– На могилу?

Я молча киваю.

– Вообще-то, именно из-за них я и не возвращаюсь.

Я киваю.

– Это очень больно.

Мия смеется. Это настоящий искренний смех, такой же ожидаемый, как автомобильная сигнализация в лесу.

– Нет, все вообще не так. – Она качает головой. – Ты что, правда считаешь, их дух живет именно там, где они похоронены?

Дух живет?

– Хочешь знать, где находится дух моей семьи?

У меня вдруг возникает ощущение, что я сам разговариваю с духом. С призраком разумной Мии.

– Они здесь, – говорит она, похлопывая по груди. – И здесь, – показывает на висок. – И я слышу их все время.

Я и не знаю, что на это ответить. Мы же только две минуты назад ржали над хиппи эпохи нью-эйджа?

Но Мия больше не шутит. Она сильно хмурится, потом резко отворачивается.

– Забудь.

– Нет, извини меня.

– Нет, я понимаю. Я как будто из племени Радуги[16]. Ненормальная. Киса куку.

– Вообще-то, ты говорила как бабушка.

Мия переводит на меня пристальный взгляд.

– Если я тебе расскажу, ты вызовешь санитаров со смирительными рубашками.

– Я телефон в отеле оставил.

– Точно.

– К тому же мы на корабле.

– Логично.

– Но если они случайно тут все же окажутся, я сам сдамся. Так что, они тебя преследуют?

Мия вдыхает поглубже и сутулится, словно у нее на плечах тяжелая ноша. Она подзывает меня к пустой скамейке. Я сажусь рядом.

– «Преследуют» не совсем подходящее слово, оно отрицательное, как будто это плохо. Но я их слышу. Постоянно.

– Ой.

– Это не воспоминания, – продолжает она, – я слышу их голоса, как будто они со мной разговаривают. Прямо вот в реальном времени. О моей жизни.

Я, наверное, смотрю на нее как-то странно – Мия краснеет.

– Да, понимаю. Я слышу голоса мертвых. Но все не так. Помнишь ту ненормальную бездомную, которая бродила по кампусу в колледже и уверяла, что ей тележка из магазина что-то вещает? – Я киваю. Мия на минуту смолкает. – Мне, по крайней мере, кажется, что у меня не так, – продолжает она. – Хотя, может, и так. Может, я спятила, но не осознаю этого, ведь сумасшедшие никогда себя ненормальными не считают, да? Но я правда их слышу. Я не знаю, стали ли они ангелами, в которых верит бабушка, и теперь у меня прямая связь с небесами, или это те «они», которые просто сохранились внутри меня. Я даже не понимаю, есть ли какая-нибудь разница. Важно то, что они со мной. Всегда. Я в курсе, что похожа на ненормальную, я иногда даже под нос себе что-то бурчу, но на самом деле я просто интересуюсь у мамы, какую юбку купить, или обсуждаю с папой какое-нибудь кино. И я слышу, как они мне отвечают. Как будто они со мной в одной комнате. Как будто никуда и не девались. И вот что странно: в Орегоне-то такого не было. После аварии их голоса как будто потихоньку стихали. Я думала, что забуду даже, как они вообще звучат. Но уехав оттуда, я стала слышать их постоянно. Именно поэтому я не хочу возвращаться. Ну, это одна из причин. Проще говоря, я боюсь утратить эту связь.

– Ты и сейчас их слышишь?

Мия смолкает, прислушивается и кивает.

– Что они говорят?

– Говорят, что рады тебя видеть, Адам.

Я понимаю, что это типа шутка такая, но от мысли, будто они меня видят, следят за мной, знают, чем я эти последние три года занимался, я начинаю дрожать, хотя ночь очень теплая.

Заметив это, Мия опускает взгляд.

– Я знаю, что это безумие. Поэтому я об этом никому никогда не рассказывала. Ни Эрнесто. Ни даже Ким.

«Нет, – хочу сказать я, – ты все не так поняла. Это не безумие». Я думаю о голосах, населяющих мою собственную голову, которые принадлежат мне постарше, мне помладше или просто мне получше – в этом я не сомневаюсь. Было время – очень хреновое время, – когда я пытался вызвать и ее, чтобы она мне ответила, но ни разу не вышло. Мне отвечаю только я. А чтобы услышать ее голос, оставалось полагаться лишь на воспоминания. Но их у меня хотя бы в достатке.

Я и представить не могу, что было бы, если бы у меня в голове жила и Мия – насколько бы это меня утешило. Поэтому мысль, что они были с ней все это время, меня радует. И еще благодаря этому я понимаю, почему из нас двоих она больше похожа на нормального человека.

15

Я совершенно уверен, что когда в Орегоне рождается младенец, покидая роддом, он получает свидетельство о рождении и крошечный спальник. Все жители этого штата обожают отдыхать с палатками. И хиппи, и реднеки. И охотники, и зеленые. Богатые. Бедные. Даже рок-музыканты. Особенно рок-музыканты. Наша группа довела искусство панк-рок кемпинга до совершенства: мы могли собрать свои манатки где-то за час и выехать в горы, и пили там пиво, жгли всякую еду, играли музыку вокруг костра и дрыхли под открытым небом. В далекие нищебродские времена мы даже во время турне иногда останавливались в палатках, чтобы не селиться в каком-нибудь очередном хламовнике, населенном рок-н-рольщиками и тараканами.

