Джимми с сочувствием посмотрел на нее.

— Говорят, что теперь никто не станет прикрывать Кента, даже если он попытается кого-то подкупить, — сказал он. — И не только из-за того, что он убил Милли и похитил тебя, но и из-за ужасных условий, в которых жили его постояльцы, из-за других пропавших девушек, из-за жестокости, с которой он расправляется с любым, кто встанет у него на пути. Он получит по заслугам — даже те, кто раньше был ему предан, бросили его. Его обязательно повесят, я уверен в этом, а если Слаю не зря дали такое прозвище, он заговорит, чтобы спасти свою шкуру.

— Я надеюсь, что найдутся остальные девушки, что они вернутся домой, — сказала Бэлль. — Но я боюсь, что многих из них уже нельзя спасти. — Она опустилась на стул, чувствуя себя подавленной.

— Дядя Гарт сказал, что я могу взять выходной. Ему кажется, что ты загрустила. Он предложил мне куда-нибудь тебя сводить, чтобы ты развеселилась. Ты не хотела бы прогуляться?

— С удовольствием, — благодарно отозвалась Бэлль. Ей не хотелось остаток дня провести в четырех стенах в размышлениях над тем, как нечестно обошлась с ней полиция.

— Сегодня такой прекрасный, солнечный день. Мы могли бы взять лодку и поплыть до Гринвича, или отправиться в парк аттракционов в Хампстед-Хит, или посетить ботанический сад.

— Я выбираю Гринвич, — ответила Бэлль.

Джимми просиял. Он сказал, что сбегает наверх и переоденется, потому что утром работал в подвале.

Бэлль осталась в кухне и вымыла чашки. Мог отправилась на рынок за овощами. В окно Бэлль видела, как Гарт ставит друг на друга бочки и пустые ящики, которые скопились на заднем дворе. Прогулка с Джимми давала ей возможность расставить все точки над i; девушка понимала, что поступала не совсем честно, избегая разговора с ним.

Вчера Бэлль долго не ложилась, потом Мог увела ее на весь день — они ходили к портнихе примерять свадебное платье. Бэлль могла бы вернуться домой и поговорить с Джимми, но вместо этого предложила Мог пройтись по магазинам на Регент-стрит. Весь вечер Джимми простоял за барной стойкой, поэтому они обменялись только парой слов.

И Мог, и Гарт явно возлагали на них с Джимми большие надежды. Бэлль замечала это даже в мелочах. На верхнем этаже для нее приготовили спальню с красивыми обоями в цветочек, с занавесками, обшитыми рюшами, и новой двуспальной кроватью с изысканным резным изголовьем — такая кровать впору молодоженам. Соседняя с ее спальней комната была без мебели. Бэлль была уверена, что она станет гостиной, если они с Джимми поженятся.

Девушка прекрасно знала, что подобные планы — обычное дело в семьях, где живут молодые люди, которых считают идеальной парой друг для друга, но считала эти предположения навязчивыми и отчасти наивными. Ей очень нравился Джимми; он обладал всеми теми качествами, которые любая девушка захотела бы видеть в своем муже. Откровенно говоря, если бы Бэлль в юном возрасте не похитили, они, вне всякого сомнения, полюбили бы друг друга и, возможно, к этому времени уже поженились бы.

Но Мог и Гарт забыли о том, что Бэлль уже не была невинной девушкой. За два последних года между ней и Джимми пролегла огромная пропасть. Бэлль чувствовала, что Мог с Гартом и сами это видят, но они нашли свою любовь, поэтому прониклись трогательной, но опасной идеей, что любовь Джимми сможет помочь Бэлль забыть прошлое.

Шагая по Виллиерс-стрит к набережной Темзы, чтобы сесть на катер, Бэлль взяла Джимми за руку.

— Помнишь тот день, когда мы бежали здесь по снегу? — спросил он.

— Когда со мной случалось что-нибудь плохое, я постоянно вспоминала этот день, — призналась она. — Как странно видеть тебя таким взрослым. Мы оба сильно изменились за эти два года.

— Мне кажется, я ничуть не изменился, — улыбнулся Джимми. — Подрос на несколько сантиметров, нарастил мышцы, вот и все!

— Нет, не только это, — сказала Бэлль. — Ты стал мужчиной, у тебя появилась уверенность в себе. Когда мы познакомились, ты был еще мальчишкой, который тосковал по умершей матери.

Джимми скорчил рожу.

— По-твоему выходит, что я был дурачком.

Бэлль засмеялась.

— Я не это хотела сказать. Это меня едва ли можно назвать умной. Я ничего не знала, нигде не бывала, кроме Севен-Дайлс.

Они продолжали болтать, когда встали в длинную очередь, состоявшую из желающих сесть на прогулочный катер. Настроение у Бэлль улучшилось, потому что Джимми не приставал к ней с расспросами. Он рассказывал ей байки о соседях, кого-то она помнила, кого-то нет, но все равно ей было смешно. Джимми был хорошим рассказчиком, он умел красочно описывать, однако временами в его речах звучали едкие нотки, как будто он слишком хорошо знал цену тем, о ком шла речь. Бэлль поймала себя на том, что беззаботно смеется, и к тому времени, как они взошли на борт и нашли место на носу катера, девушка еще больше радовалась тому, что они отправились на эту прогулку. Ей было так уютно рядом с Джимми!

