Юлия Резник - Кукушка

— Это не так, — облизав пересохшие губы, парировала я.

— Верила бы — так не поступала! Ты меня за кого принимаешь? За дилетанта без капли мозгов? Я просчитал все, продумал! Решила, идея о побеге пришла лишь в твою светлую голову?! Да твою же мать!

Кровь в моей голове пульсировала. Неужели я и правда ошиблась? Неужели я…

— Макс…

— Теперь он неизвестно где. Я не могу ему предложить даже чертову сделку!

Подхваченная его яростью, я тоже вспылила:

— Какую сделку, если его должны были арестовать?!

Будто готовясь обрушить на меня новую порцию своего гнева, Макс резко втянул носом воздух и… неожиданно промолчал. Зарылся лицом в волосики хныкающей дочки, погладил ее по спинке. Отвернулся.

— В сложившихся обстоятельствах наши руки связаны.

— Именно поэтому я позвонила Ивану.

Макс бросил на меня хмурый взгляд из-за плеча и снова вернулся взглядом к окну.

— Ты меня не дослушала… Вчера, в разговоре с главным, мы сошлись на том, что наказать виновных… всех, даже тех, кто стоял за Вуичем и отдавал ему приказы, мы сможем, только подключив к делу спецслужбы одной из стран, в которые он поставлял вооружение.

— Но… ведь наша страна не обязана выдавать своих граждан…

— Совершенно верно. Но что мешает арестовать их на территории другого государства?

— Все то же отсутствие улик? — робко поинтересовалась я, оглушенная пониманием совершенной ошибки.

— Их бы предоставил Вуич. Именно об этой сделке я говорил.

Их бы предоставил Вуич… Их бы предоставил Вуич… Слова Макса гулким эхом звучали в моей голове.

— Макс… Но почему ты вообще решил, что Иван стал бы с вами сотрудничать? Что, если бы этого не случилось?

— Он не дурак. Понимает, что в сложившихся обстоятельствах ничем хорошим для него это дело не закончится. Его просто сольют, если он их сам не переиграет.

— Но ведь тогда он лишится свободы.

— Это гораздо лучше, чем лишиться жизни. Согласись.

Голос Макса звучал сухо и безжизненно. Ссутулив широкие плечи, он осторожно укачивал в руках Алису. Из моей груди рвались слова извинений, от которых никому из нас не стало бы легче. Глупые, бессмысленные слова.

— Прости… Я верила, что так будет лучше, — прошептала я, пряча в карманах домашних брюк свои подрагивающие от волнения ладони.

— С вероятностью в девяносто девять процентов теперь меня отстранят от этого дела… Что сведет практически на нет все мои попытки вытащить тебя из этого дерьма.

— Прости, пожалуйста, прости…

— Поэтому, если тебе еще хоть что-то известно… Расскажи мне об этом прямо сейчас. Пока я могу еще хоть что-то сделать.

Макс ненадолго вышел из комнаты, чтобы уложить задремавшую на его плече дочку. Пока его не было, я пыталась себя убедить, что больше не имею права молчать. Но это было так сложно — довериться! После того, как меня столько раз предавали, довериться до конца, не оставив за душой ни единого козыря и ни тени сомнений. Но вместо этого сразу, как только Максим вернулся, я совершенно некстати спросила:

— Зачем? Скажи… зачем тебе это?

— А ты еще не поняла?

— Возможно. Но я бы хотела услышать…

— Что я люблю тебя?

— Может быть, — мой голос скатился в сиплый, едва слышный шепот.

— Я люблю тебя, Марта.

— Очень глупо спрашивать тебя об этом, зная, что сейчас ты скажешь все, что угодно, лишь бы только выведать все мои секреты, — влажно всхлипнув, заметила я.

— Очень глупо сомневаться во мне после всего, что между нами было, — парировал Макс, задевая губами волосы на моей макушке. Ни слова не говоря, я прислонилась к нему. Сердцем к сердцу, размеренно стучащему внутри не в пример моему… колотящемуся, что есть силы.

— Пешин… Это его схемы. Ты и сам не можешь об этом не думать. Сейчас, когда он метит на кресло, делается все, чтобы убрать тех людей, кто может знать о его делишках. Пешин никогда не работал напрямую с Иваном. Только через Мартынова, с которым потом у них случился конфликт. Полагаю, что убить меня хотел все же последний. У него больше поводов думать, что мне может быть о чем-то известно. А Пешин… Он, скорее, боялся, что Вуич сдаст Мартынова. А уж тот, по цепочке, его самого, поэтому и давил на твоего Сеничкина. Ведь давил?

Макс кивнул, соглашаясь.

— У тебя есть на него хоть что-то? Что-то, что можно будет реально использовать? Если Вуич пустился в бега… Нам не будет покоя, пока мы с этим всем не покончим.

— У меня есть флешка. Когда-то давно… пьяный в угар Иван сам мне ее отдал, сказав, что это моя страховка на случай, если с ним что-то случится. Утром он об этом не вспомнил, а я не стала напоминать.

— Где эта флешка? Она с тобой?

— Нет… Ты что? Она хранится в банковской ячейке. Вместе с деньгами и моими новыми документами.

— Ты знаешь, что на ней?

— Нет. Но, думаю, что конец Пешина.

