— Ты когда-нибудь встречалась с человеком по имени Эдуар Паскаль?

— Я знакома с ним, — ответила Мадлен и вздрогнула, как будто от испуга. — Раньше он почти каждую неделю заглядывал в Болото. Я была с ним пару-тройку раз, но он мне не понравился, у меня от него мурашки бежали по коже. Его не любит никто из наших девушек. Но это было лет восемь назад. Может быть, даже больше. С тех пор я его не видела.

— Где он работал?

— Он не говорил. Паскаль хорошо одевался, но сомневаюсь, что у него было много денег. Возможно, он чиновник в какой-нибудь конторе?

— Сейчас он работает консьержем в «Ритце». Поставляет Бэлль клиентов.

Глаза Мадлен расширились от удивления.

— В таком случае, наверное, ты прав, что волнуешься за нее. Я запомнила Паскаля только потому, что он любил грубый секс. Он сильно меня кусал, а когда я пожаловалась, отхлестал по щекам. Другие девушки тоже жаловались на него.

— Ты знаешь, где он живет?

— Мы у клиентов адресов не спрашиваем, — грустно усмехнулась Мадлен. — Чаще всего нам даже настоящих имен не называют. Но он хотел, чтобы мы запомнили его, как будто это было важно для него.

— А ты когда-нибудь встречала человека по фамилии Лебран? — поинтересовался Этьен.

— Пару десятков раз, — сухо ответила Мадлен.

Этьен сказал, что этот Лебран должен быть очень богатым человеком и приятным собеседником, поскольку хозяйка Бэлль клянется, что девушка с радостью ждала свидания с ним.

— Тогда большинство из моего списка можно исключить, — ответила Мадлен. — А это случайно не Филипп Лебран? Миллионер, которому принадлежат рестораны. Я знаю одну девушку, которая была с ним. Он возил ее ужинать и танцевать. Она хвасталась, что так превосходно провела с ним время, что в следующий раз пошла бы бесплатно!

Этьен ничего не знал о человеке, о котором она говорила, но, с другой стороны, его связи в Париже находились на другом конце социальной лестницы.

— А эта девушка сейчас здесь?

Мадлен развеселилась.

— Неужели ты думаешь, что такой человек, как он, захочет иметь дело с уличной проституткой? Она танцовщица и договаривается о встречах с клиентами через управляющего театром. Но она вышла замуж и переехала. Такое не часто случается, ей крупно повезло.

Этьен почувствовал, что больше Мадлен ничем ему помочь не сможет, и на него внезапно нахлынула усталость.

— Мне пора, Мадлен, — сказал он. — Ты дала мне пищу для размышлений. Спасибо тебе.

— Жаль, что больше ничем не могу тебе помочь, — произнесла она. — Но ты знаешь, где меня искать, если я тебе понадоблюсь.

Этьен расплатился по счету и протянул ей пятьдесят франков.

— Купи себе что-нибудь красивое, — посоветовал он. — Изумрудно-зеленое, тебе всегда удивительно шел этот цвет. — Он встал и нагнулся, чтобы ее поцеловать. — Береги себя.

На следующее утро за завтраком Этьен почувствовал, что Ной ему не доверяет. Он ничуть не удивился — только дурак мог доверять ему после того, что стало известно о его роли в этом деле. Похоже, Ной не знаком с Бэлль; он любил Милли, проститутку, свидетельницей убийства которой стала девушка. Когда Этьен стал объяснять, что он подружился с Бэлль во время морского путешествия, Ной разозлился.

— Она говорила вам, что у нее в Англии есть возлюбленный? — язвительно поинтересовался он.

— Вы имеете в виду Джимми, я полагаю? — ответил Этьен. — Бэлль рассказывала о нем. Правда, она утверждала, что они всего лишь друзья. Но кем бы ни приходился ей Джимми, между нами с Бэлль ничего не было, если вас это интересует. Она пережила такой ужас у мадам Сондхайм, а я был женатый человек, который любил свою жену. Мы были как дядюшка с племянницей, кем и притворялись.

— Джимми любит ее, — упрямо стоял на своем Ной.

Этьен видел, что этот лощеный господин несколько наивен. В борделе Энни он познакомился с теневой стороной лондонской жизни, и, несмотря на то что человек он был хороший — в его искренности сомневаться не приходилось, — восприятие людей и жизни в целом у него было идеалистичным.

— Бэлль очень легко полюбить, — сказал Этьен. — И если Богу угодно, вы сможете отвезти ее назад к Джимми, матери и Мог, о которой она очень много рассказывала. Если вы полагаете, что я намерен заявить на Бэлль свои права, вы ошибаетесь. Я просто хочу все исправить.

После этого Ной стал не таким подозрительным и внимательно выслушал все, что удалось узнать Этьену.

— Я предлагаю встретиться с моим другом Фрицем. Посмотрим, что он узнает. Не нравится мне этот Эдуар Паскаль. Он и этот Лебран, возможно, повязаны. Вероятно, есть и другие. Но нужно продвигаться очень осторожно и разузнать об этих двоих как можно больше, прежде чем что-то предпринять.

— Что вы имеете в виду под словом «другие»?

Этьен вздохнул. Ной уже бывал в Париже несколько раз и пытался найти других пропавших девушек. Он должен был понять, что торговля юными девушками — это большой бизнес.

