– Следующий клин был вбит, – продолжил Бо, – когда Принни проявил ужасную грубость, сделав вид, что не замечает меня на маскараде в "Денди-клаб". Ну и последняя точка была поставлена, когда я гулял с лордом Альванли по Бонд-стрит, где мы случайно встретили принца и графа Моэра. После двух минут разговора, во время которых регент опять проигнорировал меня, я остроумно заметил: "А кто он, этот ваш толстый друг?"

– Невероятно! – проговорила Розали, удивляясь, как можно было сказать что-то подобное в присутствии самого правителя Англии!

– Однако шутка эта прозвучала не в самый подходящий момент. В конце концов некоторые долги заставили меня покинуть Англию, так и не помирившись с ним.

– О да, понимаю, – вежливо кивнула Розали.

Великий Бо Браммель был необыкновенно интересен, но странное чувство снисходительной жалости возникло у Розали, когда она смотрела на него. Он был наивен, как дитя, и тщеславие делало его ужасно беззащитным. Что будет с ним, ведь у него нет никаких источников дохода? Как он сможет вести тот образ жизни, который ведет сейчас? Однако Бо не проявлял и тени беспокойства о своем положении.

– Мисс Беллью, – сказал Браммель, – не хотите ли взглянуть на мой альбом? Здесь собраны послания многих моих знакомых. А вот стихи, я очень хочу, чтобы вы увидели их, они вписаны сюда одной восхитительной дамой, герцогиней Девонширской, Они начинаются такой строкой: "Я люблю эти свежие розы, когда рву их в моем саду…"

Я забыл, как там дальше, – Это большая честь для меня, – проговорила Розали.

Браммель пробормотал что-то и, подойдя к встроенному шкафу, начал перебирать книги.

– Сележ! – вдруг нетерпеливо крикнул он, и маленький слуга тотчас вбежал в комнату. – Я никак не могу найти мой альбом.

– Сейчас я принесу его, мистер Браммель, – кивнул слуга.

– Однако столько беспокойства, – начала было Розали, но Браммель перебил ее:

– Вовсе нет, моя дорогая, это совершенно особый альбом. Там собраны уникальные поэмы, на которые я позволяю взглянуть только моим самым привилегированным гостям.

– Мы чрезвычайно польщены, – сказала Розали.

Она смотрела на Браммеля, и они улыбались друг другу так, что Рэнд внезапно похолодел. Наклонившись вперед, он с изумлением смотрел то на Браммеля, то на Розали.

То, что он видел, было удивительно, странно, невероятно.

Между тем улыбка слетела вдруг с губ Бо, он побледнел и стал пристально смотреть на медальон, висевший на шее Розали.

– Мистер Браммель… – нерешительно начала она.

Но он преодолел смущение.

– Где.., вы взяли.., этот медальон? – проговорил наконец он.

Розали схватилась за маленькое золотое украшение, висевшее на бархатной ленте.

– Это фамильная драгоценность моего отца. Он умер, когда я была совсем маленькой. Моя мать дала мне это в память о нем.

– Позвольте взглянуть? – Слова Бо звучали нетерпеливо и резко.

Смутившись, Розали сняла медальон и протянула Браммелю. Маленькая золотая подвеска покачивалась, словно слезинка. Розали была поражена, заметив, как тряслись руки Бо, когда он брал его.

– Что случилось? – спросила она, но все молчали.

Браммель подошел к окну и стал внимательно рассматривать украшение.

– Сележ! – крикнул вдруг он, и слуга тотчас вбежал в комнату.

– Здесь… – начал было он, но, увидев странно ссутулившуюся фигуру Браммеля, остановился. – Что-то случилось?

Бо беззвучно протянул ему медальон. Последовало минутное молчание. Слуга внимательно смотрел на маленькую золотую вещицу.

– Скажи им, пожалуйста, – проговорил Браммель, словно сам был не в силах вымолвить больше ни слова.

– Это фамильная драгоценность вашего батюшки, которую он дал вам на ваше шестнадцатилетие, – сказал Сележ. – А вы, в свою очередь, отдали ее Люси Донкастер перед тем, как расстались с ней. Буква "Б" обозначает Браммель, а венок из листьев является вашим фамильным символом. Точно такой же украшает стены дома в Гроуве.

– Не правда, буква "Б" значит Беллью, – с улыбкой проговорила Розали. Голос ее слегка дрожал. – Повторяю вам, этот медальон принадлежал моему отцу Джорджу Беллью.

– Джордж Беллью, – задумчиво проговорил Рэнд. – Джордж Браммель. Странное совпадение, те же самые инициалы.

– Пожалуйста, перестаньте! – в отчаянии воскликнула Розали.

– Мисс Беллью, – взволнованно проговорил Браммель, стараясь взять себя в руки. – Извините, что я причинил вам беспокойство, но позвольте мне кое-что уточнить.

– Да, пожалуйста, – нетерпеливо ответила Розали.

– Не могли бы вы рассказать нам подробности вашего рождения?

– Конечно. Я родилась в 1796 году…

– Мне исполнилось тогда восемнадцать лет, – прервал ее Браммель.

