– Ничего себе… то есть у вас теть Наташа еще в три часа куда-то подевалась, сейчас восьмой час, а вы ее и не хватились? – вытаращилась Ольга.

Сестры были смущены. Ну да, Марья сегодня была занята своими учениками, а Дарья Андреевна, она по магазинам бегала, тесто заводила… ей тоже как-то не до пропавшей Натальи было, да и потом – Наталья Андреевна очень часто выходила просто так, прогуляться, как она говорила. Но это она сама так говорила, а на самом-то деле сестры знали – Наталья выходила на променад, исключительно чтобы продемонстрировать свой новый макияж или же отработать какую-нибудь новую позу.

– Где телефон? – заметалась вдруг Ольга. – Надо ей позвонить!

Но и телефон не помог – едва только она набрала знакомый номер, как что-то тут же запиликало на прикроватной тумбочке.

– Она никогда с собой его не берет, – вздохнула Дарья Андреевна. – Ей же никто не звонит…

А между тем Марья Андреевна уже натягивала теплый свитер.

– Маша! Ты-то куда собралась? – уставилась на нее сестра.

– Их надо искать… – тревожно проговорила Марья Андреевна.

– А почему их? – спросила Ольга. – Ты думаешь, что этот Морковкин и наша Наталья…

– Да! Они пропали вместе. И не случайно! – трагично вздохнула Марья Андреевна. – Они вместе вышли, и… и ни одного ни другого уже столько времени нет.

– Мам, а как выглядит этот твой Морковкин?

– Он Морковин. Володя. Выглядит… ну обычно – в таком черном пуховике, шапочка черная, что еще… Ничего особенного, они же сейчас все одеваются одинаково.

– Нет, Маша, у него был фотоаппарат, – вспоминал Дарья Андреевна. – Ну ты же помнила, он еще пошел домой, а потом вернулся – забыл его у тебя на столе. Я еще на него тряпкой замахнулась, потому что я полы мою, а он туда-сюда, туда-сюда, ну и… погорячилась.

– Вот вспомнить бы хоть один день, когда б ты не горячилась, – раздраженно просопела Марья Андреевна. – Ну что ж, пойду искать.

Дарья Андреевна чувствовала себя даже где-то виноватой. И в самом деле – чего она кидается-то на всех, точно собака Тузик? Нормальный мальчишка, ну подумаешь, прошел… в обуви… по вымытому полу… ну так ведь когда ему разуваться, ему ж домой надо было, а вот теперь… А ведь ей так надо быть мягче… женственнее… кружевнее…

– Сиди дома, – резко заявила она сестре. – Будешь на телефоне, а я пойду искать. Кого ты там найдешь? А я… да и мальчишку я помню! Ну и Наталью тоже… помню, обоих узнаю, если найду. А ты дома сиди.

– Правильно тетя Даша говорит, – наматывала на шею длинный шарф и Ольга. – Я тоже пойду.

– Нет! – воскликнули обе сестры в один голос.

– Еще не хватало тебе по темени шататься! – набычилась Дарья Андреевна.

– Чего придумала, – строго взглянула мать, и вдруг… – Пусть идет. Даша, не держи ее, пусть идет… Но только не одна. Позвони вон Елисееву, он наверняка дома сидит, не знает, чем заняться. Вот и… поищете вместе.

И как Ольга ни упиралась, сестрицы все же позвонили Елисееву. А чтобы тот пришел быстрее, сообщили, что его приход – вопрос жизни и смерти.

Он принесся еще быстрее, чем Ольга успела одеться.

– Что случилось? – запыхавшись, спросил он. – Кто у вас болен? Вы все… здоровы?

– Надеемся, что все, – кивнула Марья Андреевна, стягивая свитер. – Вы… вы ступайте с Ольгой, она вам по дороге все расскажет. Даша, ты тоже с ними иди, чего ж ты одна пойдешь?

Даша вышла с молодежью, однако сразу же возле подъезда заявила:

– Я пойду в ту сторону, а вы вон в эту, а то чего ж мы… будем стадом таскаться?

– А куда идти-то, вы мне хоть в двух словах… – пытался что-то выяснить Елисеев, но Дарья Андреевна его перебила.

– Идите, Ольга вам по дороге расскажет.

Ольга рассказала. Да там и рассказывать было нечего – куда-то задевался мамин ученик, а вместе с ним пропала и Наталья Андреевна. Может быть, они потерялись поодиночке, может быть, вместе, но ни одного ни другой дома не обнаружено.

– Вот так, да? – сурово поджал губы Елисеев. – Ну что ж… будем искать.

– Вы уж нас простите, что мы сразу к вам… – виновато взглянула на него Ольга. – Это мама подумала… Ну она решила, что с нами должен быть настоящий мужчина.

– И правильно решила, – насупился Елисеев. – А то вы без мужиков скоро совсем уже все… порастеряетесь. Пойдем вон туда…

Они сначала прошлись по всем близлежащим улицам. Потом уже завернули во дворы дальних домов – нигде знакомой фигуры Натальи Андреевны видно не было. Да и мальчика с фотоаппаратом тоже никто не видел. А Елисеев чуть ли ни у каждого прохожего спрашивал.

– С ума сойти, – ежилась Ольга. – Я даже себе представить боюсь, если с ними что-то случилось, то… нет, они просто обязаны найтись!

– Да найдутся. Куда они денутся, – бубнил Елисеев, вертя головой. – Мальчишка, ясное дело, забежал к друзьям или к знакомой девочке, телефон… ну у деток ведь всегда денег на телефоне нет, вот и… А тетушка ваша… у нее подруги здесь есть?

