Даже его утверждение о том, что он эксперт страховой компании, было в некотором роде преувеличением. Как правило, Ноя посылали на дом к клиентам, а потом он докладывал обо всем, что показалось ему подозрительным. Обычно его вызывали к скорбящей вдове или вдовцу после смерти ее или его «второй половины». Ему еще не доводилось расследовать случаи, в которых был хотя бы слабый намек на отравление, на то, что покойного столкнули с лестницы, — ни единой улики, указывающей на то, что смерть была насильственной. Впрочем, Ной продолжал надеяться, что однажды, если можно так выразиться, и на его улице будет праздник.

Он умылся холодной водой из кувшина, стоящего на умывальнике, надел свежую рубашку, нашел валяющиеся на полу брюки — он сам их швырнул туда вчера ночью. Ною повезло с жильем: миссис Дюма была вдовой, скучала и нуждалась в обществе больше, чем в деньгах. Ее домик с террасой на Перси-стрит, в переулке рядом с Тоттенем-Корт-роуд, был очень чистеньким и уютным. Ко всем своим трем жильцам она относилась как к членам семьи. Ной чрезвычайно это ценил, поэтому взял на себя мелкий ремонт по дому и каждый день наполнял корзины углем.

Легко сбегая по лестнице, он надеялся, что миссис Дюма не станет крутиться рядом с посетительницей — молодой человек не хотел, чтобы хозяйка узнала о том, что он посещал бордель.

— Мисс Дейвис в гостиной, — сообщила миссис Дюма, когда он вышел в прихожую.

Миссис Дюма была невысокой худенькой женщиной. Ей было немного за шестьдесят. Она напоминала Ною птичку с острым вздернутым клювиком и лучистыми глазами-бусинками. Миссис Дюма стояла в проеме двери, ведущей в кухню, в белом фартуке с оборочками, который она всегда надевала по утрам поверх платья.

— Когда поговорите, ступайте в кухню, я приготовлю для вас завтрак, — сказала она. По лицу хозяйки было заметно, что ее распирает от любопытства.

Имя, которое назвала миссис Дюма, ни о чем Ною не говорило, но когда он вошел в гостиную, он тут же узнал в посетительнице — худощавой женщине в черном пальто и шляпке-«колокол» — служанку из борделя Энни. Милли называла ее Мог.

— Прошу прощения за столь ранний визит, мистер Бейлис, — произнесла она, вставая и протягивая ему руку. — Полагаю, вы знаете, откуда я.

Ной кивнул и пожал протянутую ладонь.

— Моя квартирная хозяйка упомянула имя Милли.

— Не сомневаюсь, вы слышали эту ужасную новость — о том, что Милли убили, — продолжала Мог.

Ной в ужасе отшатнулся.

— Убили?! — ахнул он.

— Бог мой! — Посетительница нахмурилась и подошла к нему ближе, коснулась рукой его плеча в знак сочувствия. — Мне очень жаль, мистер Бейлис, что я сообщаю вам эту пренеприятнейшую новость. Мне и в голову не могло прийти, что вам об этом еще не известно, ведь вы работаете репортером. Это сообщение было во всех газетах.

Ной был настолько испуган и потрясен, что на время потерял способность мыслить здраво и не знал, что ответить. Всю прошлую неделю он занимался следствием по одному делу о страховке и не потрудился купить газету. Молодой человек чувствовал, как слезы наворачиваются ему на глаза, и от этого смутился еще сильнее.

— Поверить не могу! Кто мог убить такую чудесную девушку? Когда это произошло? Убийцу поймали? — наконец прохрипел он. Оставалось только надеяться на то, что Мог неизвестно, что у него на Милли были некие романтические планы.

Мог предложила Ною присесть и рассказала ему все от начала до конца. Молодой человек с удивлением отметил, что женщина, работающая в борделе, оказалась очень доброй и чуткой. Она объяснила, что ее в тот вечер не было дома — она вернулась, когда полиция уже уехала. Мог рассказала об убийстве со слов юной девушки, ставшей невольной свидетельницей случившегося. Когда женщина дошла до того места, когда Энни, мама девочки, обманула полицейских, заявив, что Бэлль в это время спала, ей даже пришлось достать носовой платок, чтобы промокнуть слезы.

Ной понятия не имел, что у Энни есть дочь, не говоря уже о том, что эта пятнадцатилетняя девушка живет там же, в борделе. Со слов Мог он понял, что девочка чиста и невинна, и ему страшно было даже подумать о том, каким потрясением оказалось дня нее увиденное.

— Но и это еще не все. Бэлль похитили! — воскликнула Мог в отчаянии. — Похитили среди бела дня, прямо на улице! Это произошло вчера, когда мы хоронили Милли.

— Бог мой! — выдохнул Ной. — Я уверен, вы обратились в полицию.

— Разумеется, хотя полиция тут вряд ли поможет. Поскольку мы не сообщили о том, что Бэлль видела убийцу, там не станут торопиться с поисками. Поэтому мы не знаем, что делать. И тогда Энни вспомнила, что вы следователь и искренне благоволили к Милли. Мы понадеялись, что вы не откажете нам в помощи.

Ной-журналист не мог отделаться от предчувствия, что это и есть та сенсационная новость, на которой он сделает себе имя. Но он тут же устыдился собственных мыслей. Ему очень нравилась Милли, и, несмотря на желание стать именно тем человеком, который призовет убийцу девушки к ответу, возможно, не совсем прилично использовать ее смерть для продвижения по карьерной лестнице.

