— Ты вообще когда-нибудь думала о ней? — мужчина повернулся всем телом, чтобы поприветствовать меня, когда я забиралась в машину. Он был похож на собаку, пытающуюся добиться от меня внимания. Картинке недоставало лишь стука хвоста, бьющегося о кожаное сидение.

Я пожала плечами. Не имело значения, о ком он говорил. Я бы пожала плечами, даже, если бы он спросил меня, поклонюсь ли я дьяволу или не являюсь ли я трансвеститом. Я не смотрела на него. Я не могла этого делать с самой постельной сцены.

— Твоя дочь. Ты когда-нибудь думала о ней? — в его словах не было даже малейшего намека на конфронтацию, и я почти разозлилась.

Моя рука легла на ручку дверцы, но та была заперта, а машина уже набрала скорость. Клянусь, если мы замедлимся до пятнадцати миль в час, я выпрыгну из машины.

Я чувствовала на себе его взгляд, призывающий меня посмотреть на него, но оставалась сильной, и мои глаза смотрели туда, куда и должны были смотреть — на сцепленные на коленях руки.

Больше он не произнес ни слова. Он ничего не делал, просто смотрел на меня, пока я собиралась с силами, чтобы подавить охватывавшую меня дрожь. Он играл не по-честному.

На следующий день все повторилось.

— Ты дала ей имя?

Я с такой силой ущипнула свою ногу, что синяк был виден еще неделю.

Казалось, то, что я ни разу не ответила на его вопросы, никак не убавило его пыл, и на следующий день он удвоил усилия. Я заблокировала его, начав считать про себя.

На третий день он не говорил ничего и казался странно отвлеченным, и я решала что, возможно, мужчина сдался. По дороге домой он доказал мне, как я ошибалась. Это была краткая передышка, чтобы успокоить меня ложным ощущением безопасности. Я устыдилась оттого, как хорошо он сработал, и как отреагировала я, когда мужчина просверливал меня взглядом.

— Почему ты не хочешь увидеть ее?

Медный привкус крови наполнил мой рот, когда я до боли прикусила щеку изнутри.

— Неужели тебе и правда будет больно, если ты увидишь ее, хотя бы раз? — мужчина привык к моим пожиманиям плечами и уже даже не дожидался ответа. Он даже не стал ждать, что я отвечу.

Капли дождя одна за другой стекали по тонированному оконному стеклу, пока машина вклинивалась в непрерывный поток машин, везя нас домой.

— Ты даже не знаешь, какого цвета ее волосы. А что если ты окажешься рядом с ней в магазине или в зоопарке и даже не узнаешь ее.

В его голосе сквозило любопытство, словно он просто выстраивал предположения и больше не интересовался конкретно моим случаем, но вместо всех возможных любопытных ситуаций он выбрал почему-то именно мою.

Кровь густой и горячей волной потекла по моим венам, а мое зрение обострилось, став лишь слегка размытым из-за красного оттенка ярости в уголках глаз.

— Она, буквально, частичка тебя — ДНК и все такое. Она была внутри тебя и...

— Остановитесь! — мой визг был обращен не к Деклану. Команда была направлена на нашего водителя, который быстро свернул к обочине и остановился в двух или в трех кварталах от дома Кэма.

Я в ту же секунду распахнула дверцу и даже не позаботилась о том, чтобы хоть немного прикрыться от холодного, проливного дождя. Мы уже проехали ворота, ограждающие нашу территорию, но я бы не обратила внимания, даже, если бы мы оказались в самой худшей части Южного Централа. Я просто хотела быть как можно дальше от дурацкого Деклана Дэвиса и всего его больного любопытства. Все это не его собачье дело, и я чертовски уверена, что не собираюсь ни на секунду дольше оставаться в его машине, пока он притворяется, что его это касается.

— Ничего удивительного в том, что ты всегда сбегаешь, ведь у тебя это получается лучше всего.

Я услышала его слова, когда он последовал за мной по идеально ухоженному газону. Я несколько раз видела, как парень из тех известных фильмов про шпиона играет здесь в футбол со своими детьми.

Возможно, мы изменили место действия, но я должна придерживаться сценария. Я игнорировала его, продолжала идти самым кратчайшим путем к парадной двери дома Кэма.

Я хорошо справлялась и даже слегка поразилась собственным навыкам ходьбы.

Мои ноги коснулись непристойно зеленой травы на газоне Кэма и обилие воды довершило дело когда я внезапно шлепнулась на землю. Я распласталась в луже травы и грязи. Вода почти моментально пропитала мою футболку, пока я пыталась обрести дыхание.

Деклан, насмехаясь, возвышался надо мной, и для одного момента расстройств оказалось слишком много. Край обрыва, к которому он неделями подталкивал меня, наконец-то рухнул с шумом снежной лавины, и я, сорвавшись в пропасть, выпустила на волю свою ярость.

— Я ненавижу тебя! — удовольствие от этого фразы даже меня застало врасплох, но я, держась за свой гнев, поднялась на ноги, яростными движениями вытряхивая комки грязи из своих волос. Я с облегчением подумала о том, что не накрасилась; иначе сейчас лицо было бы покрыто боевой раскраской.

