Когда вчера мы с Маделин читали сценарий, она поняла, что я не собираюсь помогать ей с незнакомыми мне сценами, и энергичный подросток тоже не был так уж этим доволен.

— Мы с Кэмом больше сидели дома, — слова продолжали литься. — Я не удивлюсь, если ты вообще не читал «Девушку в Желтом Платье», ведь так?

Большее, что я могла сказать, судя по его реакции, он точно не был мертв, потому что его легкие продолжали втягивать и выпускать воздух.

— Да, я тоже, — ответила я, как будто он что-то спрашивал.

Альфред, наверное, единственный человек в этом мире, не читавший книгу Кэма. По моему позвоночнику с покалыванием пробежалось ощущение товарищества. Он не искал у меня никаких ответов, а ирония была в том, что я хотела заставить его захотеть получить их от меня.

Внезапно мои губы предали меня и начали извергать все больше правдивых фактов о «Девушке в Желтом Платье». Мне хотелось, чтобы он остановил меня. Ему потребовалось бы для этого всего одно слово, и заклятие было бы разрушено. Его молчание совращало меня с силой сотни опытных психологов.

— ... я никогда не встречалась с семьей усыновившей ребенка. Я не хотела. Если бы я знала, как они выглядят... — я замолчала. Не потому что обрела контроль, а потому что Альфред внезапно встал и пошел прочь от меня. Я даже не заметила, что сцену уже сняли. Телохранитель Маделин уже стоял у нее за спиной.

Ну, и ладно. Я еле поднялась на ноги, чувствуя себя ужасно больной. В какой-то мере так и было. Я только что потратила на Альфреда весь свой эмоциональный заряд. Что, черт подери, со мной не так?

Словно почувствовав мою неуверенность, Маделин подняла глаза и встретилась со мной взглядом. Ее губы были крепко сжаты, когда она остановилась, а потом легонько кивнула головой, и я поняла причину моего освобождения. Мне больше нечего ей предложить, и, следовательно, я недостойна занимать место рядом с ней. В глубине души я понимала, что в этом нет ничего личного. Такова уж Маделин. Принятие любых ее действий, как личную обиду, было хорошим способом разрушить мою самооценку, и к тому же еще и быстрым.

Я попыталась отбросить это, снова усевшись на стул. Как бы я не хотела это признавать, но без требовательного внимания Маделин, я была вроде как бесполезной.

— Кто это? Кто-то значительный? — до моих ушей донесся чей-то шепот. В паре футов от меня стояли две девушки, одетые как и все остальные из массовки.

Я почувствовала, как девушка рассматривала меня.

— Она никто, скорее всего, просто часть съемочной группы.

Внутри меня неожиданно запылал огонь, умоляя сказать им, кто я такая и насколько я важна. Определенно, после этого они не посмеют называть меня «никем». Так же быстро, как и появилась, обжигающая жидкость исчезла, оставив за собой пустоту. Что за черт со мной происходит? Я же даже не хочу быть Эдли Эдер.

Кроме того, если я и собиралась устроить сцену, девушки уже ушли чтобы присоединиться к стаду массовки, окружившей Деклана. В отличие от Маделин, он не сбегал от толпы фанатов при первом удобном случае, вместо этого мужчина позволил им лебезить перед ним, пока болтал и раздавал автографы.

Мне нужно прочистить голову.

Я оставила свой стул и двинулась в противоположном от Деклана направлении.

На секунду я замерла на границе временно огороженной территории, замерев на линии, где заканчивался Голливуд, и начиналась реальность. Я была никем, о чем те девушки только что мне напомнили. Я проводила слишком много времени со знаменитостями. У меня заиграла паранойя.

Я бродила между рыночными рядами, которые не потревожили ради съемок фильма, вдыхая калифорнийский воздух, по которому я так отчаянно скучала. Мои родители ходили на подобные рынки каждое воскресенье. Они и до сих пор так делали?

Открыть для себя прошлое не было похоже на то, как опускаешь окно в машине, чтобы выпустить залетевшую муху, а потом с легкостью его закрываешь. Скорее это было похоже на то как ты проделываешь дырку в плотине, а вместо этого обрушивается вся конструкция, не оставляя тебе ни малейших шансов остановить каждое воспоминание, чувство и эмоцию, обрушивающуюся на тебя. Четыре года я подавляла все мысли о маме и папе, но стоя здесь не могла перестать думать, где они находились в данный конкретный момент. Сидит ли мой папа на своей нескончаемой «диете», пытаясь сбросить иллюзорные пять фунтов? А моя мама все также сияет, словно папа вручил ей «Оскар», похвалив еду, которую как он прекрасно знает, что она не готовила?

Жалящие воспоминания стали соперничать с настоящим, когда я заметила в толпе знакомое лицо. Френ и еще один член команды шли по направлению ко мне и съемочной площадке, которую я только что оставила позади.

— Куда ты ускользнула? — на лице Френ появилась сияющая улыбка. Ее волосы цвета воронового крыла были стянуты в привычный конский хвост.

