Она перетянула подушки на мебели в уютном ресторанчике, который был отделен от основного зала перегородкой с красивым витражным стеклом.

— Теперь мы женаты, миссис Гарт, — сказал Гарт, с нежностью глядя на жену, — и ты будешь во всем меня слушаться.

Гости засмеялись, потому что всем было совершенно очевидно: Гарт боготворит Мог и во всем с ней советуется.

— Трудно поверить, что эти двое — те же люди, которых я знал два года назад, — прошептал Джимми на ухо Бэлль. — Мой дядя был таким агрессивным, раздражительным, а Мог походила на маленькую серую мышь.

Бэлль захихикала. Она мало знала Гарта, но все говорили, что, если его рассердить, он вышвырнет буяна на улицу. Мог выглядела старше своих лет, носила убогую одежду и редко кому перечила.

Благодаря любви Мог расцвела и обрела уверенность в себе. Вернувшись из Франции, Бэлль настояла на том, чтобы Мог носила более модные вещи, которые подчеркивали бы ее аккуратную невысокую фигуру. Она уже не зачесывала волосы так гладко и не стягивала их сзади так туго. Они были блестящими, как конские каштаны, и она укладывала их в более мягкий узел. Когда Мог распускала волосы и расчесывала перед тем, как ложиться спать, ей нельзя было дать больше двадцати пяти лет.

Когда все усаживались за стол, к Бэлль подошла Лизетт.

— Ты сегодня такая нарядная, — произнесла она со своим очаровательным французским акцентом. — Неудивительно, что Джимми глаз с тебя не сводит.

Бэлль засмеялась. Она рассказала Лизетт о Джимми, когда лежала в лечебнице после ужаса, пережитого у мадам Сондхайм, и Лизетт была уверена, что они предназначены друг для друга.

— Здесь не слишком много незамужних женщин, чтобы составить мне конкуренцию, — усмехнулась Бэлль.

— Твоя правда, но даже если бы они и были, ты бы все равно безраздельно владела его вниманием, — настаивала Лизетт.

— Как Жан-Пьер освоился в новой школе? — поинтересовалась Бэлль. Ной и Лизетт всегда заводили разговор о Джимми, и ей это уже порядком надоело.

— Он так счастлив! — с искренней радостью произнесла француженка. — Он так же хорошо говорит по-английски, как и я. Жан-Пьер хорошо читает и любит складывать числа.

— А ты рада, что переехала в Англию?

— О да! Я совершенно не скучаю по Франции, разве что по хорошему вину и еде. Мясник на днях сказал: «Вы, французы, такие переборчивые».

Обе засмеялись. Ной рассказывал, как Лизетт выбирает в магазинах фрукты и овощи. По негласной договоренности они никогда не обсуждали обстоятельств своего знакомства. Все полагали, что их познакомил Ной, и только Мог, Гарт и Джимми знали правду.

— Сегодня на столе самые вкусные английские блюда, — заверила француженку Бэлль. — Ростбиф с различными гарнирами.

Девушка рассказала Лизетт, что ее мать выступила поручителем, чтобы она могла арендовать магазин.

— Ты должна прийти на открытие, — пригласила Бэлль. — Яви свой французский шарм и покажи местным дамам, как нужно носить модные шляпки.

Лизетт подалась вперед и расцеловала Бэлль в обе щеки.

— Для нас обеих черная полоса осталась в прошлом, — прошептала она. — Ты подарила мне Ноя, и я надеюсь, что вскоре ты поймешь: Джимми — твоя судьба.

Почти три часа спустя, после обильного угощения и большого количества выпитого вина, гости проводили Мог и Гарта на вокзал и помахали им на прощание, когда они сели в поезд до Фолкстоуна. Мог выглядела как конфетка в кремовом жакете и прямой юбке, которая едва касалась ее новых кожаных коричневых ботинок на невысоких каблучках. Бэлль сделала ей фетровую шляпку кремового цвета с тесьмой-косичкой из кремовых и коричневых лент.

Когда поезд тронулся, гости разошлись. Большинство из них отправились на другую платформу — ожидать поезд до Чаринг-Кросс.

Джимми и Бэлль вернулись в «Железнодорожный», чтобы расплатиться с официантами, которые остались убирать посуду со столов.

— Будет странно возвращаться на Ли-парк одной, — заявила Бэлль, когда они покинули вокзал. — Я привыкла, что Мог всегда рядом со мной.

— Мне кажется, Энни надеялась, что ты поживешь у нее, — признался Джимми. — Она выглядела такой несчастной, когда прощалась.

Энни уехала раньше, потому что должна была приготовить ужин для своих постояльцев.

— По-моему, ты ошибаешься. Она немного ревнует меня к Мог. Разве не благородно с ее стороны помочь моим мечтам осуществиться? — Бэлль уже всем рассказала об этом во время свадебного завтрака. Кроме всего прочего, ей было приятно показать свою мать с более выгодной стороны.

— Ты этого заслуживаешь, — ответил Джимми. — Ты сама себя не узнáешь, когда у тебя будет столько места, чтобы делать шляпки. Они уже завоевали Ли-парк!

Бэлль начала мастерить шляпки шесть недель назад. Шесть шляпок лежало на коробках с отделочными материалами. Гостиная напоминала мастерскую.

