Он позволял словам бить меня без всякого сожаления. Они ударялись о мои защитные стены с такой силой, что я знала, боль от них будет напоминать о себе еще долго.

— Но когда вышла статья, в которой говорилось, что ты в Калифорнии, всего в нескольких минутах от нас, я понял, что должен найти способ увидеть тебя. Это все, о чем я мог думать, — он замолчал, позволяя мне остановить себя.

Однако Томас не знал, что все эти когда, когда он ненавидел, проклинал меня и сожалел, я каждую ночь находила себе все более ужасные слова. Четыре года я представляла тот момент, когда встречу его. Каждое утро просыпалась и чувствовала весь груз их ненависти. И я повторяла себе снова и снова, что причинила боль своей семье.

Он не мог сказать мне того, чего я еще не знала.

— Ты ошибаешься, — Томас, наконец, заметил простоту, которую я не ожидала и с которой встретила его простое утверждение. — Я не могу сказать, как мама или папа, или даже я отреагировали, если бы узнали о твоей беременности до того, как ты ушла, но, Эдли, знаешь что? Ты тоже не знала этого и все равно так поступила. Ты даже не дала нам шанса доказать, что ты неправа... И вот, через столько времени, я хотел посмотреть тебе в глаза и сказать, что ты ошиблась, когда сбежала от нас. Ты моя сестра, и я люблю тебя. И не смогу перестать, даже если захочу. Но ты ошиблась. Мы заслуживали попытку сделать все правильно. Мы имели право решить, что правильно для нас, без твоего вмешательства.

Томас посветлел, когда наблюдал, как его слова оседали в моей голове. На меня же они оказывали противоположный эффект. Он расслабился, освобожденный от бремени, которое только что бросил мне на плечи.

Я все еще не сказала Томасу ни полуслова. И сомневалась, что вообще смогу.

Его слова имели силу. Они звучали эхом в моей голове еще долгое время. Я не сомневалась в том, что именно их он и хотел сказать.

Но он ошибался.

Я оставила им все, что у меня было. Они не заслужили проблем от моих решений. Уехав, я дала им свободу. Ничего из того, что я бы сказала ему, он бы не понял.

Уверенность в его глазах заставляла меня нервничать. Как я была уверена в своей правоте, также и Томас. И чем больше я смотрела на него, тем больше сомневалась в своей уверенности. Мои сомнения возросли.

— Твое такси приехало, — сказал он, качнув головой на машину, которая стояла за моей спиной.

Я ушла, и чары спали. Во всяком случае, во мне прибавилось уверенности оставить все позади. Допрос из прошлого ни к чему не привел. Он случился со мной слишком поздно, и настало время, чтобы все поняли это.

Мне осталось сделать только одну вещь...


Глава 18

Эдли

Небо было уродливо серым, куда бы я не смотрела из окна Кэма. Туманная погода передавала мне то, что я уже знала. Я не заслуживаю солнца. Моя единственная сумка была полностью собрана и не на фунт тяжелее той, с которой я приехала три месяца назад.

Я с тревогой наблюдала, за стрелками старомодных часов, стоящих на прикроватной тумбочке, пока, наконец, не настало время идти.

Мой отъезд был идеально спланирован. Самолет, билеты на который я заказала, как только убежала от Томаса, должен был вылететь в подходящее время. Намного раньше, чем Кэм обычно просыпался, и он бы никогда не подумал, что я охотно встану на рассвете.

Подсчитывать количество времени в аэропорту было немного сложнее. Мне нельзя появляться там слишком рано, ведь есть возможность, что кто-то узнает меня. Я не была полностью уверена в том, насколько широко распространены или популярны сведения о том, что американский бестселлер имеет персонажа, списанного из реальной жизни.

В доме было так тихо, что даже когда я шла вниз по лестнице на цыпочках, звучало так, будто я слон в китайской лавке. Впервые я была рада, что продала чемодан на колёсиках, чтобы заплатить за больничные счета. Звук был бы такой же громкий, как и у двигателя самолета, на котором я полечу.

Как будто за призом в конце охоты за сокровищами, я победно потянулась за холодным, блестящим металлом входной дверной ручки.

— Хах, вот так просто? — голос Кэма отражался во всех гранях и трещинах фойе с высокими потолками, пока я не почувствовала, что он окружал меня со всех сторон.

Я представила себе, что именно так беглец чувствовал себя в тот момент, когда слышат: «Ты окружен! Бросай оружие и на землю!»

Моя голова склонилась вперед, ударяясь о дверь в поражении.

— Ты даже не собиралась попрощаться?

Нет, не собиралась.

У меня не было другого выбора, кроме как встретиться с ним, медленно поворачиваясь к тому месту, где он сидел в гостиной. Кэм повернул кресло и откинулся на спинку стула, наблюдая за дверью, очевидно предсказывая мои действия. Интересно, как долго он там сидит, просто ожидая, когда я его разочарую.

