Рядом с Фионой Гэвин чувствовал себя настоящим мужчиной, защитником, лидером. Это казалось ему странным, если учесть, какие чувства она пробуждала в его сердце. Многие его товарищи громогласно объявляли, что любовь к женщине делает мужчину слабым и глупым. Но любовь к Фионе действовала на Гэвина совсем по-другому.

Фиона осторожно сунула флакон с духами в карман платья. Гэвин между тем занялся подготовкой их скромного обеда: расстелил на траве полотняную салфетку, в которую были завернуты пирожки, и положил на нее еще сыр и фрукты.

Они начали с пирожков с мясом, а потом Гэвин разрезал своим перочинным ножом грушу и протянул половину Фионе. Сок потек по ее пальцам, и она засмеялась. Она ела с аппетитом, и наблюдать за ней было не просто наслаждением, а зрелищем почти эротическим.

Желание уже просто обжигало Гэвина. Каждое движение Фионы, даже самое обычное, возбуждало его и ему приходилось отворачиваться. Он был опытным мужчиной, а не зеленым юнцом, испытывающим вожделение перед свиданием со своей первой девушкой. Как ей удается делать из него такого похотливого дурачка? Смущать его, словно он, лэрд, застенчивая девица?

Гэвин лег на траву, подложив одну руку под голову, а другую Фионе на бедро. Полуприкрыв глаза ресницами, он бросил на нее смелый, зовущий взгляд, надеясь на такой же ответ.

Но Фиона сделала вид, что ничего не замечает, и сначала с интересом рассматривала свою ладонь, а потом стала собирать остатки их трапезы. Гэвин постарался скрыть свое разочарование. Его уловка не сработала. Она явно предпочла сделать вид, что ничего не поняла.

Фиона раскрошила кусочек пирожка и рассыпала по траве.

— Это птичкам, — объяснила она.

— Ты слишком мягкосердечна.

— Вряд ли это недостаток, — улыбнулась Фиона и, наклонившись, положила ладони ему на плечи. Их взгляды встретились. Гэвин напрягся. Искушение было велико.

— Если вы желаете овладеть мною, милорд, вам лучше начать делать это сейчас, пока еще не стемнело.

Гэвин от неожиданности смутился, а она улыбнулась. Фионе нравилось удивлять его, заставать врасплох. Это давало ей чувство превосходства. А еще нравилось, что в их отношениях она с ним на равных.

Она прижалась к Гэвину еще теснее, и они оказались лицом к лицу.

Она смотрела на его рот и чувствовала, как в ней растет желание, как твердеют соски, как теплеет и увлажняется сокровенное местечко между бедер. Но Гэвин оставался спокойным. Он даже полуприкрыл глаза, будто собирался спать.

Неужели он не понимает, что с ней происходит? Как он на нее действует?

Подняв подбородок, Фиона поцеловала его. И тут мгновенно его ленивая манера переменилась: губы раздвинулись, и язык начал свою дразнящую игру. Фиона подхватила ритм и начала в такт движениям языка двигать бедрами. Наслаждаясь незнакомыми ощущениями, она стала гладить мускулистое тело Гэвина.

Неужели это обычные отношения любовников? Их сердца начинают учащенно биться и горячая кровь бурлит в жилах? Неужели они могут шутить и поддразнивать друг друга, делиться своими мыслями и надеждами с такой же безоглядностью, как их тела?

Фиона слегка пошевелилась, и Гэвин, судорожно вдохнув, еле сдержал стон. Его вожделение росло, твердая плоть уперлась ей в живот. Фиона чувствовала, как охватывает ее страсть, удивляясь, насколько сильной была эта невероятная, сверхъестественная связь их тел.

Она с минуту смотрела на любовника, а потом позволила защитной плотине внутри себя прорваться.

Снять с Гэвина одежду было минутным делом. Фиона всегда восхищалась его статью, но увидев обнаженную мускулистую фигуру в ярком свете дня, она пришла в восхищение, граничившее с благоговением.

Он был прекрасен. Кому-то, возможно, не понравился бы глубокий шрам на его левом плече. Кто-то счел бы непривлекательными густые темные волосы на его груди и внизу живота. Но только не Фиона. Она была полностью поглощена красотой этого благородного человека.

Осмелев, она положила ладонь Гэвину на живот. Он вздрогнул, а потом, когда ее рука начала спускаться все ниже и ниже, напрягся всем телом.

Фиона замерла, а затем положила руку ему на сердце. Биение было частым и неровным, и Фиона вдруг почувствовала себя порочной. И свободной. Ей захотелось большего. Она решила губами продолжить изучение тела Гэвина.

Она начала целовать его живот, одновременно проводя пальцами по внутренней стороне бедер. Когда Фиона подула на его набухшую плоть, Гэвин вздрогнул.

— Ничего, что я… — охрипшим от волнения голосом спросила она, намеренно не закончив фразы.

— Да ты просто ведьма! Умеешь дразнить и мучить меня. — Он провел руками по ее спине и обхватил ягодицы.

Фиона подняла голову и спросила невинным тоном:

— Ты хочешь, чтобы я остановилась?

— Кокетка. Ты прекрасно знаешь, что мое сердце разлетится на куски от разочарования, если ты сейчас это сделаешь.