Джимми и Бэлль вернулись в гостиницу и увидели, что официанты уже собираются уходить. Джимми расплатился с ними, поблагодарил за все и закрыл дверь.

— Помогите! — Бэлль сделала испуганные глаза. — Я наедине с мужчиной!

— А я запер дверь, — с вожделением произнес Джимми. — Сейчас я буду тебя домогаться.

— Прошу вас, не надо! — взмолилась она и побежала в кухню. — Я всего лишь невинная служанка, и если вы меня испортите, кто тогда возьмет меня в жены? — обернувшись через плечо, крикнула Бэлль.

Джимми побежал за ней и подхватил ее на руки.

— Отпустите меня, господин! — взмолилась девушка.

Она знала, что это всего лишь игра. Ей казалось, что их тела — одно целое. Бэлль обняла Джимми за шею и притянула его к себе, чтобы поцеловать.

Его губы были маняще теплыми и мягкими, а когда кончики их языков соприкоснулись, Бэлль почувствовала, как по ее телу прокатилась дрожь желания — такого она от себя не ожидала. Один поцелуй плавно перетек во второй, потом еще в один. Время, казалось, остановилось. Они жадно ловили губы друг друга.

Первым отстранился Джим. Он покраснел и тяжело дышал.

— Вы должны убрать от меня руки, — шутливо произнес он. — Или я не ручаюсь за последствия.

— А какие могут быть последствия? — спросила Бэлль, стыдливо улыбаясь.

— Вам придется выйти за меня замуж.

Он как бы невзначай предложил ей пожениться несколько месяцев назад, когда они гуляли по Гринвичу, и с тех пор эту тему больше не поднимал. С того дня как Бэлль и Мог переехали в Ли-парк, они с Джимми и Гартом виделись только по воскресеньям, и Бэлль поняла, что ей по-настоящему не хватает Джимми, но упорно отказывалась верить в то, что он может стать для нее не только добрым другом.

Но сейчас, после его поцелуев, она уже не была в этом так уверена.

— Бэлль, я люблю тебя, и всегда любил, — нежно произнес Джимми. — Пока тебя не было, я встречался с другими девушками, но они ничего для меня не значили. Я всегда думал только о тебе. Но теперь настало время проводить тебя домой. Рискну сказать, что мы оба находимся под впечатлением от свадьбы, и к тому же прилично выпили, а я не намерен выставлять себя еще бóльшим глупцом и докучать тебе своей любовью.

— Ты не выглядишь глупо, — заверила его Бэлль. — Поцелуй меня еще раз перед уходом.

Джимми подхватил ее на руки и стал целовать до тех пор, пока она не почувствовала, что вот-вот лишится чувств от желания.

— А сейчас домой, — сказал он, взял ее за руку и повел к двери. — Мне кажется, тебе нужно побыть одной и все обдумать.

Той ночью Бэлль долго ворочалась в кровати. Она не могла уснуть, думая о поцелуях Джимми и о своих ощущениях. За всю свою жизнь она целовала только пятерых — Этьена, Сержа, Фальдо, Кловиса и Джимми. Серж вообще был не в счет, несмотря на блаженство, которое он ей подарил, это был только секс, и Бэлль не питала по этому поводу никаких иллюзий. Фальдо тоже был не в счет, поскольку Бэлль испытывала к нему лишь смутную привязанность. О происшествии с Кловисом она глубоко сожалела. Что же касается Этьена, она была совсем ребенком, когда он ее поцеловал, и после всего, что ей пришлось пережить до встречи с ним, вполне вероятно, что он запал ей в душу, потому что был добр к ней.

Она написала Этьену, до того как они с Мог переехали в Блекхэт, и рассказала ему, как ей живется в Англии, сообщила о Лизетт и Ное, о том, что Мог с Гартом скоро поженятся. Бэлль написала, что надеется — он найдет свое счастье на своей маленькой ферме, но о своих чувствах к нему промолчала.

Теперь Бэлль понимала, что ее письмо поставило точку. Она познакомилась с Этьеном в минуту отчаяния, и его доброта и мудрость помогли ей пережить невзгоды. Оглядываясь назад, девушка уже не удивлялась тому, что возвела его на пьедестал. В довершение ко всему именно Этьен спас ее в Париже. Какая женщина не полюбит за это? Однако за прошедшие три месяца Бэлль все реже вспоминала Этьена. А когда вспоминала, чувствовала не печаль, а исключительно благодарность за то, что он был рядом, когда ей была необходима помощь.

Однако Бэлль знала, что если Джимми исчезнет из ее жизни, она так быстро его не забудет. Он был частью ее прошлого и настоящего, и она хотела, чтобы он стал частью ее будущего. Любила ли она его?

Если у тебя есть лучший друг, человек, которого ты ни за что не захочешь потерять, и ты испытываешь к нему страстное желание — разве это не любовь? Что же тогда любовь?

Бэлль пыталась думать о своем магазинчике, представлять, как будет его декорировать, как выставит шляпки в витрине. Однако ее мысли постоянно возвращались к Джимми.

Все их знакомые чрезвычайно обрадуются, если они поженятся. Даже ее мама уверяет, что Джимми — настоящий бриллиант.

Чего же она ждет? Неужели ей нужно услышать гром среди ясного неба, чтобы понять — это ее судьба?

Бэлль встала с постели, как часто поступала, когда не могла заснуть, взяла блокнот и карандаш.