Танцуя с Ядвигой вальс, Сергей прижал ее к себе с такой силой, что она вскрикнула.

– То ли еще будет, – ухмыльнулся Сергей и потащил ее к выходу, где во дворе их ждал роскошный белый лимузин.

Не особо церемонясь Сергей запихнул невесту в машину, закрыл тонированное стекло, отделяющее их от водителя, так же бесцеремонно задрал ее роскошное платье. Длинные ноги в телесного цвета чулках, обрамленных кружевной резинкой, были вызывающе красивы.

Очень удобно, подумал Сергей, сдирая с жены прозрачные трусики – не то, что дурацкие колготки. Он взял ее грубо, без поцелуев и ласк, не проронив ни слова.

– Сволочь, – сказала Ядвига, когда все закончилось.

– А ты что хотела? – ухмыльнулся Сергей.

Так началась их семейная жизнь.

Однако, дальнейшее существование с Ядвигой, к удивлению Сергея, оказалось вполне сносным. Виделись они мало – каждый был занят своими делами. Наверняка, это и стало основой их относительного семейного благополучия.

Сергей, как и обещала Ядвига, стал формальным владельцем ее бизнеса и официальным директором всех магазинов и предприятий. Благодаря его умелому руководству – а Сергей знал, что у него есть предпринимательская жилка, не хватало только условий для старта – бизнес пошел, как по маслу. У Сергея появились деньги, хорошие, большие деньги, Ядвига не ограничивала его в тратах. Автомобили, дорогие тряпки, посещение самых крутых клубов. Сергея боялись и уважали служащие, он приобрел определенный вес в бизнес-кругах, стал довольно известным лицом в городе. Может, кто и болтал за глаза, что он на женины деньги поднялся, Сергея это мало волновало. В лицо ему ничего подобного никто сказать бы не посмел. Постепенно его мужское самолюбие, которое так больно ранила Ядвига, подзажило-подлаталось, и Сергей вновь бы почувствовал себя человеком, полноценным мужиком, если бы не одно, «но».

У него было все, кроме свободы. Время от времени Ядвига, не стесняясь, напоминала ему, где бы он был, если б не она. И что с ним будет, начни он брыкаться.

После подобных «задушевных» разговоров Сергей в бессильной злобе сжимал кулаки и, запершись в одной из спален, курил на балконе ночь напролет, хотя дымил, вообще-то, редко.

«Брошу ее к едрене матери и уйду, все равно куда, – запивая горький дым крепким кофе думал он, – условный срок мой скоро заканчивается, что она мне сделает? Новое дело состряпает? Вряд ли. А еще лучше: убью ее, суку, рассчитаюсь за все хорошее».

Но он прекрасно знал, что не уйдет и не убьет. Сергей быстро привык к сытой, денежной жизни, к тому, что теперь его называют не Серегой, а по имени-отчеству. Он всегда к этому стремился. И к Ядвиге, как ни странно, он тоже привык. Это не была любовь, и даже не привязанность. Сергей и сам не знал как назвать то, что он чувствовал к жене. Одно знал точно: она его жутко возбуждала. Никогда он еще не встречал женщины, более страстной и соблазнительной в постели.

«Может, она меня подпаивает чем-то?», – после очередного секс-марафона, уставший, опустошенный, думал Сергей. Он хотел и любил ее только в постели. За ее пределами жена была для него деловым партнером, которому иногда хотелось врезать в морду за излишнюю, а иногда и вовсе неуместную жесткость, знакомой, которую не всегда хотелось видеть, стервозной бабой, которую не раз хотелось размазать по стенке. Кем угодно, но только не любимой женщиной.

А вот Ядвига его любила. Странной, конечно, любовью, но видимо, только так она умела.

Когда Сергей это понял, то очень удивился. Он думал, что такие бабы способны любить только себя, ну может, еще деньги и власть. Умная, проницательная, жесткая и очень властная, Ядвига, казалось, не имела слабых мест. Кроме одного: своей любви к Сергею. Почувствовав это, он попытался было манипулировать Ядвигой, применив самый простой, но действенный способ: завел роман на стороне. Мол, женщина, твой день – Восьмое марта, а будешь кочевряжиться, так вон вас сколько: ждущих и желающих. Но очень скоро Сергей пожалел об этом и понял, что с Ядвигой такие номера не проходят. Милую дурочку, с которой он закрутил роман, мигом вытурили с работы, и сколько она ни старалась, устроиться на другую не могла и вынуждена была отправиться обратно к маме в деревню, грядки полоть. Она так и не поняла, что причиной ее несчастий стал Сергей, и со слезами на глазах умоляла его ехать с ней в село, у них ведь любовь. Сергей, чтоб она его не доставала, сменил карту на телефоне. В бешенстве от того, что все опять повернулось так, как Ядвиге нужно, Сергей ворвался в кабинет жены и схватив ее за отворот форменного пиджака, прижал к стенке.

– Ты, ты!.. – от ярости Сергей не мог вымолвить и слова.

– Я! – глядя ему прямо в глаза спокойно ответила она, – шлюхе твоей теперь во всей области места не найдется, скажи спасибо, что на панель ее не отправила, как раз для нее занятие. А ты, дорогой, на месяц лишаешься карманных расходов. Наказан.