— Порок везде порок, Ной, — произнес Этьен. — На этом зарабатывают состояния.

— Понимаю. — Ной выглядел угрюмым. — Поэтому Бэлль могли увезти куда угодно?

— Верно. Моя интуиция говорит о том, что она все еще жива и находится в Париже. Здесь есть налаженный рынок торговли юными девушками, но Бэлль уже слишком взрослая. Если только у них нет покупателей, которые выстроились за ней в очередь, понадобится некоторое время, чтобы ее продать.

Сейчас Ной выглядел по-настоящему встревоженным.

— А вдруг она умерла?

— Нет, не думаю, — произнес Этьен. — Но мы не должны исключать и эту возможность.

Габриэль вошла в столовую как раз в тот момент, когда оба гостя собирались уходить. Этьен уже рассказал ей о том, что ему удалось вчера узнать.

— Будьте осторожны, — предупредила она, глядя на него с тревогой. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь из вас пострадал.

Этьен положил руку ей на плечо. Он уже видел на ее шее отчетливый шрам, когда соскользнул шарф, и внутреннее чутье подсказало ему, откуда он у нее взялся.

— Все будет хорошо, перестаньте волноваться. Вы правильно поступили, когда вызвали нас. Теперь мы обо всем позаботимся.

Когда они приехали, Фриц был уже «У Густава». Это было небольшое кафе-бар. Фриц сидел за одним из столиков на террасе. Этьен представил ему Ноя и спросил, есть ли новости.

— И да, и нет. Я узнал, что Эдуар Паскаль — хитрый сукин сын. В свое время он был груб с несколькими женщинами. В «Ритце» он работает всего три года. До этого он был владельцем похоронного бюро.

— Похоронного бюро! — воскликнул Этьен.

Фриц кивнул.

— Странно, что он из гробовщика превратился в консьержа лучшей гостиницы Парижа. Готов спорить на что угодно — он кого-то подкупил или шантажировал, чтобы получить это место. До консьержа обычно нужно дослужиться. Я чую что-то подозрительное.

Этьен кивнул.

— А что насчет Лебрана? Вчера мне сказали, что это может быть Филипп Лебран, ресторатор.

— Я пришел к такому же выводу. Филипп Лебран очень богат, он любимчик женщин, предпочитает проституток и прекрасно к ним относится. Но мой источник информации сообщил, что в ночь, которая вас интересует, его видели с блондинкой-танцовщицей.

Этьен нахмурился.

— Следовательно, его мы можем вычеркнуть?

— В ту ночь его с вашей девушкой не видели, но в последнее время он дважды появлялся с молодой очень красивой девицей. У нее черные вьющиеся волосы. Мой осведомитель думает, что она англичанка.

Оба, и Этьен, и Ной, просияли.

— С ним можно встретиться? — спросил Ной.

— Не могу сказать, — после секундного размышления ответил Фриц. — Но мне говорили, что по утрам он пьет кофе в «Ле-Дом» на Монпарнасе.

Этьен поблагодарил Фрица, и они с Ноем покинули кафе.

— Пойдем в «Ле-Дом», поговорим с ним? — предложил Ной.

Этьена раздирали противоречивые чувства. Интуиция подсказывала ему, что следует узнать о Лебране побольше, прежде чем лезть к нему с расспросами. Но Бэлль не появлялась уже три дня, и, возможно, им нужно торопиться.

— Да, по пути я расскажу вам, что мы будем говорить, — ответил Этьен и подозвал экипаж.

Ной вошел в «Ле-Дом», явно нервничая. Этьен остался на улице.

В кафе было человек десять, в основном мужчины, сидевшие по двое или по трое. За столом у окна в одиночестве читал газету какой-то человек. Ной сел за столик и искоса поглядывал на своего соседа, делая вид, что изучает меню.

Мужчина был высок, как и Ной, хорошо сложен и розовощек, как человек, который привык хорошо питаться. Жилет под темным, безупречно сшитым пиджаком был изумрудного цвета и расшит серебряными нитями. Внешность этого человека вполне соответствовала описанию Фрица: он был очень большим. Ной наблюдал и прислушивался к его разговору с каким-то мужчиной в глубине зала. Ной догадался, что это добродушное подтрунивание над последними событиями. Ему очень понравился глубокий, гортанный смех ресторатора. Похоже, он и вправду был очень веселым человеком.

Ной заказал кофе и наклонился к соседу.

— Excuzer-moi. Etes-vous monsieur Le Brun?[33]

— Je suis en effet[34], — ответил тот и улыбнулся. — А вы?

— Ной Бейлис. Простите, я плохо говорю по-французски.

— Как все англичане, — ответил Лебран и заливисто рассмеялся. — Но я люблю практиковаться в английском, поэтому так даже лучше.

— Я могу пересесть к вам за столик? — спросил Ной. — Мне бы хотелось у вас кое-что спросить.

Собеседник жестом пригласил его садиться, но его лицо немного напряглось, как будто он боялся расспросов.

Ной пересел к Лебрану за столик, а потом, чтобы его собеседник расслабился, поинтересовался, какой бы ресторан он порекомендовал. Ной сказал, что хочет произвести впечатление на молодую даму.