Ольга Малинина - Кукла Даша

– Не может быть! Теперь, если с этой девчонкой что-нибудь случится, то все будет на моей совести. За что мне это наказание?! – занервничал Стас.

– Не беспокойся твою вину уже принял на себя Сережа, с которым я вчера сюда приходила. Про тебя же из нашего класса никто не знает, кроме меня, – успокаивала она его. – Кстати, почему вы с ним поссорились?

– Твой Сережа не умеет вежливо разговаривать.

– Ладно, Стас, просто ты не умеешь вежливо слушать.

Внезапно двери магазина распахнулись с душещипательным скрипом, и внимание всех сидящих привлек влетевший парень с пылающими щеками и с еще свежим бардовым синяком под глазом.

– Даша! – крикнул запыхавшийся Сергей. – Скорее! Мне кажется, я знаю где она.

Даша машинально схватила сумку, и ничего не понявший Стас увидел через окно, как они оба сели в милицейскую машину, которая их тут же увезла в неизвестном направлении.

Участковый милиции оказался приятелем отца Тани, который, узнав о пропаже дочери, отложил свою командировку и решил сразу же вернуться домой, прилетев из другого города на самолете.

Участкового Сережа встретил на озере. Тот подошел к мальчику и стал расспрашивать о такой-то девочке, и Сережа с трепетом и страхом понимал, что речь идет о Левиной Тане. Алексей Петрович, так звали этого милиционера с добрым, но серьезным лицом, медленно и учтиво задавал Сереже вопросы.

– Есть такое место, куда она всегда хотела пойти, но, допустим, не решалась, – спрашивал он Сережу в то время, когда они уже ехали в машине.

– Я пытаюсь вспомнить, – отвечал Сергей, всю дорогу задумчиво глядя на мелькающие за окном автомобиля улицы.

– Ты знаешь какую-нибудь подругу Тани? – продолжал Алексей Петрович.

– Дашка! – осенило его. – Алексей Петрович, нам нужно заехать в одно место.

– А что там? Даша ее подруга?

– Да. Может быть, она что-то дополнит, а пока, мне кажется, я сам кое-что вспомнил.

С таким воодушевлением Сережа ворвался в кафетерий и позвал Дашу, которая поначалу сильно напугалась от этого шквала эмоций, сопровождаемого, к тому же, милицейской машиной.

– Ну, начальник, командуй, куда ехать, – бодро сказал Алексей Петрович.

– На вокзал, – уверенно заявил Сергей. Даша удивленно наблюдала за всем происходившим, думая о том, неужели Таня решила сбежать по-настоящему.

– Татьяна тебе говорила, что собирается уезжать, так? – уточнял участковый.

– Я точно не знаю, но, по-моему, ей всегда хотелось жить на вокзале...

– Что?! – переспросил Алексей Петрович. – Жить? Скорее всего она купила билет на ночной экспресс и давно уже в пути или уже куда-нибудь приехала, и беззаботно там поживает, пока вы ее тут ищете, ломая свои светлые головы.

– Таня так не может поступить, – опроверг он вольное предположение милиционера. Даша молчала и могла в отличии от Сережи представить себе все что угодно, потому что знала о Тане больше, чем знал он.

Они зашли на вокзал. Алексей Петрович отправился искать на перрон. Даша и Сережа прошли в зал ожидания. Вокзальная суета оказывала какое-то странное, немного пугающее влияние на ребят. Казалось, что здесь даже воздух пропитан каким-то непостоянством. Они пробирались через столпотворения около билетных касс, затем заглянули в кафе и, выходя из него, решили еще раз просмотреть все места в зале ожидания.

– Сережа! Это она, вон там, сидит в углу! – чуть не крикнув сказала Даша. Это была, действительно, Таня. В озябших руках она держала книгу, и рядом с ней лежала ее школьная сумка, никаких вещей больше у нее с собой не было. Таня сидела почти совсем не двигаясь, словно вот-вот должна была превратиться в ледяную статую. И было видно, как она прилагает огромное усилие, чтобы не заснуть.

– Ей плохо! – испугался Сергей. – Беги скорее за врачом!

Даша не слушая его, уже подбежала к Тане, которая от неожиданности вздрогнула и, переборов свой секундный шок, опустила голову на колени и тихо заплакала, будто вдруг оттаяла.

– Танечка, очнись! Тебе дурно? – обеспокоенно говорила Даша. Сергей немедленно сел рядом с ней и, обнимая ее за плечи, пытался поднять ее . Она выпрямилась, и на бледном лице даже при тусклом освещении зала поблескивали ее чистые, почти хрустальные слезы. Даша взволнованно, забыв о том, что Сергею совсем не известна суть случившегося, сказала:

– Таня, миленькая, пойми наконец, что ты абсолютно безразлична ему. Но даже если у него есть какое-то чувство, то только чувство жалости. Зачем тебе нужно, чтобы тебя жалели?

Она, не сказав ни слова, обняла Дашу, а Сережа, ощущая себя лишним, все же думал, что не время обижаться. Ему было так страшно за Таню, что в голове мелькали самые ужасные предположения о том, что же случилось с ней на самом деле. Но слова Даши произвели на него странное впечатление, будто девочек связывает какая-то тайна, о существовании которой он уже догадывался. К тому же он вспомнил, что Даша настаивала сначала зайти в кафетерий, где работает Стас. Все было очень странно и непонятно.