После рассказа Марты моя злость отступила. Осталось… опустошение. Да, наверное, так. При этом я был предельно собран и максимально сконцентрирован на деле… Мой мозг, как самый мощный компьютер, вновь и вновь перелопачивал полученную информацию, а сам я собирался в путь.

— Мы не можем остаться здесь? — в который раз спросила Марта, замирая с занесенной над сумкой стопкой детских вещей.

— Нет. Нам нужно получить флешку. Понять, что за информация на ней находится, и если это то, что нам нужно, как можно скорее передать данные нашим западным партнерам.

— Выходит… Тебя не отстранили?

— Выходит, что нет.

— Я рада.

Не глядя на меня, Марта резким движением закрыла молнию на сумке. Выровнялась и, зябко растерев плечи, отвернулась к окну. Напряжение и… чего уж там, недоверие — силовым полем пролегло между нами. Это злило. Злило даже больше, чем я готов был признать. Она должна была мне доверять, а вместо этого…

— Пообещай мне, что если со мной что-то случится…

— Да что с тобой не так?! — взревел я, не в силах даже представить такого — от одних только мыслей моя голова буквально взрывалась, а глаза застилало кровью. Я бежал от них прочь.

— Пообещай мне! — крикнула в ответ Марта, — что ты позаботишься об Алисе.

— Ну, не бред ли? Ты абсолютно мне не доверяешь, но, тем не менее, просишь позаботиться о дочке?!

— Я доверяю тебе… — прошептала Марта. — Да, доверяю! Просто не думаю, что у меня остались шансы. И дело вовсе не в тебе.

— Тогда в чем? В чем, мать твою?!

Марта покачала головой, взволнованно растерла руками бедра и, глядя мне прямо в глаза, подошла вплотную.

— Я устала бояться. Устала прятаться и убегать… Устала сомневаться. Во всем сомневаться. Даже в твоих мотивах. Устала обманываться и надеяться…

Мои руки обхватили ее тонкую фигуру и прижали к себе.

— Скоро все закончится. Обещаю, — шепнул ей в волосы. — Веришь мне? Веришь?!

— Люблю… Я просто люблю тебя. И не хочу больше этому противиться. Даже если все ложь — не хочу.

Прикрыв глаза, я поймал ее губы своими. Мне хотелось заткнуть ее, и хотелось слушать… Противоречивые, полярные ощущения, которые рвали меня на куски. Настороженная, недоверчивая, язвительная… Щедрая, нежная… моя! Ее губы раскрылись, впуская мой язык дальше, в теплую влажность рта. Поцелуи выбивали из груди Марты хриплые гортанные стоны. Я жадно пил их, слизывал с ее губ.

— Нам нужно торопиться, — шептал между делом, но вновь и вновь возвращался к ее истерзанному рту.

— Алиса… Там Алиса проснулась. — Я не мог оторваться. Как по живому… Ее несмелые, полные сомнений признания напрочь лишили меня тормозов. — Макс… нам нужно остановиться.

Разомкнул губы, не сразу найдя в себе силы, чтобы ее отпустить. Сердце колотилось, как перед инфарктом, кровь шумела в ушах.

— Иди к ребенку. Через час выдвигаемся. И не бери ты столько вещей… Потом назад все тащить…

— Назад? — откашлялась Марта, провела по воспаленным губам языком. Будто слизывая с них мой вкус… Отпустившее желание вновь ударило в голову.

— Да. Когда все закончится, я хотел бы сюда вернуться. Но уже навсегда.

— А как же твоя работа?

— Никак. Я подам рапорт на увольнение, — поморщился я. — Собирайся. Мы можем и в пути обсудить наши дальнейшие планы.

Управившись даже быстрее, чем планировал, я напоследок перекрыл воду, газ и отключил электричество. Запер дом, поднялся по дорожке к машине, в которой меня уже поджидала Марта с Алисой. Убедившись, что они устроились со всем возможным комфортом, я завел мотор и неторопливо выехал на грунтовку. В абсолютной тишине мы проехали около километра, когда что-то дернуло меня оглянуться. Дом, в котором я провел свое детство и в который планировал вернуться после того, как все закончится, стоял у подножия изумрудно-зеленой горы, фасадом к теряющейся в буйстве трав дороге. Зеленая полоса луга, отделяющего его от серой извилистой ленты трассы, походила на шкуру гигантского хамелеона — стоило ветру всколыхнуть траву, и на ней появлялись белые, желтые, сиреневые островки полевых цветов. Аптечной ромашки, кислицы и клевера.

Господи, как же мне не хватало этого места! А ведь я и не думал даже…

— Значит, ты уверен, что хочешь жить в этих краях? — тихонько спросила Марта, как только убедилась, что Алиса уснула в своем автокресле.

— Да… — мне пришлось откашляться, — Да. А ты? Ты бы хотела здесь жить? Со мной и Алисой?

Медля с ответом, Марта осторожно перебралась с заднего сиденья на переднее, возле меня. Изящным жестом руки откинула от лица волосы, скосила взгляд.

— Звучит как предложение, — пробормотала она.

— А если и так?

Глядя в окно, на пробегающие за стеклом пейзажи, Марта совершенно не торопилась с ответом. Возможно, она взвешивала за и против такой уединенной, оторванной от цивилизации и других людей жизни, а может, думала о чем-то совершенно другом…