— Джери Линн такая дрянь, — этими веселыми словами встретила меня Трина. — Каково, увести твоего парня, прямо у тебя из-под носа!

— Успокойся, Трина — сказал я. — Я им обоим сказала, что все в порядке. Люк и я просто…

— Просто друзья, — докончили за меня Трина, Стив, скучающая Лиз, трогательная Бренда и их кавалеры.

— Что ж, так и есть, — защищаясь, сказала я. Ну почему мне никто не верит?

— «Весенние танцы» — это просто ерунда, — чуть погодя, сказала Трина. — Знаете, что я думаю? Думаю, нам не стоило сюда приезжать, это была ошибка. Лучше бы мы поехали в Куангу, на Анти-Вечеринку. Держу пари — у них там гораздо веселее.

И тогда меня осенило.

Я вспомнила, что сказал Люк о лимузине.

— А почему бы нам и не поехать? — сказала я, и мое сердце как-то странно заколотилось под букетиком Люка. — Поехали на вечеринку к Куангу. Еще рано — только десять часов. Там, наверное, все только начинается.

— Я слышала, он собирался разжечь костер, — сказала скучающая Лиз, которой, явно, было уже не так скучно.

— А я слышала, что они решили устроить запрещенный фейерверк, — добавила трогательная Бренда.

— Поехали, — сказала я. — Люк говорит, что мы можем взять его лимо.

Трина заморгала.

— Ты серьезно?

— Конечно, — ответила я. — Зачем ему лимо? У пего есть «харлей».

— Время уходит, — сказал Стив, отпустив ногу Трины, — быстро в машину.

Мы и не подумали попрощаться с Люком и Джери. Потому что они были слишком заняты своим танцем. Не стоило им мешать. Я видела, с каким недоумением на лице смотрел на них доктор Люис.

Он ничего не мог поделать в этой ситуации. Джери уже исполнилось восемнадцать лет, она совершеннолетняя. Если они с Люком захотят позже снять в гостинице номер — то кто может их остановить?

И все же я готова была держать пари, что Джемма-Джем попытается это сделать.

Меня несколько удручали размышления о заголовках в завтрашних газетах. Ведь пресса очень скоро обнаружит, что Люк бросил меня ради другой девушки.

Или, возможно, они посмотрят на это с другой точки зрения. Как раз наоборот, это я бросила Люка на «Весенних танцах», чтобы поехать на другую вечеринку. Их не поймешь. И такое могло случиться.

Когда шофер остановил лимузин перед домом Куанга — перед громадным деревенским домом, с большим амбаром, посреди собственного леса с речкой, рядом с полем, засеянным кукурузой… — таким замечательным местом для шумной вечеринки с костром и запрещенным фейерверком, — он скептически спросил:

— Вы именно сюда хотели приехать? Мы хором с восторгом крикнули:

— Да, спасибо! — выскочили из машины и побежали к горевшему вдалеке костру.

Там были все. Ну, все те, кого не было на «Весенних танцах». Там стоял длинный стол для пикника с чипсами и колой, там была стереосистема с двумя такими мощными усилителями, что музыка звучала на всю округу.

Куанг сидел у полыхающего костра с прутиком в руке. На конце прутика поджаривался маршмаллоу, кукурузный сироп. Рядом с Куангом сидела Кэйра Шлосбург. У нее на коленах лежал открытый пакет с крекерами и наполовину съеденная плитка шоколада. Когда мы подошли, они виновато захихикали.

И, судя по одинаковым следам маршмаллоу на губах Кэйры и Куанга, они виновато хихикали не из-за того, что нарушили диету.

Все пришли к костру, шумно требовали себе маршмаллоу и болтали о том, что происходило на «Весенних танцах». Вся компания обрадовалась, узнав, что я была избрана королевой. Я услышала знакомый смех и стала оглядываться…

…на бревне, по другую сторону костра, сидел Скотт.

Я знала. Так и должно было быть.

Ну, не совсем ТОЧНО так. Сердце в груди беи и» но заколотилось. И внезапно я почувствовала, что не могу вздохнуть. Это был очень важный показатель.

Того, что я влюблена в Скотта Беннетта. Того, что я, в сущности, была влюблена в него всю мою жизнь. И вдруг перед моими ослепленными костром глазами промелькнули картины — имя Скотта, написанное на абонементе книги «Туманность Андромеды» как раз над моим именем; Скотт, вылезающий из своей машины в тот день, когда мы расходились на каникулы; Скотт, поднимающий меня над бревном; Скотт, рассматривающий мой макет газеты; Скотт, догоняющий меня на стоянке ресторана «Чи-Чи» с мокрой губкой; Скотт, помогающий мне спасти Бетти Энн…

И я поняла. В конце концов, я поняла. То, что Трина поняла уже давно. И, по-видимому, Люк тоже.

Но я до сих пор этого не знала.

А теперь — знала.

Вот почему я пошла и села рядом с ним, совершенно игнорируя мой бешеный пульс, внезапно участившееся дыхание и, больше всего, неотвязную мысль о том, что, может быть, я опоздала. Опять,

— Привет, — сказал Скотт.

Даже не знаю, как мне удалось вымолвить хоть слово.

— Привет, — снова сказал Скотт. — Это настоящий бриллиант? Или жутко реалистичная имитация?

Я заговорила.