– Таня, тебе нужно вернуться домой. Как ты ночевала здесь одна? – заботливо говорил Сережа. Она повернулась к нему и тихим голосом сказала:

– Сережа, я больше не вернусь домой. В половине седьмого вечера у меня поезд, на котором я поеду к бабушке. Я не могу больше находиться в этом городе, где рядом глухие люди.

– Таня, о чем ты говоришь? Я не понимаю тебя. Ты не отдаешь отчета в том, что сейчас делаешь. Ну бывают в конце концов всякие срывы, но ты гораздо сильнее всего этого, – продолжал он. – Таня, прошу тебя, пойдем домой. Мы все вместе постараемся объяснить твоим родителям, что произошло на самом деле.

Даша заметила у входной двери Алексея Петровича, внимательным милицейским взглядом искавшего их и беглянку. Она шепнула об этом Сереже, который теперь совсем не понимал, как вести себя. Даша сообразила быстрее, и вот они втроем уже бежали по переходу на автовокзал.

Скрывшись от Алексея Петровича в одном из дворов привокзальных домиков, они присели на скамейку и, почувствовав себя соучастниками в жутком преступлении, минуты две не могли прейти в себя. Потом смеялись, представляя, как Алексею Петровичу придется заявить уже не об одной пропаже, но о целых трех исчезновениях средь бела дня.

– Меня уже милиция разыскивает? – спросила Таня.

– Да-а, натворила ты делов... – вздыхая ответила Даша.

– А собственно такого ужасного произошло? – возмутилась вдруг Татьяна. – Я просто решила поехать к бабушке, причем немедленно и не откладывая. Что такого страшного, если я провела ночь на вокзале? И вообще, моя жизнь – это моя жизнь.

– Таня, ты запуталась, – напористо объясняла Даша. – Я уверена, что ты кое-кому хочешь что-то доказать.

– Ладно, зачем скрывать. Да, я не вернусь, пока он меня об этом не попросит. Или все, или ничего, – заключила Таня.

Сережа был окончательно поражен, и какое-то знакомое чувство проскользнуло в его памяти. Точно также, когда он впервые увидел своего отца на сцене, он ощущал и теперь одновременно и разочарование, и удивление. Как так? Ведь он думал, что Таня только его принцесса. Но как оказалось на самом деле, она была скорее снежной королевой, холодной и неприступной – безразличной к его горячему сердцу.

Он старался ничего не говорить, не вмешиваться в разговор девочек. А Даша продолжала прояснять для себя обстановку.

– Как же родители? Ты подумала, что они все равно тебя найдут? Допустим, в школе тебе выведут какие-то оценки, но дома вряд ли так мирно отнесутся к твоему побегу.

– Моя мама сперва понервничает, а потом, когда я ей сообщу, что нахожусь у бабушки, успокоится и не станет больно сильно переживать.

– Да, но она сейчас бьется в истерике во все двери, обзвонила всех подряд, а Сережку обвинила во всех грехах.

Таня посмотрела на молчавшего Сергея, который слушал ее так, как если бы здесь и сейчас говорила не Таня. На ее месте была какая-то другая, ему неизвестная девушка с какими-то странными, но все же пустыми проблемами. Он раньше думал, что у такой, как Таня не может быть таких проблем.

Молчание Сергея заставило ее почувствовать стыд, но она не заострила на этом своего внимания. Ведь она никогда за время их знакомства даже не думала подавать ему какие-то там надежды. Но у Сергея этих неисполнимых надежд было больше, чем достаточно.

Интуиция Даши подсказывала, что она сможет приостановить это нарастающее безумие. Нужно было найти Стаса.

– Ты, наверное, проголодалась, – сказала Даша еще больше загрустившей Тане.

– Нет. Через четыре часа приедет поезд.

– Это глупо! Глупо! – вспыхнул Сергей. – А школа? Как-то нужно ее заканчивать!

Таня чуть не расплакалась, и, еле сдержав слезы, встала со скамейки и начала ходить из стороны в сторону, словно собиралась произнести важную речь. Потом встала на одном месте и, засунув руки в рукава пальто, закрыла глаза. Ослепительный снег больше не играл на ее ресницах, и лицо отражало бледную, отрешенную сонливость. Даша и Сергей ожидали того, что она скажет, как будто вот-вот этот ее упрямый каприз должен пройти. Но не каприз, не упрямство хотела выразить Таня, а именно то, чему не бывает настоящих объяснений. И она, также стоя с закрытыми глазами, начала рассказывать им свой сон:

– Я видела старый дом. В нем жили только ласточки. И я вошла в него. Дверь скрипела. Пыль на деревянной мебели, как серый пух. Подумала, что надо бы стереть ее и снять все паутины, но вдруг все ласточки слетелись надо мной. Я испугалась и вышла. Потом внезапно поняла, что, если бы дотронулась хотя бы до одной паутинки, то весь бы дом разрушился.

Даша подошла к ней, взяла за плечи и стала ее трясти, приводить в чувства.

– Таня, очнись! Это не сон. Это не глупо, как сказал Сережа, а смешно, – говорила она ей. – Сейчас мы поедем ко мне, и ты выспишься, а потом решишь, что тебе делать дальше.