— Какое это имеет отношение? — я сделал вид, что не понимаю, о чем она.

— Ты не можешь верить в то, что Вуич действует сам по себе. А значит, не можешь не понимать, чем грозит его арест для некоторых о-о-очень высокопоставленных чиновников. Ты правильно заметил — он засветился. Не факт, что его не загребут спецслужбы какой-нибудь маленькой европейской страны, и он не сдаст подельников подчистую. Ты это знаешь, и я это знаю. Повторяю, я ничего не скажу. Ничего. Я жить хочу, майор.

Я отступил чуть в сторону. Дернул осточертевший галстук. Я не был дураком. Она права. Я прекрасно понимал, что происходит. Но… я не думал об этом, не вникал. Я просто выполнял приказы. Политика — грязь, в которую я никогда не лез. Послушать Марту, так Вуич — вовсе не виновен. Но он был виноват! Именно на его руках кровь сотен, если не тысяч людей. А что касается его подельников, то Марта неправа. Никто не окажется безнаказанным. Мое задание касается не только Вуича. Именно поэтому ей положена такая охрана.

— Ты и будешь жить.

— Меня уберут сразу, как я заговорю. И Вуича уберут тоже.

— Послушай, Марта… Ты во многом права, но ошибаешься в главном. Вуич нам нужен не только и не столько в качестве обвиняемого, но и в качестве основного свидетеля. Если он пойдет на сделку со следствием, то может выторговать себе большие поблажки.

— Законодательством нашей страны не предусмотрено такое понятие, как «сделка со следствием». Вы насмотрелись американских фильмов, майор.

— У нас и честного суда нет, — хмыкнул я устало. — Поэтому в приговоре Вуича может быть написано все, что угодно.

Марта отвернулась. В тесном туалете был слышен лишь звук нашего дыхания. Наконец, она покачала головой:

— Извини. Я… действительно ничего не знаю.

— Он преступник.

— Не больший, чем все остальные.

— Не больший? Ладно… — я достал из кармана телефон и, быстро отыскав в нем нужную информацию, сунул его Марте под нос.

— Что ты делаешь?!

— Смотри!

— Зачем? Я не…

— Смотри, мать твою! Это — Леня Торпеда, я его еще по армейке знал, это — Олька Мудрая. Приехала из какого-то Мухосранска, да не поступила. В эскорте деваха подрабатывала…

— Зачем ты мне их показываешь? — Марта вскинула на меня свои невозможные глаза, в которых теперь плескалось непонимание.

— Смотри! — я заставил ее снова взглянуть на телефон. — Первого Вуич убил. Два года назад. Леня под прикрытием вел с ним переговоры о поставке противопехотных мин. А твой муженек его вычислил. После пытал и убил… — Марта сглотнула, но я безжалостно продолжал. — Олька… Олька нас по мелочи информацией снабжала. Её тр*хал один из приближенных твоего муженька, вот она и была в курсе некоторых дел. Ей Вуич прострелил голову. У нее пацан остался… Первоклашка.

— Отпусти меня! — она дернулась, но я лишь сильнее прижал Марту к стенке.

— Смотри! А этот, вот, тебе знаком… Юра, так, кажется, его звали? Ты извини, при жизни с ним не был знаком. Так что фотографии только такие… Ну, как, узнаешь? Или из-за крови не видно?

— Отпусти меня!

Марта отчаянно забилась в моих руках.

— Будешь и дальше его покрывать? Будешь и дальше?!

— Отпусти! — прохрипела она. — Меня сейчас вырвет!

Я разжал руки. Дерганым движением Марта сделала шаг к унитазу, упала на колени и содрогнулась. Весь суп, который она с таким удовольствием ела, устремился обратно. Будь оно все проклято!

Когда рвотные спазмы закончилось, Марта встала не сразу. Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, и я был рад этой передышке. Она позволила мне взять себя в руки, которые отчего-то дрожали. Я ненавидел то, что делал. Но иначе просто не мог. Мне нужно было достучаться до нее, во что бы то ни стало. Мне нужно было знать, как много ей известно. Чтобы… ее уберечь.

— Тебе лучше? Мы можем идти?

Марта перевела на меня свой вновь опустевший взгляд и, ни слова не говоря, пошла к пластиковой двери. Она была бледной, как смерть.

Уже в кабинете она безжизненным голосом спросила:

— Мне положена какая-нибудь камера? Я ужасно устала.

— Марта…

— Не произноси мое имя!

— Как же мне тебя называть? Госпожа Вуич?

Она резко отвернулась от меня, обхватила себя, будто замерзла, ссутулила плечи.

— Так, хватит… Пойдем!

— Куда?

— Есть тут местечко неподалеку. — Вот и весь ответ. А она ничего и не спрашивала. Молча вышла из унылого здания, молча села в машину. Только на секунду задержала взгляд на моей руке, заботливо приоткрывшей ей дверь. Равнодушно отвела его и скользнула в салон.

— Что ты решила? — первым делом спросил я, когда мы остались одни. Я не включал прослушку, но не был уверен, что где-то, втайне от меня, не было еще одной.

— Я отвечу на все ваши вопросы. Просто… оставьте меня в покое.

— Тебе обеспечат безопасность. Слово даю.