— Вы слишком серьезны, милорд. — Фиона игриво провела языком по курчавым волосам внизу живота Гэвина. — Я просто не могу этого допустить.

— Господи, девочка, — прерывающимся голосом пробормотал Гэвин.

Она взяла в рот его напряженную плоть, прежде чем провести языком по всей ее длине, и услышала, как у него сбилось дыхание и он застонал от удовольствия.

Из этого положения она не могла видеть, как Гэвин стиснул зубы, но легко могла себе это представить.

Она лизала, сосала и дразнила языком каждый дюйм его плоти, гладила внутренние стороны бедер. Фиона была совершенно неопытна, но она следовала реакции Гэвина, который своими движениями давал ей знать, что она все делает правильно.

Внезапно он крепко схватил ее за плечи, и из его горла вырвался громкий и продолжительный стон. Он хотел вырваться, но она держала его крепко, потрясенная интимностью происходящего.

— Бог мой, Фиона.

Его бедра дернулись, и Фиона почувствовала на языке обжигающую влагу его семени. Это было самое интимное, эротическое ощущение, которое она когда-либо испытывала. Она удовлетворенно вздохнула, наслаждаясь волшебной минутой.

— Я доставила тебе удовольствие? — спросила она шепотом, когда смогла, наконец, дышать.

Гэвин потянулся, словно ленивый кот, расправил спину и плечи, приподнявшись на локтях.

— Нет, Фиона, ты не только доставила мне удовольствие. Ты меня поразила и восхитила. Я никогда не чувствовал ничего подобного!

— Я надеялась, что тебе понравится, — призналась она, поглаживая его вспотевшую грудь.

Он обнял ее и поцеловал в макушку. Фиона прижалась к любовнику, лаская его всем своим телом. Было что-то порочное, греховное в том, что она прикасается к его голой коже, оставаясь полностью одетой. Судя по его хриплым, гортанным стонам, Гэвин, по всей вероятности, чувствовал то же самое.

— Гэвин, — пробормотала Фиона довольно робко. — А теперь ты можешь доставить удовольствие мне?

Они вместе сняли с нее одежду. Гэвин схватил ее руку и прижался губами к ладони. Поцелуй его был таким нежным, почти благоговейным, словно она была сделана из драгоценного хрупкого стекла, как тот флакон с духами, который Фиона получила в подарок.

Гэвин раздвинул коленом ее ноги и лег между ними. Фиона радостно ожидала момента, когда они снова воссоединятся в одно целое. Он вошел в нее с напором, одним толчком заполнив все пространство внутри. Фиона застонала и выгнула спину, чтобы он вошел еще глубже. Ее страсть росла. Она прижималась к Гэвину и целовала его лицо, шею, плечи. Их сердца бились синхронно, как одно.

— Фиона, любовь моя, — бормотал Гэвин, погружаясь все глубже.

«Любовь моя?» От этих слов у Фионы на глаза навернулись слезы. Он вовсе не это имеет в виду, отругала она себя. Он сказал это в пылу страсти.

Все же эти слова запали ей в душу так же прочно, как его плоть овладела ее телом. Защитная оболочка, которую Фиона когда-то выстроила с таким тщанием, дала трещину и она позволила себе то, что прежде считала невозможным.

Он целовал ее, каждым толчком продвигаясь все глубже. Фиона удерживала его напряжением внутренних мышц. Нежность во взгляде Гэвина обжигала ее сердце и душу.

Она еще шире раздвинула ноги и стала двигать бедрами в такт его ритму. А Гэвин все убыстрял темп, желая, чтобы она скорее добралась до вершины. На конец Фиона вскрикнула от наслаждения и в изнеможении закрыла глаза.

Ее тело все еще содрогалось, когда она почувствовала, что и он достиг самой высокой точки.

Оргазм закончился, но Фиона продолжала крепко удерживать Гэвина внутри себя. Она почувствовала, что он прижался лбом к ее лбу, и, открыв глаза, увидела, что он смотрит на нее так, будто не может оторваться. Она утонула в этом взгляде, чувствуя, что связана с ним больше, чем физически, больше, чем просто эмоционально.

Время остановилось.

Огонь страсти все еще был виден в глубине глаз Гэвина, но взор его был полон нежности. Фиона уткнулась лицом в плечо любовника, вдыхая знакомый запах. Возможно, в древние времена люди нашли способ создавать разнообразные духи, но этот запах был ни с чем не сравним, и она заплатила бы любую цену, только бы всегда ощущать его.

«Это, — думала Фиона, — самый идеальный момент.» И она твердо намерена наслаждаться им как можно дольше. Улыбаясь, она задремала, и эта улыбка все еще блуждала на ее губах, когда она проснулась. Поднявшись, она и Гэвин двинулись обратно в замок.

И все же невозможно было не задуматься о том, что только что произошло между ними. Ничего подобного с ней никогда не бывало. То, как Гэвин заставлял ее чувствовать, какая доброта пряталась за его почти грубыми приказами, какая нежность скрывалась за его суровой внешностью — все это было для Фионы внове.

Внезапно она призналась себе в том, о чем давно подозревала. Вопреки ее стараниям оставаться бес страстной по отношению к графу Киркленду, это случилось.