Когда Ной познакомился с Милли, он не знал, что она проститутка. Он оказался на Стрэнде сразу после того, как двухколесный экипаж сбил ребенка. Ной надеялся, что он первым прибыл на место происшествия, и стал расспрашивать зевак о том, что произошло. Милли была одной из очевидиц. Она была такой красивой, так помогла ему, так беспокоилась о ребенке и его родителях, что, когда она заявила, что ей пора домой, Ной пошел ее проводить. Только когда они дошли до Джейкс-Корт, девушка призналась, кто она такая. Ной ответил, что для него это не имеет значения, она ему очень нравится.

До знакомства с Милли он лишь однажды был в борделе, да и то оказался там исключительно потому, что его друг, пьяный в стельку, затащил его туда. Ною претила сама мысль о том, что мужчина может купить женщину, как мешок сахара или угля. Но ему отчаянно хотелось опять встретиться с Милли. Ной очень волновался, собираясь зайти в бордель Энни, но это был единственный способ увидеть Милли.

Во время его первого визита они даже не дошли до постели. Ной сказал девушке, что просто хочет побыть вместе с ней. Они поднялись к ней в комнату, болтали и целовались.

Но в следующий раз они занялись сексом. Ной просто не смог сдержаться, оказавшись в ее теплой, загроможденной всякой всячиной комнате, когда Милли сняла платье и осталась в одном белье; ее пышная грудь вздымалась в глубоком вырезе сорочки. Это было самое удивительное, самое волнующее переживание в его жизни. Их с Милли связывал не только секс. Ною нравилось в этой девушке все: ее добрая, ласковая натура, шелковистая кожа, жизнерадостная улыбка.

Возможно, он обманывался, но верил, что Милли испытывает к нему те же чувства, что и он к ней. В течение последующих шести-семи недель Ной наведывался к Энни каждый понедельник — это был самый спокойный вечер недели. Но во время его последнего визита Милли была уже с кем-то занята; Ной почувствовал себя уязвленным и подавленным и на следующей неделе никуда не пошел. Теперь Милли больше нет, он никогда ее не обнимет…

— Послушайте, мисс Дейвис, я не детектив, — сказал молодой человек дрожащим от волнения голосом, — но я любил Милли и с радостью посмотрел бы, как ее убийцу вздернут на виселице. Я готов помочь и в поисках Бэлль, только понятия не имею, как взяться за это.

— Я уверена, вы сможете ее найти, — произнесла Мог. В ее глазах была мольба.

Ной вздохнул.

— Наверное, стоит начать с опроса жителей Севен-Дайлс — возможно, кому-то что-нибудь известно. Вероятно, я смогу найти нужных людей в газете, которые знают нужных людей на Боу-стрит, и мне удастся раздобыть кое-какую информацию.

— Мисс Купер не рассчитывает на то, что вы будете делать это бесплатно, — поспешила заверить его Мог, догадываясь о том, что, как и большинство молодых людей, Ной тут же спускает все заработанные деньги.

С первого же дня, как Ной наведался в бордель Энни, Мог поняла, что он хороший человек. Ей понравились его румяные щеки, непослушные волосы, которые, как он ни мазал их бриолином, не хотели лежать гладко. Ноя нельзя было назвать красавцем — его толстый приплюснутый нос напоминал нос пекинеса, а уши торчали, — но у него было открытое лицо, и Мог нравилось то, что он действительно увлекся Милли, а не просто испытывал вожделение.

Убедившись в том, что Ной написал в книге свой настоящий адрес, Мог утвердилась в своих предположениях: он честный человек. А обнаружив, что он живет в столь респектабельном месте, она еще больше удостоверилась в том, что он полностью оправдал ее ожидания.

— Никто не сомневается в том, что Ястреб, или мистер Кент, как он нам представился, очень опасен. По-моему, у него повсюду осведомители, поэтому будьте осторожны с расспросами.

— У вас есть какие-нибудь предположения, куда он мог увезти Бэлль? — спросил Ной. — Я имею в виду, вы не знаете, где он живет, работает? У него есть родные, подруги?

— Такие вопросы никто не задает, — с упреком ответила Мог, как будто Ной должен был знать об этом. — Бэлль говорила, что он просил Милли поехать с ним в Кент. Вероятно, он там живет. Рискну предположить, что именно поэтому он придумал себе вымышленное имя — Кент. Но Энни боится, что он продаст Бэлль. Вы знаете, что это означает?

Ной побледнел, а затем его и без того румяные щеки стали просто пунцовыми.

— Пятнадцатилетнюю девочку?! — в ужасе воскликнул он.

— Это случается и с более юными, — ответила Мог, вздрагивая от отвращения. — Трудно поверить, что мужчины могут получать удовольствие от связи с ребенком. Будь моя воля, я бы подвешивала их за ноги и каждый день отрезала по кусочку, начиная с причинного места.

Ной усмехнулся. Он не сомневался, что Мог способна подвергнуть подобному наказанию того, что украл Бэлль. По тому, как она говорила о девочке, было ясно, как сильно она ее любит. К тому же Мог искренне скорбела о Милли, и это еще больше расположило к ней Ноя.