Она невесело скривила губы:

— Ты мне столько врал, что твои слова ничего не стоят.

— А что, если не врал? — Я перестроился в левый ряд на абсолютно пустой дороге и покосился на спутницу.

— Ага… Как же. Кузнец, да?

Я пожал плечами:

— Кузнец. Несостоявшийся.

Марта никак не прокомментировала мои слова. Просто покачала головой из стороны в сторону, и дальше мы ехали молча. Город был небольшим, дорога не заняла много времени. Если бы у меня была уверенность, что нас не прослушивают, я бы потратил это время на то, чтобы узнаться правду о Вуиче. Но такой уверенности не было, и я не торопился со своими вопросами.

Во дворе было полным полно мест для парковки. Одно из немногих преимуществ жизни в провинции. В свете тусклой подъездной лампочки лицо Марты выглядело, словно вылепленное из воска. Под глазами залегли тени, и вся она будто еще сильнее осунулась за время нашей дороги.

— Что это за место?

— Мой временный дом. Проходи…

— Ну, наконец-то! Максик, ты знаешь, как меня подвел?!

Марта без всякого интереса покосилась на вышедшую нам навстречу женщину и принялась разуваться.

— Прости, теть Шур, очень много работы было.

— Вижу я, какая у тебя работа, — беззлобно пожурила меня родственница. — Ладно, побегу я! Малышку кормила около трех, теперь проспит до утра.

Сидящая на корточках Марта резко вскинула взгляд. Беззащитный… впервые он был беззащитный. Я шумно сглотнул и дернул головой в сторону комнаты:

— Пойдем. Что мы стоим в коридоре?

Глава 13

Я не могла поверить. Это не могло быть правдой. Он не мог оставить девочку… Или мог? Зачем бы он это сделал? В попытке на меня надавить? Так разве я уже не доказала, что этим меня не прижмешь? Меня охватила паника. И это было последним делом. Мне нужно было собраться, но события сегодняшнего дня отняли последние силы. Давно не получающий питания мозг отказывался работать. Моя усталость была такой всеобъемлющей, что притупляла даже инстинкты.

— Проходи. Для начала тебе нужно нормально поесть, — повторил Макс, кивком указывая куда-то в глубину квартиры, — и выспаться, добавил, окинув меня нечитабельным взглядом.

В тот момент мне было все равно, как я выгляжу. Я вообще не думала об этом. Пошатываясь, я прошла в небольшую стерильную кухню. Такие кухни обычно бывают, если в квартире долго никто не жил… Я что-то ела, что-то пила… Видя мое состояние, Макс не теребил меня. Неужели в нем оставалось хоть что-то человеческое? Я едва не уснула прямо на маленьком кухонном диванчике, но Макс заставил меня встряхнуться:

— Пойдем. Я тебе постелил.

Странно… Это было так странно! Я вроде бы пленница, а вроде — и нет. Он заботился обо мне. Почему? Так сильно нуждался в моих секретах? Хотел втереться в доверие? Напрасно. Со мной такой номер больше не пройдет. Мой мучитель тоже поначалу был очень заботлив. Но стоило ему меня получить, как эта забота приобрела уродливые патологические формы. Он даже мыл меня, сверля похотливым взглядом. От волос до кончиков ног. Я и сейчас, как тогда, ощущала теплую воду, омывающую мое тело, и его ненавистные руки, поигрывающие насадкой для душа…

Я спала долго. И меня никто не будил. Сквозь марево сна до меня доносились звуки: хлопнула дверь холодильника, зашумела вода, звонким заливистым свистом чайник оповестил о том, что вскипел. Так продолжалось некоторое время. Пока я не услышала тихий жалобный плач. Макс как раз находился в ванной, но из-за грохота допотопной вытяжки, видимо, ничего не услышал.

Двигаясь, как будто в летаргическом сне, я медленно встала. Ничего перед собой не видя, вышла из гостиной, в которой для меня был разложен диван, и двинулась дальше по коридору. На мгновение замерла у двери, шумно сглотнув, повернула ручку.

Она лежала в манеже. Красная от крика, и такая большая! Хоть и маленькая… Мое сердце подпрыгнуло куда-то в горло и отчаянно там забилось, не давая мне ни выдохнуть, ни вдохнуть. Рука сама собой потянулась к ребенку. Погладила нежную молочного цвета щечку. А когда я уходила, у малышки начиналась желтушка… Девочка заинтересовалась моей рукой, скосила на нее свои голубые глазки, а после ловко схватила за палец и, не оставив мне шанса опомниться, сунула в рот.

— Что ты тут делаешь? — раздался тихий голос за спиной, но у меня было ощущение, что Макс изо всех сил проорал мне на ухо.

— Ничего! — как преступница, отскочив от кроватки, я все же сумела ответить: — Малышка проснулась и плакала. Я просто подошла.

— Ее имя — Алиса.

— Я знаю! — наши взгляды схлестнулись. Он мог все что угодно обо мне думать! Мне было все равно. Судить меня он не имел права.

Макс повесил полотенце, которым вытирался, прямо на ручку двери и, преодолев комнату несколькими стремительными шагами, подхватил ребенка на руки. А она… она улыбнулась ему! Широким беззубым ртом. Господи боже…