- Что? Что не так?

- Мне плохо, - это не было правдой, но лишь до того момента, как я произнесла эти слова вслух. Все выпитое пиво и сигаретный дым как будто перемешались у меня внутри, и теперь хотели вырваться на свободу. – Мне нужно немного воздуха.

- Ну же, - он положил руку мне на спину, но она оказалась холодной и мокрой. – Ложись, иди ко мне.

- Нет! – я отскочила от него, резко вставая на ноги. Комната качнулась в сторону. Я прислонилась к двери, пытаясь открыть ее. – Я думаю… Я думаю, мне надо домой.

- Домой? – повторил он, словно это было самое отвратительное из ругательств. – Галлея, еще рано. Ты не можешь поехать домой.

Чего я не могла, так это отпереть дверь, щеколда то и дело юрко выскальзывала из моих пальцев.

- Мне нужно уйти. Кажется, мне плохо.

- Погоди, просто успокойся, ладно? Иди сюда.

- Нет, - из глаз вдруг потекли слезы, меня стало пугать и это место, и он сам. Я ненавидела его за то, что он делает, ненавидела себя, ненавидела маму и Скарлетт за то, что они были правы. И тогда я услышала голоса, громко ведущие обратный отсчет. Десять, девять, восемь, как же мне плохо, а чертова дверь никак не открывается. Семь, во рту появляется горький привкус, дверь все же распахивается. Я бегу, шесть, по коридору, врезаюсь в кого-то и бормочу извинения, пять, несусь вниз по лестнице, четыре, три, влетаю в уборную, два, и вот, когда я стою на коленях в туалете, наступает Новый год.


Глава 15

Первую половину поездки до дома он не разговаривал со мной. Он был зол, словно я специально запланировала, что мне станет плохо. Когда он нашел меня в туалете, наполовину заснувшую и мечтающую умереть, с куском туалетной бумаги, приставшим к лицу, он отнес меня на руках в машину, и мы уехали так быстро, что никто и заметить ничего не успел.


Я сидела, прислонившись головой к стеклу, закрыв глаза и надеясь, что меня не вывернет снова. Чувствовала себя ужасно.


- Мне жаль, - сказала я через пять минут. Каждый раз, когда я думала о маленькой коробке и стопке журналов, меня начинало мутить. – Честное словно. Прости.


- Забудь, - коротко ответил он, выкручивая руль, и мы свернули на другую улицу.


- Я, правда, хотела. Клянусь, я собиралась, но выпила слишком много.


Он не ответил ни слова, молча поправив зеркало заднего вида.


- Мэйкон, не надо так, - жалобно попросила я. – Пожалуйста.


- Ты сказала, что хочешь. Ты раздула большое дело из того, что хочешь встретить Новый год вместе и это много значит для тебя, а потом просто взяла и передумала.


Мы уже подъезжали к нашему району, знак «Стоп» весело блестел в свете фонарей.


- Все было совсем не так!


- Именно так. Ты никогда и не хотела, Галлея. И знаешь, что? Ты не можешь усидеть на двух стульях.


- Я и не пыталась усидеть, - оправдывалась я. – Мне хотелось! Просто это было неправильно и…


- Для меня все было нормально, - светофор перед нами загорелся желтым, но Мэйкон надавил на газ и понесся вперед. Почтовые ящики мелькали за окном машины, как карусель.


- Мэйкон, притормози, - попросила я, когда мы приближались к знакомым домам. Еще один светофор впереди загорелся красным. Я уже знала, что мы не остановимся.


- Ты ничего не понимаешь, - рявкнул он, снова давя на газ. Мы проехали на красный. Я уставилась на него, с затаенным страхом ожидая, что он скажет дальше. – Ты просто такая…


Я ждала, что он продолжит, но он затих, а на его лице упал желтый свет от еще одного фонаря, и Мэйкон вдруг стал таким ярким в темном салоне машины. Кажется, я спросила его, что не так, но он не ответил. Мне запомнился только этот желтый свет, слишком яркий, чтобы быть просто сигналом светофора, и испуганное выражение, застывшее на лице Мэйкона, словно что-то огромное и ужасное неумолимо надвигалось на нас. А потом перед моими глазами рассыпались сотни бриллиантов, ярко вспыхивая в темноте.

Глава 16

Я помню холод. Ветер дул мне в лицо, а по коже бежали мурашки. Воздух вокруг меня был, как лед. А еще я помню красный свет и чьи-то голоса. Плач. И, наконец, Мэйкон, держащий меня за руку и говорящий заветные три слова. Не в том месте и не в то время, но он все же это сказал.

О господи, Галлея. Мне так жаль. Я люблю тебя, я здесь, ты только держись. Я здесь.

Когда приехала скорая, я повторяла им, чтобы меня отвезли домой и что со мной все в порядке. Я же знала, что нужно лишь пересечь лужайку Скарлетт, и вот я окажусь дома. Я проходила там сотни раз, ничего страшного не могло случиться! Но меня никто не слушал.

Я пыталась удержать рядом Мэйкона, его руку и лицо, но санитары заставили меня отстраниться, и я потеряла его.

- Он должен остаться на месте преступления, - сказала женщина с короткими волосами. Со мной она говорила твердым, но тихим голосом, повторяя одно и то же, сколько бы раз я не спросила. – Ложись и расслабься, милая. Как тебя зовут?

