— Почему? — мой вопрос пронеся сквозь тишину автомобильного салона и отразился на лице Гарри всего лишь одним, почти незаметным в тусклом свете фонарей вздрагиванием маленькой мышцы на лице.

— Потому что ты последний в моем списке, — растягивая каждое слово, произнес он.

Глаза его блестели все ярче, будто внутри разгоралась по неведомым мне причинам пламя, доставлявшее парню не боль, а истинное наслаждение, кайф от которого отражался на его лице. Сейчас я не понимал ни слова из того, что он говорит. Мне казалось, что все это лишь какая-то затянувшаяся во времени галлюцинация. Что все это лишь игры моей фантазии. Но это не прекращалось, Гарри, сидящий позади меня, его слова, его взгляд, — все это было более, чем реально.

— Какой "мой список"? — не знаю почему, но я до сих пор не повысил голоса, до сих пор не развернулся к нему, я лишь продолжал слушать, пытаясь понять смысл его появления, логику его действий и причину изменения его взгляда при каждом моем новом вопросе.

— Это сложно объяснить, — с издевкой произнес он в ответ.

— Начни, а я попробую понять.

Гарри лишь скривил тонкие губы в подобии улыбки. Я понимал, что все сказанное им сейчас я вряд ли хотел бы услышать, но отступать было некуда: вокруг никого, кроме старенькой кассирши в кассе забытой богом бензозаправки, он в моей машине, в которой черт знает, как оказался, и, судя по всему, он либо пьян, либо под действием какого-то наркотика!

— Помнишь ту весну… Ту ночь, когда холодный ветер бил по щекам, вонзая пролитые небом капли дождя внутрь тебя, — его голос словно переворачивал страницы моей прошлой жизни, возвращая меня на пару лет назад в то время, когда все было по-другому, когда я был другим. Он ухмыльнулся моему нервному кивку в ответ на его слова и продолжил плести паутину своего рассказа.

— Тогда вы, все четверо, наконец, показали свои истинные личины. То проявление себя, которое я знал. Жаль, тогда я даже не мог подозревать о том, что ты, наш Король, опустишься так низко. Посмеешь так поступить с ней… — от напряжения каждый его мускул вытягивался, словно натянутая струна. Его голос от этого начинал звенеть, словно металл. — А они были правы, извечно повторяя, что единственное, что хотел наш МакКарти, это ее тело. Разыграть из себя спасителя…

Пара леденящих душу смешков: никогда, никогда прежде я не видел Гарри таким, если бы не его внешность, я ни за что не признал бы в нем того самого Гарри Диксонса: моего друга и одноклассника, бывшего им в течение многих лет. Спустя пару секунд тишина, а потом вновь его голос, будто бы занимающий все пространство внутри машины, распространяющийся в воздухе, словно невидимый шлейф духов.

— Хороший трюк, Эмметт, — он произнес мое имя, будто оно насквозь было пропитано ядом, причиняющим нестерпимое жжение. — Ты получил желаемое… И как она, хороша на вкус? — он облизнул свои губы, а лицо исказилось в гримасе отвращения ко мне.

Розали… Как он смеет говорить о ней подобное? Но он смел… Говорил это, глядя прямо в отражение моих глаз… Он ничего, совершено ничего не знает о моих чувствах к этой девушке. Гарри не прав, он заблуждается, как заблуждались тогда мои друзья, ненавистные мне теперь, как и весь город Рочестер, пропитанный самыми ужасными воспоминаниями…

Я резко развернулся и застыл, утонув в море его искрящихся глаз: чувства, эмоции, каждая отдельно и каждая пропитанная своим огнем. Ненависть — зеленый сноп искр, злость — серый, любовь — красный… И во всем этом ни капли страха, лишь отражение моего, которым сейчас я был полон до краев. А он лишь наклонял голову, чтобы получше рассмотреть меня. В голове глухо отдавались лишенные ответов вопросы: "Почему я молчу?", "Почему бездействую?", "Чего жду?".

— Можешь не отвечать, — прошипел он, медленно приступая к своему рассказу, так и не дождавшись моего ответа. — Она наверняка также хороша на вкус, как кровь… человеческая кровь, приправленная пряным привкусом мести. Этот аромат опьяняет, разжигает желание внутри, будит инстинкты…

Гарри медленно провел пальцем по своим губам, задерживаясь на их центре чуть дольше, чем по краям, глаза его были чуть прикрыты, но взгляд до сих пор не выпускал меня из своих цепких объятий.