– ..во Франции. После моего рождения родители сразу же переехали в Лондон. По словам матери, мой отец был кондитером. Он погиб под колесами дилижанса, сбившего его, когда он переходил улицу.

– Вас воспитала ваша мать?

– Да, я жила с ней до того момента, как.., до того, как познакомилась с мистером Беркли.

– Чем занимается ваша мать? – спросил Браммель.

– Она состоит гувернанткой в весьма респектабельном…

– Имя! Назовите ее имя!

Розали смотрела на него, удивленная выражением его лица. Не понимая, что происходит, она взволнованно встала, отошла на несколько шагов и с трудом произнесла:

– Эмилия Беллью. – У нее неожиданно перехватило горло.

– Нет, до того, как она вышла замуж, ее девичье имя!

Розали молчала, казалось, она предчувствовала, что Браммель уже знает ответ. Собравшись с силами, девушка произнесла:

– Эмилия Кортес.

В комнате вдруг наступила невероятная тишина. Молчание длилось так долго, что Розали казалось, она не выдержит этого напряжения. И вдруг Сележ произнес:

– Это имя гувернантки Люси Донкастер.

– Что вы сказали? – еле слышно проговорила Розали.

– Она.., то есть Люси, родила вас в Европе, а потом бежала в Англию, – спокойно пояснил Сележ. – Вы, похоже, и есть результат отношений Джорджа Браммеля и Люси Донкастер. Доказательством служит не только этот медальон, но и поразительное сходство между вами и ею.

Браммель в отчаянии стиснул в руке золотую подвеску, время от времени прижимая ее к сердцу.

– Нет! – Слезы возмущения полились из глаз Розали. – Моя мать – Эмилия Кортес Беллью, мой отец – Джордж Беллью! Вы заблуждаетесь, это ошибка! – Она сделала шаг назад. Комната покачнулась у нее под ногами. – Отдайте мне это! – с рыданиями воскликнула Розали.

Она почувствовала, как сильные руки подхватили ее.

– Рэнд, – рыдала она, уткнувшись ему в плечо. – Рэнд, скажи им!

– Это невозможно, – бормотал Браммель, закрывая лицо ладонями. – Бога ради, оставьте меня одного, умоляю вас!

Глава 6

Я молчу.

Не преследую, не выдыхаю

Имя твое.

Горе в звуке том,

Грех вины моей…

Лорд Байрон

Хотя в комнате находились всего лишь четыре человека, суматоха и гам стояли невообразимые. Рэнд и Сележ изо всех сил старались помочь потрясенным отцу и дочери. Слуга подвел потерявшего рассудок Браммеля и что-то вполголоса говорил ему. Рэнд же осторожно поддерживал бледную дрожащую Розали.

– Рози, пожалуйста, – говорил он таким убедительным и спокойным голосом, что у нее рассеялось странное ощущение полной нереальности происходящего. – Вдохни поглубже, расслабься.

И Розали машинально подчинялась его воле, делала глубокие вдохи, время от времени поглядывая на согнутую фигуру Браммеля.

Как только она немного успокоилась, Рэнд взял девушку за руку, – чтобы увести ее. У двери он задержался на минуту и произнес вполголоса;

– Я приеду к вам дня через два. Но если этот переполох, который вы учинили здесь, был напрасным и это только попусту расстроило Розали…

– Простите нас, но все произошло так неожиданно… – извиняющимся тоном проговорил Сележ и тут же наклонился к Бо. Тот бормотал что-то, целиком погруженный в свои воспоминания. Он сжимал голову руками и тихо плакал. Мрачно взглянув на них обоих, Рэнд вывел Розали из комнаты. Она послушно шла за ним, спотыкаясь и путаясь в длинных оборках платья. Девушка была потрясена тем что услышала сейчас, и без конца вспоминала сцену, минуту назад разыгравшуюся перед ее глазами.

Все, что казалось ей таким привычным и естественным: ее происхождение, положение и образ ее жизни – все было сметено в один миг.

"Это не может быть правдой", – думала она. Эмилия не смогла бы скрыть от нее это. Неужели она ей не мать? И как это возможно, что Джордж Браммель – ее отец? Все это ошибка, случайное совпадение, злая шутка.

Рэнд нанял экипаж до гостиницы. Садясь в него, Розали почувствовала вдруг бесконечную слабость. Коснувшись рукой талии, она закрыла глаза. Платье туго сжимало тело, она задыхалась. С ужасом глядя на Рэнда, Розали пыталась что-то сказать, но не могла произнести ни слова. Она чувствовала, что теряет сознание.

Пробормотав проклятие, Рэнд привлек ее к себе и попытался расстегнуть платье, чтобы облегчить ее страдания.

– Чертов корсет! – бормотал он, в нетерпении отрывая пуговицы. – Это последний раз, когда я разрешил тебе надеть его.

Как только шнуровка ослабла и талия освободилась, Розали с облегчением перевела дух. Все плыло у нее перед глазами.

Скользнув рукой под тонкую ткань сорочки, Рэнд нежно погладил рубцы, образовавшиеся на том месте, где корсет особенно сильно стягивал тело. Боль стала постепенно отступать.