- Галлея, - отвечала я. Я понятия не имела, что случилось. Моя нога болела, а один глаз было сложно открыть. Еще мне почему-то не удавалось пошевелить пальцами на левой руке, но она не болела. Странно.

- Красивое имя, - сказала женщина, а кто-то вложил мне в руку какой-то предмет и попросил сжать. – Очень красивое.

В больнице меня положили в кровать, и меня внезапно окружили люди. Кто-то говорил мне что-то на ухо, спрашивал номер телефона, и я назвала номер Скарлетт. Даже тогда я понимала, что у меня будут очень большие неприятности с родителями.

Через некоторое время пришла доктор и сообщила, что у меня растянуто запястье, рваные раны на спине, два ушиба ребер, а кожу над правым глазом нужно будет зашить. Нога, по словам доктора, отделалась лишь ушибом, потому и болит. Из-за того, что у меня перебинтована голова, мне придется остаться на ночь.

Она снова и снова повторяла, что мне очень повезло, а я снова и снова спрашивала, где Мэйкон, но она не ответила, сказав, что мне нужно поспать, отдохнуть. Она придет позже, чтобы проверить, как я. О, чуть не забыла, моя сестра ждет снаружи.

- Сестра? – удивленно проговорила я, когда ширма чуть отодвинулась, и вошла Скарлетт, выглядевшая так, словно прибежала сюда, выскочив из кровати. Ее волосы были забраны в растрепанный хвост на затылке, а надела она длинную фланелевую футболку, в которой, как мне было известно, подруга спала. Ее живот был еще больше, чем несколько часов назад, если такое вообще возможно.

- Господи, Галлея, - она остановилась возле кровати, глядя на меня. Она была напугана, но пыталась скрыть это. – Что произошло?!

- Это происшествие.

- Где Мэйкон?

- Не знаю, - я была близка к тому, чтобы заплакать, все мое тело вдруг начало болеть. – Он не снаружи?

- Нет, - губы подруги сложились в тонкую линию. – Я не видела его.

- Ему пришлось остаться на месте происшествия, - объяснила я, - но он сказал, что будет рядом. Он очень переживал.

- Неудивительно, - возмутилась она, - он же чуть не убил тебя!

Я закрыла глаза, прислушиваясь к писку каких-то аппаратов за ширмой. Они напомнили мне звуки, доносящиеся из комнаты напротив той, где жила бабушка Галлея в «Эвергрине».

- Я не сделала это, - сказала я после долгого молчания. – На случай, если тебе интересно.

- Нет. Но я рада.

- Когда об этом узнают мои родители, я – труп, - сонно пробормотала я. – Они никогда не позволят увидеть мне его снова.

- Его ведь даже нет здесь, Галлея, - мягко проговорила Скарлетт.

- Это просто происшествие, - повторила я.

- Прошло уже полтора часа. Копы тоже в комнате ожидания, я говорила с ними. Мэйкон ушел.

- Нет, - я боролась со сном, как могла. – Он уже едет.

- Ох, Галлея, - грустно вздохнула Скарлетт. – Мне очень, очень жаль.

Но ее голос становился все тише и тише, а пищание за ширмой – все дальше и дальше, а я уплывала куда-то.


Проснувшись, я увидела, как нападающий несется по полю с мячом – на стене висел телевизор. Мяч взлетел, бешено крутясь в воздухе, и парень потянулся, схватил его и начал ловко обводить соперников. Стадионы неистовствовали. Когда он бросил мяч и заработал пять очков для своей команды, камера приблизилась к его лицу. Широкая улыбка, руки, сжатые в кулаки, подняты над головой.

- Привет, - услышала я мамин голос и обернулась, чтобы увидеть ее, сидящую на стуле возле моей кровати. – Как ты себя чувствуешь?

- Нормально, - откликнулась я. Меня перенесли в палату с двумя кроватями, на свободной сидел папа. На нем все еще была мексиканская футболка, которую он всегда надевал на Новый год. – Когда вы приехали?

- Недавно, - я посмотрела на часы на стене, а мама погладила меня по голове, поправляя повязку. Три тридцать. Утра? Вечера? – Милая, ты очень нас напугала.

- Простите, - говорить было тяжело, я так устала. – Я испортила всю вечеринку.

- Мне наплевать на вечеринку! – воскликнула мама. Она тоже выглядела усталой, ее лицо выглядело точно так же, как во время нашей встречи у бабушки Галлеи в «Эвергрине». – Где ты была? Что произошло?

- Джули, - твердо произнес папа с соседней койки, - дай ей поспать. Сейчас это неважно.

- Полицейский сказал, что ты была с Мэйконом Фокнером, - продолжала мама. Ее голос звенел и дрожал. – Это правда? Он сделал это с тобой?

- Нет, - я закрыла глаза, и ко мне снова вернулись холод, ветер и россыпь ярких вспышек. Я так устала. – Это просто…

- Я знала, я знала, - говорила мама, держа меня за здоровую руку, - господи, ну почему ты не могла послушать меня? Неужели ты не понимала, что я права? Что я знаю, как лучше? Почему тебе всегда нужно доказать что-то? Посмотри, к чему это привело, посмотри…