– Да нет у нее никаких подруг, – уже со слезами в голосе проговорила Ольга. – Она только с сестрами дружит…

– Ну и что! Она могла… могла запросто познакомиться с кем-нибудь в… магазине, к примеру, – пожимал плечами Федор. – А что? Она еще интересная женщина, запросто могло быть.

– Столько лет не знакомилась, а тут… – не слишком верила Ольга. – И потом… если у них все нормально, они б уже давно домой пришли – на улице вон какой мороз разыгрался. Сильно-то не нагуляешься!

– Это потому, что вы волнуетесь и замерзли, – усмехнулся Елисеев, – а на самом деле не так уж и холодно, – он вдруг уверенно взял ее руку и сунул к себе в карман. – Давайте руку, а то совсем окоченеете.

Руке стало сразу же тепло и уютно, и даже всему телу стало теплее. Идти было не совсем удобно – Елисеев шел быстро, Ольга за ним еле поспевала, однако ж и руку вытаскивать не хотелось. Федор заметил, что спутница почти бежит за ним, и замедлил шаг.

– Так нормально? – повернулся он к ней, и… и его лицо оказалось как-то так близко… и весь он такой большой, надежный, и тепло от руки…

Ольга поспешно отвела взгляд:

– Нормально. А то… я семеню-семеню…

– Погоди, – остановился вдруг Елисеев и надел на Ольгу капюшон от куртки. Вообще, Ольга никогда этот капюшон не надевала, он у нее ради красоты болтался на спине, а он надел. – Сейчас пойдем к Енисею, а там ветер…

Отчего-то и сам Елисеев застеснялся такой своей заботы и уже грубее добавил:

– Сейчас надо будет зорче смотреть, там темно.

– Я буду… зорче… – кивнула Ольга, старательно пялясь в темную мглу.

И все же она ничего не увидела. Она вдруг ощутила, как ее резко дернул Елисеев, а потом его большое плечо начало мелко трястись. Ольга испуганно посмотрела на Федора, но тот только быстро прижал ее к себе и прикрыл рот теплой рукой – чтобы не спугнула.

В темной аллее на громадное дерево громоздилась почтенная барышня Наталья Андреевна, только на каблуках у нее это не совсем ловко получалось. Однако сама она неловкости не испытывала. Она лихо размахивала руками, видимо, отдавала распоряжения темной мальчишеской фигурке, которая металась возле дерева, то приседая, то забегая с разных сторон в попытках более эффектно сфотографировать свою модель.

– Это что? – растерянно повернулась к Елисееву Ольга. – Это что за срамотища?

– Оленька, боюсь, что это фотосессия, – фыркнул Федор. – А что? Довольно необычный ракурс, как ты полагаешь?

Они опять перешли на ты, но Ольга этого даже не заметила.

– Это не фотосессия, Федор, это позорище всей нашей семьи! Ты как себе представляешь – теть Наташа на дереве в роли вороны, теть Наташа под деревом в роли Снегурочки, в сугробе – головой вниз…

– В сугробе еще нету, зря ты так.

– Сейчас будет, ей же надо как-то слезать, – поджала Ольга губы и решительно направилась к парочке.

– Оля! Только не кипятись, – пытался удержать ее Елисеев. – Оль, ну ты не забывай, что она… она уже зрелая женщина, и на глазах у парнишки совсем некрасиво будет ее отчитывать, как девочку!

– Как девочку? Да она только этого и ждет! Некрасиво! А лазить по деревьям, как дворовая кошка, красиво? И, заметь, тоже на глазах парнишки! Теть Наташа! Все уже, слезай! Что ты там совой зависла? Слезай, говорю!

Наталья Андреевна заметила Ольгу и вместе с ней Елисеева и старательно захихикала:

– Ой, Оленька, Федор! Какая встреча! А вы здесь тоже… прогуливаетесь, да? И мы вот… Погоды замечательные, и мы с Вовчиком решили запечатлеть прекрасные моменты! Я вот…

– Это когда ты на дерево залезала, корячилась – это и есть прекрасный момент? – раздувала ноздри Ольга. – Ты, теть Наташ, теперь моли Бога, чтобы Вовчик оказался порядочным мужчиной и не выставил это посмешище в Интернет! Тебя постигнет слава, но поверь мне, ты о ней не мечтаешь! Тебя увидит вся планета, как ты на своих кривых… каблуках уродуешь деревья! Слезай!

Тетя Наташа, кажется, только сейчас допустила, что на снимках она могла выйти вовсе не так божественно, как ей представлялось. Она с кряхтением и опаской постаралась быстренько слезть с дерева, однако это было не так просто.

– Сейчас, Наталья Андреевна, я вам помогу, – поспешил на помощь Елисеев.

Ольга подошла к парнишке:

– Ну ты что делаешь-то? Мать тебя уже всего изыскалась, а ты тут фотоаппаратом щелкаешь! Тебя же ждут!

Парнишка вытаращился на Ольгу и совсем завороженно заговорил:

– Я, конечно… надо было маме позвонить, а у меня телефон сел, а тут… Тут такие кадры! Нет, вы зря говорите, что тетя Наташа плохо вышла! Я старался. Смотрите, какие кадры! Она здесь вот… Нет, погодите, этот кадрик удалить… Вот здесь! На пеньке! Смотрите, она же привидение! Все кругом белое, позади чернота, и она – тоже вся белая и прозрачная! Я не знаю, как у меня вышло, но… правда же? Ну посмотрите!

Ольга кивнула. Если тетя Наташа до одури любила фотографироваться, то этот самый Морковин до такой же одури любил фотографировать. Они нашли друг друга.