— Так будет лучше, — я устала повторять себе эту мантру, не могу представить, как скучно это уже звучало.

Он поднял руку, прерывая меня.

Я ожидала гнева или раздражения. Предполагала ярость и слезы. Все, что я получила от Кэма, выражение полного изнеможения, что прошлось по всему его телу. Поражение на его лице испугало меня в тысячу раз больше, чем любые другие эмоции, которые когда-либо могли быть.

Наконец-то, это произошло.

Он сдался. Мои действия и слова просили его сделать это в течение многих лет, но ничто не могло подготовить меня к тому моменту, когда он действительно отпустил меня. Я чувствовала себя голой, как будто часть меня была оторвана, оставив меня обнаженной. Это было ужасно.

Кэм вздохнул:

— Красная туфелька, ты не всегда можешь знать, как будет лучше.

Нечестно, что он использовал прозвище. Слезы обожгли мои глаза, но я не позволила им скатиться. Разве Кэм не видел, что для меня это тоже тяжело? Почему он только все усложняет?

Я содрогнулась, загоняя обратно мои слабости, пока не пришла в себя.

— Слушай, — начал он неловко, — насчет Деклана. Все те вещи, которые я говорил о вас двоих, были не от друга. Когда я говорил их, это были слова бывшего парня, прости... Я думаю, что ошибался. Он приходил прошлой ночью. Я никогда не видел кого-то...

— Не надо, — теперь была моя очередь прервать его. Моя спина вжалась в дверь, когда я отступила как пугливая кошка, готовая выпустить когти в любой момент. — Я не хочу об этом говорить.

Он не боролся со мной. Может быть, я так привыкла к упрямству Деклана, который всегда только счастлив поставить меня на место. Кэм просто сдался.

Выражение его лица изменилось с решительного на тоскливое, и он с сожалением посмотрел на меня. Кэм смотрел так, будто пытался запомнить все обо мне, даже самые маленькие, самые незначительные детали. И смотрел так, словно это был последний раз, когда он меня видел.

— В этот раз никаких хлопковых шортиков с уточками, — я могла сказать, что он пытался сказать это легкомысленно, как будто случайное наблюдение, сделанное другом, но было что-то в его голосе такое, что ему не принадлежало.

— Сегодня не день резиновых уточек, — со всей серьезностью ответила я. Моя нижняя губа опасно дрогнула, и у меня не было никакой защиты, когда Кэм подошел ко мне, оборачивая знакомое тело вокруг моего.

Я чуть было не сломалась. В руках Кэма было легко развалиться.

Я могла забыть всю глупую неразбериху прошлого. Я могла бы принять предложенный им комфорт. Я могла бы остаться с ним навсегда, позволив ему позаботиться обо мне, как он пытался все это время. Было бы так легко уступить

Но неправильные вещи всегда были самыми легкими, и я слишком долго искала силы, чтобы сделать иначе и помахать своим белым флагом.

— Ты не можешь продолжать и дальше так делать, Эдли.

Уют, исходящий от его теплого дыхания на лбу, был совершенно неправильным и дарил лживые обещания, которые я не позволила ему сказать.

Кэм ошибался.

А я была ущербной и из-за своего упрямства обрекала себя на принятие таких решений снова и снова.

Я не двигалась, ни на дюйм, мое лицо все еще прижималось к его мягкой футболке, где было написано название индии-группы, о которой я никогда не слышала, но он почувствовал изменения. Кэм опустил руки и отступил, возвращаясь к своему чувству поражения.

Я могла увидеть свое вмешательство, которое отражалось в каждой усталой морщинке на его лице. Между нами была четырехлетняя разница в возрасте, но он не выглядел старше восемнадцати, когда мы встретились. Улыбка и невинность были в его глазах. И затем Кэм встретил меня.

Жизнь, полная страданий не изменила его так, как это сделала я.

Я ничего не могла сделать, чтобы стереть причиненные ему страдания и боль из-за моей жестокой любви.

Все, что могла сделать для него, это уйти.

Когда я выскользнула из его рук, мое выражение лица было сильным, не выдавая ни одной отчаянной слабости, которая разрывала меня изнутри.

— Прекрасно, — сказал Кэм, подчинившись моей воле. Он потянулся к чему-то позади себя, вытащил толстый конверт из заднего кармана и протянул мне.

Он был тяжелым и хоть не был адресован кому-то или помечен знаком почты, три неаккуратных слова были нацарапаны почти по всей поверхности бумаги.

— Просто прочитай.

Я вопросительно взглянула на него. Мне был знаком его почерк, когда он писал продуктовые списки и заполнял старые записные книжки, чтобы знать, что острые буквы принадлежат не ему.

Кэм пожал плечами, с малейшим намеком на улыбку, которая показала лишь одну ямочку.