Я знаю, что поступаю правильно, твердила она про себя. Я знаю, что граф ценит честь. Он не бросит нас в этот трудный для нас час.

Как и ожидала Фиона, во внутреннем дворе бурлила жизнь. Никто из челяди не обращал на них внимания, только мальчишки подбежали, чтобы забрать лошадей. Дункан спешился и помог Фионе сделать то же самое, при этом едва прикоснувшись к ее талии. Она застенчиво улыбнулась ему, благодарная за такое уважительное отношение.

Дункан повел Фиону в огромный зал с высокими потолками и темными деревянными балками. С центральной свисало знамя с гербом Маклендонов. Красивые гобелены с вытканными на них изображениями разных батальных сцен украшали стены. В двух противоположных стенах было устроено по два огромных камина. Поскольку было лето, огонь разожгли только в одном. Узкие окна высоко под потолком пропускали мало света, так что в этом большом помещении было темновато.

В дальнем конце зала был помост, где в кресле сидел один человек, остальные стояли.

— Подождите, когда вас позовут, — скомандовал Дункан и, оставив своих людей, направился к возвышению.

Вытянув шею и прищурившись, Фиона пыталась разглядеть лица людей, стоящих на помосте. Интересно, граф тоже среди них? Или ей придется сначала говорить с одним из его вассалов? Эта мысль была неприятной, и она отмела ее.

— Подойдите, леди Фиона.

При звуке резкого голоса в зале повисла тишина. Осторожно ступая и прикусив нижнюю губу, поскольку она дрожала, Фиона медленно пересекла огромный зал. Она чувствовала, что все взгляды устремлены на нее. Ну и пусть! Чтобы спасти Спенсера, она готова, если надо, пройти сквозь огонь.

Путь через зал показался Фионе бесконечным. Когда она поняла, что перед ней сидит именно граф Киркленд, она немного успокоилась, хотя он сверлил ее грозным взглядом.

Фиона присела в глубоком реверансе.

— Покорнейше благодарю вас, милорд, что приняли меня.

На лице графа не появилось ни тени улыбки.

— Вы не оставили мне выбора, леди Фиона. Уверяю вас, что Маклендоны не всегда так милостивы к тем, кто нарушит границы их владений.

Конечно, она незваный гость, разочарованно подумала Фиона, но почему Киркленд разговаривает с ней так, будто она преступница? Он не предложил ей ни сесть, ни выпить стакан эля или вина, чтобы утолить жажду.

— Дункан предупредил меня о том, как меня, по всей вероятности, примут. Теперь я вижу, что следовало бы прислушаться к его словам, но я полагала, что благородный шотландский граф окажется настоящим рыцарем, что протянет руку помощи леди, попавшей в беду. Особенно если к нему отнеслись как к другу, когда он посмел нарушить границу моих владений.

Граф удивленно поднял бровь.

— Вы меня отчитываете, леди Фиона?

— Я излагаю факты, милорд.

Киркленд сжал губы, потом процедил:

— Со смелостью, которую многие посчитали бы оскорбительной.

От этих слов Фиона похолодела. На какую-то секунду она испугалась, что зашла слишком далеко, и Киркленд ее прогонит, но потом гордость придала ей храбрости: она вздернула подборок и выпрямила спину.

— Жаль, что вы видите оскорбление там, где его нет.

— Да, жаль.

Незаметно вытирая взмокшие ладони о юбку, Фиона заставила себя улыбнуться.

— В эти смутные времена нелегко заводить новых друзей, но было бы прискорбно незаслуженно делать врага из друга.

— Да. — Киркленд оглядел ее с головы до ног. — А мы — друзья, леди Фиона? Каково ваше мнение?

Фиона запнулась. Она поняла, что он намерен ее запугать, но во взгляде графа было что-то интимное, даже чувственное, и это застало ее врасплох.

— Мой муж считал вас другом.

— Я был опечален, узнав о смерти Генри. Он был хорошим человеком.

— Самым лучшим, — сказал Фиона, проглотив подступившие слезы.

— На вас напали?

— Все происходило под покровом ночи. Мой сын и я чуть было не погибли. Я приехала сюда за справедливостью.

— Вы ждете ее от меня?

Щеки Фионы залила краска.

— Вы — моя последняя надежда.

Выражение удивления вновь появилось на лице графа.

— Сейчас слишком опасные времена, чтобы заключать альянсы, миледи. Особенно с шотландским графом.

— С тех пор как умер Генри, мы постоянно находимся в опасности. Король Эдуард не может жить вечно, хотя и считает иначе. Его сын и наследник — совсем другой человек. Ему будет сложно управлять английской аристократией такой же железной рукой, как отец. Мне необходимо быть готовой заявить о праве моего сына на наследование титула, как только появится такая возможность.

— Что вы хотите от меня?

— Спенсер умный мальчик и хочет учиться. Ему не хватает нужного воспитания.

Граф Киркленд нахмурил брови.

— Неужели в Англии не нашлось никого, кто взял бы над ним опеку?

— Никто не хочет брать это на себя.

— Почему?

Фиона схватилась за горло. Эмоции обуревали ее.