Не знаю, может, это связано с тем, что, где бы ты ни жил, до дикой природы было рукой подать, но складывалось ощущение, что все орегонцы время от времени уходят пожить в леса.

Ну, то есть все, кроме Мии Холл.

– Я сплю только в кровати, – сказала мне Мия, когда я впервые позвал ее в лес на выходные. Я в ответ на это предложил взять надувные матрасы, но она все равно отказалась. Услышав, как я пытаюсь ее переубедить, Кэт расхохоталась.

– Что ж, удачи тебе в этом начинании, Адам, – сказала она. – Мы с Дэнни вывозили ее в детстве. Хотели отдохнуть неделю на побережье, но она орала целых два дня, и нам пришлось вернуться. У нее на кемпинг аллергия.

– Это точно, – подтвердила Мия.

– А я поеду, – вызвался Тэдди. – А то мне палатку только во дворе разбить удается.

– Тебя деды каждый месяц водят, – возразил Дэнни. – И я с тобой схожу. У нас просто всей семьей не получится. – И он со значением посмотрел на дочь. В ответ она лишь закатила глаза.

Так что когда Мия согласилась, я был в шоке. Случилось это тем летом, когда она перешла в последний класс, а я поступил в колледж, и мы тогда практически вообще не виделись. Дела в группе пошли в гору, так что почти все лето мы гастролировали, а Мия ездила в лагерь с оркестром, а потом к родственникам. Наверное, она всерьез по мне соскучилась. Другого объяснения этой ее уступке я придумать не мог.

Я понимал, что обычный наш панк-рокерский стиль ей не подойдет, так что взял в аренду палатку. И еще коврик-пенку. Набил едой холодильник. Я хотел, чтобы все прошло хорошо, хотя, по правде говоря, я не особо понимал, почему она вообще воспринимает саму идею кемпинга в штыки – изнеженной ханжой Мия никогда не была, могла ночью пойти в баскетбол играть – так что я и не мог угадать, какие земные блага ей необходимы, чтобы получить от этого удовольствие.

Когда я за ней заехал, проводить нас собралась вся ее семья, словно мы собирались в дикое сафари, а не на банальную вылазку на двое суток. Меня подозвала Кэт.

– Из еды ты что взял? – поинтересовалась она.

– Сэндвичи. Фрукты. На сегодня – гамбургеры, печеные бобы и сморы[17]. Ну, для аутентичности.

Кэт кивнула, вид у нее был очень серьезный.

– Хорошо, но если начнет психовать, наверное, первым делом скармливай ей сморы. Я вам тоже кое-что собрала, – и она вручила мне пакет на застежке киллограма на два. – Вскрыть в случае необходимости.

– Это что?

– Конфеты. «Нау-энд-Лейтер», «Старберст», «Пикси Стикс». Если будет слишком истерить, корми ее этим. Высокий уровень сахара в крови сделает вашу жизнь на природе достаточно безопасной.

– Гм, спасибо.

Кэт покачала головой.

– Мы вот не такие смелые, как ты. Удачи тебе.

– Да, она тебе пригодится, – ответил Дэнни. Затем они с Кэт переглянулись и начали ржать.


За час можно было доехать до нескольких отличных полян, но мне хотелось показать ей особенное место, так что мы заехали далеко в горы, где проходила старая лесовозная дорога. Меня часто возили туда в детстве.

– А где палаточный городок? – спросила Мия, когда я съехал с шоссе на грунтовку.

– Это для туристов. А мы дикарями.

– Дикарями? – в ее голосе зазвучала тревога.

– Мия, успокойся. Мой отец здесь работал, я тут все знаю. А если тебе душ нужен…

– Душ не нужен.

– Хорошо. У нас будет собственный частный бассейн, – я выключил двигатель и показал Мие наше место: прямо у реки, где образовалась небольшая прохладная и кристально чистая бухточка. Куда ни посмотри – прекрасный вид, сосны и горы, как на огромной открытке, рекламирующей красоты Орегона.

– Симпатично, – неохотно признала Мия.

– Погоди, вот еще на вид с горы посмотришь. Гулять пойдем?

Она кивнула. Я взял сэндвичи, воду, две пачки арбузных ирисок «Нау-энд-Лейтер» и мы потихоньку пошли по тропинке, немного там пошлялись, почитали под деревьями. Вернулись мы уже в сумерках.

– Поставлю палатку, – сказал я.

– Тебе помочь?

– Нет. Ты же гость. Расслабься. Книжку почитай или еще что-нибудь.

– Как скажешь.

Я вывалил на землю запчасти от палатки и принялся собирать каркас. Но она оказалась какая-то новомодная, как огромный пазл, не такая простая, к каким я привык с детства. Через полчаса еще ничего не было готово. Солнце уже спряталось за горы, так что Мия отложила книгу и стала смотреть на меня с мечтательной улыбкой на лице.

– Ну как, нравится тебе? – спросил я, весь вспотев, хотя вечер был прохладный.

– Однозначно. Если бы знала, как все будет, я бы куда раньше начала ездить.

– Я рад, что ты довольна.

– О, да. Ты точно не хочешь, чтобы я тебе помогла? Если в ближайшее время не соберешь, мне надо будет фонарь держать.

Я вздохнул и вскинул руки.

– Да, эта зараза оказалась умнее меня!

– А есть у этой твоей конкурентки какая-нибудь инструкция?

– Когда-то, наверное, была.