Она отстранила его от всех дел, ловко указав, что его место на коврике. Весь месяц Сергей пил по-черному. Мысль о том, что его благосостояние, а может и вся жизнь зависят от капризов и настроения бабы, была ему просто невыносима.

А еще он понял, что стал зависим от денег и того образа жизни, который они предполагали. Он уже не мог и не хотел быть просто Серегой, веселым бесшабашным парнем, не унывающим, даже если в кармане не было ни копья, но имеющим миллион и одну идею, как деньги заработать.

«Уйду, – смелея в пьяном угаре думал Сергей, – брошу все к едрене фене и уйду. Пусть сажает, убивает, все равно. Это не жизнь».

Но, протрезвев, он прекрасно сознавал, что никуда не уйдет. Тем более, что искать поддержки было не у кого. Братья были очарованы Ядвигой целиком и полностью, она умела, когда хотела, казаться мягкой, заботливой и вообще неотразимой женщиной.

«Со всех сторон обложили, – разглядывая в зеркале свою небритую, постаревшую за месяц беспробудного пьянства физиономию, думал Сергей, – как волка».

Месяц карантина, установленного Ядвигой, прошел, он собирался на работу. Сергей соскучился по настоящему делу. И вообще, жизнь продолжалась.

За два года, прожитых в браке с Ядвигой, Сергей приумножил ее чертов капитал вдвое. Доказав ей, всем и, конечно, в первую очередь себе, что он, Сергей Римаренко, не пустое место, и не подкаблучник, а отдельно взятая единица общества. Человек, ценный сам по себе. Но таковым он чувствовал себя только на работе. Да и дело стало ему родным, Сергей уже как-то не представлял себя вне его. Но дома он чувствовал себя посаженным на короткую цепь зверем, полностью зависимым от воли хозяйки. Все бы ничего, может быть, Сергей бы даже худо-бедно привык к жизни с Ядвигой, но она своей неистовой любовью и ревностью душила его, словно удавкой. Она хотела, чтобы Сергей полностью, до последнего волоска, до последней капли крови принадлежал ей. После того мимолетного романа с девицей, имя которой он уже и забыл, Ядвига требовала у Сергея отчета во всем: что ел пил, во что оделся, с кем говорил, где был, что делал, о чем думает.

Часто-густо она утраивала ему скандал по малейшему поводу, а то и вовсе без него: на кого-то он посмотрел, кто-то ему улыбнулся. А может, просто показалось. Скандалы эти заканчивались бурным постельным примирением, все действия которого Сергей в последнее время выполнял чисто механически: просто отзывался здоровый мужской организм.

Ни на лево, ни на право, Сергей больше ходить не пытался. Человеку по натуре открытому, ему было противно прятаться, скрываться, вести, как шпиону, двойную жизнь. Да и не по рангу взрослому мужику все эти игры. А вскоре Сергей, раньше жизни не представлявшего без того, чтоб за неделю не поменять двух-трех красоток, к этому делу и вовсе поостыл. Ядвиги с ее любовью ему хватало за глаза.

Сергей действительно повзрослел. Он понял, что количество не всегда предполагает качество, а в женщине есть кое что поважнее шикарной груди, длинных ног и кругленького счета в банке. Судьба, наградив его деньгами, стукнула по башке с другой стороны…

… Директор продуктового маркета, в который однажды вечером с инспекцией наведался Сергей, вовсю распекал кассиршу. Новенькая, наверное, Сергей ее тут еще не видел. Напортачила, скорее всего по неопытности, а не по умыслу. Сергей смотрел на милое, бледное, с огромными глазищами лицо девчонки и не мог поверить в то, что она надула магазин на полтыщи денег. Ну никак не вязалось это с ее обликом. Директор, Ленчик, сволочь, конечно, порядочная, мог и сам «операцию» прокрутить, и спереть все на эту худышку, такое за ним водилось. Сергей бы давно его погнал в зашей, но Ленчик хорошо знал свою работу, а классные управленцы на дороге не валяются.

Девчонка бледнела все больше, хотя и так уже была белее мела.

«Сейчас в обморок хлопнется», – подумал Сергей и на всякий случай подошел ближе.

И точно: девчонка зашаталась, словно стебелек и начала медленно оседать на пол. Сергей подхватил ее на руки, не дав стукнуться головой об острый угол стойки. Девчонка оказалась легкой, словно перышко, сквозь прозрачную кожу на виске пульсировала тоненькая голубая жилка. Она вдруг показалась Сергею такой трогательной, что перехватило дыхание. Он вообще в последнее время сентиментальный стал: то тощую бездомную дворнягу покормит, то попрошайке денег даст. Вчера вон полудохлого кота домой приволок и ветеринару отвалил кучу денег за какой то там укол. Ядвига чуть не сдохла от злости, когда увидела кота в гостиной на коврике. Она терпеть не могла животных. К людям, правда, тоже, относилась с небольшой любовью.

Девчонка, Настя, так было написано на ее бейдже, долго не приходила в себя, Сергей уже думал вызывать скорую.

– Ты, Ленчик, гестаповец какой-то. Чего на людей орешь, как ненормальный? Тебе только в пыточной работать.

– А пусть не ворует, – Ленчик беспечно пожал плечами. Девчонка его совершенно не волновала.