одиночества, заставившее Касс покинуть свое укрытие в поисках утешения в бутылке и паре сильных рук случайного похотливого самца. Жестокая радость Финетты от происшествия с ее хозяйкой настолько выпела Габриэль из себя, что ей безумно захотелось отвесить служанке хорошую оплеуху. Видимо, даже толстокожая Финетта почувствовала ее отвращение, потому что перестала хихикать.

— Не судите меня строго, — передернула она плечами. — Даже госпожа Касс посчитала приключение забавным, когда поняла свою ошибку. Мы вместе здорово посмеялись над ее принцем горшков и кастрюль.

— Принесите мне таз с водой и что-нибудь из вещей. — Габриэль холодно оглядела ее. — Чистых.

Финнет ощетинилась на команду, но предпочла подчиниться. Цербер запрыгнул на кровать, и Габриэль испугалась, что пес снова станет агрессивно защищать хозяйку и не подпустит ее к Касс. Но грозный пес с тихим поскуливанием улегся калачиком у ног хозяйки. Девушка осторожно пристроилась на кровати подле Касс и начала ослаблять застежки ее платья.