— Он был ранен во время нападения и поправляется медленно.

— Он калека?

— Нет! — Но Фиона не могла лгать. Как только граф увидит Спенсера, то узнает правду. — Его правая нога слабее левой, но со временем она окрепнет и походка выровняется.

— Есть такие люди, которые могут многому научиться, даже если они искалечены, — заметил Дункан. — Старый Дуглас владеет мечом не хуже любого, а у него одна рука!

— Хм. — Граф откинулся на спинку кресла. Он явно не был до конца убежден, но все еще слушал. — Что вы можете предложить взамен моей помощи?

Сердце Фионы подскочило.

— Половину урожая нашего зерна в течение трех лет.

— Что еще?

— Права на охоту в наших северных лесах.

— И?

Фиона нервно облизала губы.

— Двадцать рулонов нашей тончайшей шерсти. Ткачи Арундела славятся своим мастерством по всему королевству. Лучшей шерсти в стране не найти!

С минуту граф внимательно изучал Фиону.

— Мне ясно, что ни зерна, ни земли, ни шерсти у вас нет. Признаюсь, это весьма оригинальный способ предлагать то, чего у вас нет, в обмен на то, что вы хотите получить, но только дурак согласится на такую сделку.

Сердце Фионы бешено колотилось.

— С вашей помощью я когда-нибудь это снова себе верну. Я сдержу слово и отдам все, о чем мы договоримся!

Видно было, что Киркленд размышляет. Фиона позволила себе надеяться, но не ожидала, что ответ графа будет таким ошеломляющим.

— Ваше «когда-нибудь» слишком далеко. Даже если бы я и согласился ждать, миледи, то, что вы мне предлагаете, не стоит ни моего времени, ни усилий.

Фиона была потрясена. С силой сжав кулаки, она сказала:

— Я взываю к вашему благородству, милорд, и к вашей порядочности.

— К сожалению, вас неправильно информировали о моих достоинствах.

Он мне отказывает. У Фионы ощущение, словно ее ударили кулаком в грудь. Она предполагала, что переговоры будут трудными, но надеялась, что им с Кирклендом удастся найти решение. Но зачем идти на компромисс, если графа не заинтересовало ничего из того, что она предлагала?

Должно же быть что-то, чего он хочет, что достаточно ценит, ради чего будет готов пойти на сделку. Генри часто повторял, что у каждого человека есть своя цена. Сколько стоит граф Киркленд?

— Неужели нет ничего такого, милорд… — Голос Фионы дрожал, но гордость не позволяла ей опустить голову и отвести взгляд.

И внезапно она увидела страсть в глубине глаз Киркленда. Чисто мужской интерес, искру восхищения ее женским достоинствами. Вожделение.

Это немного вдохновило Фиону. Генри частенько говорил ей, что она хорошенькая, часто любовался ее золотистыми волосами, белой кожей и зелеными глазами. И Фионе это нравилось. Но такие слова Генри никогда не произносил со страстью. Сначала она была слишком молода, чтобы понять, что в ее браке с бароном отсутствует физическая близость, а к тому времени, когда она узнала, чем ее замужество отличается от большинства союзов, это уже было не важно.

Генри относился к жене с уважением, был к ней добр и внимателен. Как-то ночью, будучи пьяным, он признался, что отсутствие физического влечения к супруге объясняется тем, что он всегда думает о Фионе, как о двенадцатилетней девочке, какой та была, когда барон увидел ее впервые. И хотя Фиона давно превратилась в женщину, Генри воспринимал ее только как юную девушку.

Постепенно отсутствие желания у Генри стало привычным для Фионы, однако интерес в глазах графа Киркленда напомнил молодой женщине, что в ее распоряжении все еще было верное оружие, надо только сделать один смелый шаг.

Граф был дважды вдовцом. Интересно, он переживает потерю жены так же остро, как она — потерю мужа?

Фиона заставила себя посмотреть на красивое лицо графа.

— Вы ошибаетесь, думая, что мне нечего больше вам предложить. Есть кое-что, что принадлежит мне — я сама. Так что в обмен на вашу опеку над моим сыном я предлагаю себя.

В комнате наступила гробовая тишина, и Фиона поняла, что все слышали, что она сказала. Но ей была важна реакция Киркленда.

Он медленно поднял глаза, и его горящий взор пронзил ее. Она сглотнула. Смущение охватило Фиону, но в душе ее забрезжил слабый луч надежды.

Похоже, эта идея не вызвала у Киркленда неприятия.

— Предложение заманчивое, но я не могу жениться на вас. Пока у меня нет желания снова вступать в брак, но когда придет время, я приведу в свой дом жену. Но она обязательно будет чистокровная шотландка.

— Ничего другого я не ожидала. — Фиона удивилась, что может говорить так спокойно. Она знала, что их брак невозможен, но отчаяние было так велико, что она была готова согласиться на унизительное предложение.

Граф встал, давая понять, что аудиенция окончена. Нет, нет! Сердце Фионы упало, дыхание сбилось, мозг лихорадочно работал. Как ей найти слова, которые изменили бы решение Киркленда?