— Первая кровь запоминается навсегда. Я до сих пор могу чувствовать ее аромат: солоноватый, с привкусом железа, — он сделал паузу, наслаждаясь произведенным на меня эффектом. То, что он говорил, давило сейчас, словно толща воды на океанское дно. — Стивен был первым. Знаешь, он даже не сопротивлялся…


…Открытое окно и пронизывающий ветер. Обычная осенняя ночь, только вот хозяин квартиры сейчас был не один. Словно тень, позади него стоял человек, знающий его с детства. Он наблюдал за каждым движением в темной комнате, стараясь не упустить из вида ни одной мелочи, не потерять связь между ними. Здесь двое: охотник и жертва, но ни тот, ни другой еще не стали ими наверняка. В любой момент все могло измениться, но случилось так, как и было запланировано… Глаза молодого человека наполнились приятным удивлениям при виде старого друга, дававшего ему надежду на избавление от сна на холодном полу. Алкоголь просто отключил его сознание, не позволив ему сейчас заметить тех искр в глазах знакомого ему человека, которые предзнаменовали событие, описываемое во многих газета, как местных, так и более крупных. "15 ноября в собственной квартире покончил жизнь самоубийством Стэн Робертс, сын одного из членов совета директоров MMM Company Джона Робертса. Причины самоубийства не установлены, но основной версией является воздействие алкоголя и наркотиков, повлекшие психическое расстройство…"


— А помнишь то Рочестерское озеро, картину с которым тебе подарил Сид? — Гарри прикрыл глаза, а я мог лишь догадываться, почему Гарри упоминает именно ее. — Я больше в нем не купаюсь, — презрительно хмыкнул он. — Так отвратительно смотреть, как маленькие невинные дети, разбрызгивая перед собой ровную гладь, наслаждаются прохладой этого насквозь пропитанного греховным пороком озера. Полу и его девушке оно нравилось…


… Жаркое лето, слишком жаркое для неизбалованных солнцем жителей Рочестера. Озеро — единственное спасение от зноя этого вечера. Пары уходят с пляжа за полночь, но он не намерен так быстро заканчивать эту ночь. Его подруга никогда не откажется продлить удовольствие до рассвета. Вдвоем ночь кажется вечной, но в тот вечер им довелось делиться наслаждением со старым другом. Секс втроем, что может быть лучше? Они не знали тогда, что все будет не так и что для него лучшим исходом этой встречи окажется смерть… Стойкий эфирный запах хлороформа, разнесшийся над зеркальной гладью озера, рассекаемого небольшой лодкой с чудом уместившимися в нее тремя пассажирами. Всего лишь пара движений, и вот уже больше года на глаза жителям города попадаются листовки: "Разыскиваются Пол Эдиссон и Кэлли МакМиллан. Пропали 24 июня. Автомобиль Эдиссона найден на берегу озера Рочестер. Особые приметы молодых людей… "


— Что-то я совсем забыл упомянуть о твоем самом лучшем друге, — ухмыльнулся Гарри, ища в моем взгляде интерес; крылья его носа хищно раздувались, пытаясь уловить запах каждой эмоции, переполнявшей машину — Хотя ты и сам забыл о нем! А я вот помнил, и даже сделал маленький подарок на Рождество…


…- Мама, мамочка! Ну пожалуйста, — глаза малютку поблескивали в лучах яркого солнца, пробивавшегося сквозь серые портьеры. — Я так хочу попробовать!

— У тебя есть апельсиновый сок, а до вина ты еще не доросла, — мягко улыбнулась женщина на просьбы дочери.

— Но я уже… — начала было девочка, но тут же была прервана.

— Никаких "но", милая, иначе я скажу твоему отцу, — ухмыльнулась женщина, косо посмотрев на мужчину, сидящего рядом.

— Хорошо, я буду послушна, — понурив взгляд, скороговоркой проговорила она в ответ.

— Вот и славно, — погладив девочку по голове, женщина продолжила прерванный разговор. — Спасибо, что собрал сегодня всех нас.

— Не стоит благодарности, тетя Арианна. Я так рад всех вас видеть, — он обвел взглядом своих итальянских родственников, которых собралось сейчас около десятка, на его лице была до приторности сладкая улыбка, насквозь пронизанная фальшью, как и его глаза. — Ведь вы приезжаете ко мне лишь на августовские праздники.

— Это верно, — пробурчал мужчина, муж Арианны. — Кстати, ты так и не сказал, откуда у тебя это вино? — он посмотрел на свет

Молодой человек лишь ухмыльнулся:

— Подарок старого друга на Рождество, — он встал и поднял бокал вверх, красная жидкость алмазными переливами заиграла на стенках хрустальных бокалов, — А теперь выпьем же за Успение Богородицы, чтобы с чистой совестью к вечеру отправиться на побережье океана, как много веков делали это наши предки.

Воздух заполнили радостные вскрики, затем все на минуту затихло. Один за одним бокалы начали выпадать из рук людей, а их глаза закрываться.

Малютка лишь смотрела на лежащих вокруг людей. Никто из них больше не говорил, не смеялся, лишь капли красного вина, были вокруг и, будто смеясь, продолжали переливаться на солнце. Теперь она была единственная в их роду, единственная, оставшаяся в живых. Через неделю заголовки крупнейших газет в итальянской области Базиликата гласили "Феррагосто: последний день семейства Фарро"…


— И что теперь? — тихо произнес я, понимая наконец, что нужно что-то делать: в голове уже просчитывались движения, секунды затраченные на них, а главное — их результат. Но все это было зря…

— Теперь пришел твой черед, — тихо ответил Гарри, уверенно наставляя на меня кольт.

— И что теперь? — тихо произнес я, понимая, наконец, что нужно что-то делать: в голове уже просчитывались движения, секунды затраченные на них, а главное — их результат. Но все это было зря…

— Теперь пришел твой черед, — тихо ответил Гарри, уверенно наставляя на меня кольт.