Белый хлопок его футболки обтягивал его широкую грудь. Черт бы его подрал. Его идеальная физическая форма перебросила мой гнев на совершенно другой уровень стратосферы. Я была слишком зла, чтобы смотреть на него хоть на секунду дольше, и, обрызгав его грязью, я повернулась к нему спиной и пошла в том же направлении, в каком следовала до своего унизительного падения.

— По крайней мере, теперь я могу сказать, что знаю, как чувствовали себя члены твоей семьи, видя, как ты уходишь.

Я набросилась на него, не успел он даже моргнуть и начала бить его изо всех сил. Деклан в шоке уставился на свою грудь, где остались отпечатки моих рук после ударов. Не думаю, что должна винить его, хотя мое удивление скорее сводилось к тому, что ему, наконец, удалось вывести меня из себя. Он это заслужил. Мое удивление касалось другого.

Я была хороша в побегах. Я даже усовершенствовала их. Я никогда не оглядываюсь... Но каким-то образом Деклан заставил меня вернуться. Никто кроме него не имел надо мной такой власти. Какую бы ужасную боль он мне не причинил, он задел меня достаточно, чтобы заставить меня вернуться... Это случилось впервые.

Я пыталась пронзить его острым взглядом.

— Как же сильно я тебя ненавижу.

— Почему? Потому что я не принимаю твои глупые отговорки и отмазки? — он не отступил. Я не знаю, почему я ожидала, что он отступит.

— Ну, мои глупые отговорки и отмазки это совершенно не твое дело!

Даже если бы сейчас кто-нибудь выглянул в окно, он бы не смог нас увидеть. Я сама едва видела Деклана сквозь изнуряющий натиск бури, а он стоял от меня едва ли дальше трех футов.

— Ты впускаешь в свою жизнь все это внимание, а потом решаешь что для тебя это слишком? Прости, но так это не работает. Новость дня — ты вроде как сделала так, чтобы это стало делом каждого, когда ты позволила, чтобы твое имя напечатали в той книжке.

— Ты думаешь, что во всем разобрался, не так ли?

Жестокая усмешка искривила его красивый рот, когда он подошел ближе ко мне, заставив меня отступить.

— Детка, ты не настолько сложный механизм, каким ты сама себя считаешь.

— Ты ничего не знаешь.

Каждое слово было наполнено тишиной, которая показывала каждую крошечную долю ужасающего спокойствия, скрывавшуюся за ними. Дождь продолжал бушевать, но мне было плевать, слышит он меня или нет.

Он стоял так близко ко мне, что мы почти соприкасались, и я смогла бы прочитать его ответ по губам, если бы дала ему шанс заговорить.

Мой голос троекратно усилился.

— Я не позволяла Кэму использовать в книге мое настоящее имя... Я заставила его сделать это! Я сказала ему с самого начала, что, если он собирается написать историю, тогда в ней должно быть мое настоящее имя. Он этого даже не хотел. Я заставила его.

Наше одинаково тяжелое дыхание смешалось в небольшом пространстве, которое нас разделяло. Заблудшая капля прочерчивала дорожку на его лице от уголка глаза, задержалась над его верхней губой, как же это было похоже на слезу, но все же это было другое. Меня охватывало огромное чувство удовлетворения оттого, что мне удалось стереть с его лица это высокомерное выражение, но я знала, что победа будет недолгой. Ему потребуется всего секунда, чтобы перегруппироваться, и я не могу позволить этому случиться. Я и так сказала слишком много.

Так что я поцеловала его, вжавшись в него своим телом с такой силой, что он потерял равновесие, и мы рухнули на землю. Его губы с жадностью сминали мои, как будто он изголодался именно по мне, и я получала наслаждение от их коварных намерений.

Я поцеловала его, потому что, в противном случае, последовали бы новые и новые вопросы. Я прижималась к его твердому телу, потому что не могла ждать ни секунды дольше. У девушки не так уж много силы воли и возможностей, чтобы по-настоящему насладиться таким телом, как это. И Боже, что это было за тело. Когда я прекратила спорить с самой собой, мои руки стали прикасаться к нему везде, где я только могла дотянуться, исследуя каждый дюйм его гладкой кожи, которая так искушала меня.

Он агрессивно сменил позицию, и его желание прожгло меня, заставляя пылать там, где по моей коже пробегали мурашки.

— Ты так чертовски сексуальна.

Он снял фразу просто у меня с языка, нависая надо мной и частично защищая меня от дождя. Мои трусики, должно быть, рассыпались прямо в эту секунду, убаюканные его хриплым голосом.

Я попыталась использовать пятки, упираясь в его задницу, чтобы притянуть назад, но он сопротивлялся и смотрел на меня еще какое-то время, прежде чем рывком поднялся на ноги. Мое либидо превратилось в рычащего льва, который, наконец, вырвался из клетки, и распотрошило мою гордость, пока я продолжала обхватывать его как обезьянка, чтобы он не ушел и не оставил меня испытывать муки неудовлетворенного желания.