— Что? Ох! — Я вдруг вспомнила, что на мне все еще надета корона, и смутилась. Я сняла корону и положила ее на бревно между нами. — Извини. Я — королева.

— Я всегда так думал, — галантно сказал Скотт. — Хочешь маршмаллоу?

И он протянул мне хорошо прожаренный маршмаллоу на прутике,

— Конечно, — сказала я и быстро стащила его с прутика. — Спасибо.

— Итак, — Скотт надел новый маршмаллоу на прутик и сунул его в огонь, — «Весенние танцы» закончились?

— О нет, — сказала я. — Они еще продолжаются. И внезапно я вспомнила, кто там остался. Там, на

«Весенних танцах». Люк. И Джери. Бывшая подружка Скотта. А что если он меня спросит? Если он спросит, что стало с моим кавалером? Правда ли то, что он влюблен в кого-то еще? И что если он все еще неравнодушен к Джери?

— Тебе там было хорошо? — спросил Скотт.

— Нет, — ответила я небрежно, хотя ощущения мои были гораздо более серьезными.

— Что случилось с Люком? Вот оно.

— Ну, — медленно начала я.

Но оказалось, что я могу и не продолжать. Потому что продолжил Скотт:

— Ты же знаешь? О Джери?

Я не смогла есть маршмаллоу, который дал мне Скотт. Я не смогла бы съесть вообще ничего, даже если бы постаралась. Когда он это сказал, у меня одеревенели руки, и маршмаллоу, несмотря на то, что он такой липкий, выскользнул у меня из пальцев и упал в пыль у моих ног.

— ТЫ знаешь? — спросила я не своим голосом. Скотт посмотрел не на меня, а на маршмаллоу.

— Ага, Джери мне рассказала.

— Когда?

— Вчера.

ВЧЕРА?

— А почему ты мне не рассказал?

— Я пытался, — ответил Скотт. — В машине, помнишь?

Так значит, об ЭТОМ он хотел сказать…

— Полагаю, мне нужно было быть настойчивее. Но… — Скотт протянул мне новый золотистый маршмаллоу, — Я думал… ну, ты могла бы расстроиться.

Я и второй уронила.

— РАССТРОИТЬСЯ? По поводу Люка и Джери? — Я уставилась на Скотта. — Почему ЭТО должно было меня расстроить?

Скотт удивился.

— Ну, потому что…

— О господи, — сказала Трина, рухнув на бревно рядом со мной. — Ты видела эти следы маршмаллоу на губах Кэйры и Куанга? Докладывай, Скотт. Чем занималась эта парочка до того, как мы приехали?

— Я не знаю, — ответил Скотт.

Когда я глянула на него, то обнаружила, что он смотрит не на Трину, а на меня. Я рискнула бы сказать, что он очень упорно смотрит на меня, но, по правде говоря, я могла судить об этом лишь потому, что голова его не двигалась. Я не видела его глаз, потому что они тонули в тени под бровями.

Клянусь, он так смотрел на меня целую минуту, что я почти подумала…

Хорошо, я почти подумала, что, может быть, это я та самая таинственная девушка, в которую он, предположительно, влюблен. И что он, знаете, ничего мне не рассказал, потому что…

— Так, я думаю, что они чем-то и занимались, с набитыми ртами, — продолжала Трина. — Извините, но если бы Стив попытался меня поцеловать с набитым ртом — то все.

— Джен, — внезапно сказал мне Скотт. — Хочешь, пойдем прогуляемся?

Трина посмотрела на него как на сумасшедшего.

— Не уходите, — сказала она. — Сейчас начнется фейерверк.

Но если бы кто-нибудь сказал, что я откажусь от прогулки со Скоттом ради запрещенного фейерверка… ну, я сказала бы, что он идиот.

— Конечно, — ответила я, как-то исхитрившись сказать это будто невзначай, хотя сердце заколотилось прямо в горле.


Спросите Энни

Задайте Энни самый сложный вопрос, который касается сугубо личных отношений. Вперед, дерзайте!

В «Журнале» средней школы Клэйтона публикуются все письма. Тайна имени и адреса электронной почты корреспондента гарантируется.


Дорогая Энни!

Но я действительно его люблю. И мне действительно нужна твоя помощь. Сделать ли мне первый шаг? Или это ужасно? Но если я буду дожидаться его первого шага, вдруг какая-нибудь девочка первой сделает этот шаг? Я не хочу быть слишком навязчивой, хотя ты говоришь, что это все может изменить. ЧТО ЯДЕЛАЮ?

Еще больше отчаявшаяся, чем раньше


Дорогая Отчаявшаяся!

Я НЕ ЗНАЮ!!! Я сама пытаюсь это понять.

Энни


Восемнадцатая глава


Я поняла, что Скотт не собирается далеко уходить. Просто мы отошли, чтобы никто не слышал нашего разговора.

До нас доносилась музыка. Я видела людей, собравшихся вокруг костра, но не различала их лиц. Мы шли к небольшому лесочку около амбара. За ним начинался подлесок с речкой.

Забавно, что в результате мы от всех оторвались.

— Если мир, как мы знаем, рушится, и я должен построить его заново, — сказал Скотт и наклонился, чтобы сорвать цветок, Кружева Королевы Анны, — то в мою новую цивилизацию я не допущу никаких актеров.