На борту находились разные люди: молодые парочки, семьи, старики, немного иностранцев, приехавших на праздники в Англию. Солнышко припекало, река сверкала, и все вокруг были веселы и дружелюбны в предвкушении чудесного дня.

— Мне всегда хотелось, чтобы Мог покатала меня на одном из этих прогулочных катеров, — призналась Бэлль, когда катер с пыхтением двинулся вниз по реке. — Раньше я на нее злилась, потому что она не хотела этого сделать, но теперь мне кажется, что Энни просто никогда не отпускала ее на целый день.

— Мог однажды рассказала мне, как просила Энни отпустить тебя с ней ненадолго на море, — сказал Джимми. — Энни отказалась. Мог подумала тогда, что это из-за ее вздорного характера, но позже она поняла: Энни просто ревновала к тому, насколько вы близки.

— Не знаю, почему Мог не ушла от нее. Иногда Энни была так сурова с ней, — задумчиво произнесла Бэлль.

— Разумеется, из-за тебя, — ответил Джимми. — Но еще мне кажется, что она была привязана к Энни. Мог рассказывала мне, что женщина, которой раньше принадлежал бордель, постоянно болела и Энни ухаживала за ней. Мог не из тех, кто забывает добро.

— Мне кажется, она недооценивала себя, хотя именно на ней все и держалось, — сказала Бэлль. — Расскажи, как они разошлись. Энни приглашала Мог переехать с ней в пансион?

— Энни строила планы только относительно себя самой, — произнес Джимми. — В то время она совсем за собой не следила, и казалось, что на Мог ей вообще плевать, но, как выяснилось, все было к лучшему.

— Интересно, когда Энни приедет со мной повидаться? Или ты думаешь, что она ждет, когда я сама нанесу ей визит?

Джимми пожал плечами.

— Трудно догадаться, о чем думает Энни. Я раньше никому никогда об этом не говорил, но я ходил к ней, когда Ной узнал, что тебя отослали в Америку. Поделившись с Энни новостями, я хотел узнать ее получше, но она была со мной довольно груба. Сказала, что, где бы ты ни была, ты могла бы черкнуть ей пару строк. Я возразил, что, возможно, ты и писала, но старый дом сгорел и письма так и не нашли адресата.

— Я посылала открытку из Нью-Йорка, — сказала Бэлль. — Мне и в голову не пришло, что Энни там больше нет. Я представляла, как они живут в Джейкс-Корт, Мог развешивает белье, а мама сидит за столом, обедает с девушками. И тебя, конечно, представляла, как ты бегаешь по поручениям дяди. Как-то, когда я осела в Новом Орлеане, я решила послать обстоятельное письмо, но так и не написала его: подумала, что Мог и Энни станет только хуже, если они узнают правду о том, что со мной произошло.

— Понимаю, — произнес Джимми. — Но я не мог понять отношение Энни. Она меня только разозлила. Она так все перекрутила, что стала считать себя жертвой. Я сказал ей об этом прямо в лицо, и она велела мне убираться прочь.

Джимми продолжал рассказывать Бэлль о том, что он предпринимал, пытаясь ее разыскать. Она улыбнулась, когда он описывал, как проник в контору Кента и в его дом на Чаринг-Кросс.

— Тебе этот дом не показался странным? — спросила Бэлль. — Я видела только прихожую и гостиную. Там было так красиво и уютно! Совсем не такой дом ожидаешь увидеть у такого чудовища, как он.

— Я подумал то же самое. Узнаем ли мы когда-нибудь, почему все так вышло? — задумчиво протянул Джимми. — Неужели он на самом деле хотел увезти туда Милли?

Перед мысленным взором Бэлль предстала картина: запертая наверху, дрожащая от страха Милли.

— Давай не будем об этом. Я сразу же вспоминаю Паскаля. Мне кажется, они с Кентом — два сапога пара.

— Обещаю, однажды ты проснешься и поймешь, что кое-что приобрела за эти два года, какими бы ужасными они тебе ни казались, — сказал Джимми.

Девушка удивленно приподняла брови.

— Это настолько же маловероятно, как и то, что я на самом деле любимая дочь короля Эдуарда, — захихикала она.

Джимми улыбнулся.

— Знаешь, так случилось со мной. Я очень расстроился, когда ты исчезла. Ты была моим единственным другом и неожиданно пропала. Но, как ни удивительно, благодаря этому моя жизнь волшебным образом изменилась. После пожара к нам переехала Мог, ее присутствие сделало дядю счастливее, а попытки найти тебя поставили перед нами новую цель и сплотили нас. Даже наш паб стал процветать.

— Да уж, я вижу, как наладилась твоя жизнь, — кивнула Бэлль. — Но сомневаюсь, что доживу до той минуты, когда скажу: я рада, что меня сделали проституткой.

— Нет, я не об этом. Но отсюда вытекает и другое. Я сам смог это понять, только когда оглянулся назад. Тяжело было видеть, как Мог страдает, я тоже был вне себя от волнения. Это было темное, страшное время. Но не будь всех этих событий, полюбил бы я своего дядю, стал бы уважать его? Не думаю. У меня появилась Мог, которую я обожаю. И я нашел великолепного друга — Ноя. Они в свою очередь оказали мне доверие, я стал справляться с работой в пабе. Теперь мне кажется, что у меня есть настоящая семья и будущее. И так думаю не только я. Посмотри, как счастливы Мог и дядя Гарт. Жизнь троих людей изменилась к лучшему.