— Я боюсь, что Маделин сегодня от меня нет никакой пользы. И вообще-то, думаю, что мне лучше взять такси и поехать к дому Кэма, чтобы не путаться у всех под ногами, — ответила я, самоуничижительно пожимая плечами.

— Такси? — выражение лица Френ граничило с возмущением, как будто я предложила ей автостопом отправиться до Лас-Вегаса. Она пожевала губу и переглянулась с другим членом команды, а потом снова посмотрела на меня, прежде чем отдала закрытую бутылку воды молчаливому помощнику. — Убедись, что Маделин получит это, и скажи ей, что я отправилась забирать из химчистки ее вещи.

Помощник мгновенно повиновался и продолжил идти путем, который забросила Френ.

— Так уж случайно получилось, что химчистка находится недалеко от дома Кэма. Как насчет того, если я тебя подвезу? — предложила личный ассистент с ехидной ухмылкой.

Я бросила взгляд на спину помощника и быстро приняла решение.

— Эй!

Он остановился.

— Вы не могли бы передать мистеру Дэвису, что сегодня ему не нужно будет подвозить меня?

Парень ничего не ответил, кивнул и пошел дальше. Наверное, он просто немой.

Я последовала за Френ к ее машине. Это был маленький четырехдверный «седан», который выглядел одновременно чистым и функциональным. Передние сидения блестели и казались отполированными, чего я от нее и ожидала, тогда как заднее сидение выглядело так, словно там взорвалась бомба с блестками. Барби устилали пол с видом ветеранов войны, и у меня не было ни малейших сомнений, что это все дочка Френ, Мария, заставила их так выглядеть.

— Я, правда, очень благодарна за это, — произнесла я, пока она настраивала вентиляцию так, чтобы на меня дул постоянный поток холодного воздуха.

Френ была очень ответственным водителем, поэтому проверила все зеркала, прежде чем задом выехала с узкого парковочного места.

— Никаких проблем, честно. Я в любом случае хотела с тобой кое о чем поговорить, так что это был идеальный предлог.

Я что-то пробормотала, ожидая, когда она продолжит.

— Я знаю, что у Маделин и в мыслях не появится, но хотела тебя предупредить, что завтра они собираются снимать сцену, где Эдли в первый раз идет в агентство по усыновлению. Я просто хотела, чтобы ты успела к этому подготовиться. Не могу представить, что эта сцена будет легкой для тебя, — Френ не смотрела на меня, ее взгляд был направлен на дорогу перед нами.

Я была в курсе запланированного, и это беспокоило меня по тем же причинам, по которым Френ хотела предупредить меня. Я старалась внимательно следить за извещениями о съемках, осознавая полное отсутствие такта и у Маделин и также свою потребность сохранять самообладание. Однако разговор с агентом по усыновлению не стоял на первом месте в моем списке страхов. Осторожное предупреждение Френ заставило меня задуматься об этом, и воспоминания сразу же возникли в моей голове.

Это было трехэтажное кирпичное здание пугающего вида в самом центре деловой части Роли. Оно находилось не очень далеко от лофта, и мой врач уверил меня, что, так как мой образ жизни был достаточно активным до беременности, сейчас мне нечего опасаться нагрузок. Солнце сверкало прямо над головой, что означало полуденное время, и я пожалела о том, что не надела шляпу, чтобы прикрыть себя и свое располневшее тело. Я не стала бы расстраиваться, если бы заодно шляпа скрыла и мое лицо. Я уверена, что оно просто пылало от стыда и чувства вины. Кэм понятия не имел, что я собиралась сделать.

Если бы я не нервничала так сильно, то я бы замурлыкала как довольная кошка, нежась под кондиционером, но вместо этого мои руки тряслись от страха, пока я разговаривала с секретарем в приемной. Я записалась заранее, и меня уже ждали. Женщина с седеющими каштановыми волосами вышла мне навстречу, и я последовала за ней к лифту, а потом через сложный лабиринт коридоров, когда мы вышли на втором этаже.

Я ерзала в мягком кресле, куда она предложила мне присесть, напрасно ища комфорта, в котором моему постоянно отекающему телу было отказано вот уже несколько месяцев.

— Я просмотрела информацию, которую вы предоставили нам ранее, мисс Эдер, — сказала она, просматривая папку с моим именем, написанным на вкладке

— Есть проблема? — я сидела, сложа руки, борясь с нервной дрожью. Больше ничего не помогало.

— Нет, нисколько, — ее длинные, густые волосы, были накручены только немного на концах, и я решила сосредоточиться на этом, чтобы не встретиться с подгоняющим взглядом. — Эдли?

У меня не было выбора, кроме как посмотреть на нее. Было что-то ужасно материнское в ее глубоких, карих глазах, и в течение секунды мне пришлось бороться внутри себя, чтобы не сломаться и не попросить ее обнять меня.

— Хм? — ответила я. Мое горло было слишком забито, чтобы попробовать произнести сами слова.