– Ну, все было не совсем так, – заметила я, пытаясь прочистить голову.

Он выглядел заинтригованным, когда закончил с DVD плеером и, вернулся на свою сторону кровати. Тонкая белая футболка сбилась на животе, приоткрывая обнаженную кожу. Шрам, который достался ему после операции аппендикса, вызывал воспоминания о том, как я прослеживала эту линию много раз, когда лениво раздевала его.

Я вздрогнула и перевела взгляд на более безопасную территорию.

– Мы никогда не пили, – пришлось отвлечься собственными словами. – Если не считать того факта что мне было восемнадцать, когда мы переехали, я была беременна. Вообще-то, мы даже никогда не ходили на свидания, когда не было беременности, если ты напряжешь свою память.

Он задумчиво бормотал.

– Наверное, я никогда не задумывался об этом в таком ключе. Ты была такой крошечной, когда мы с Томасом приезжали на лето. Было сложно представить тебя беременной даже тогда.

– Тело балерины, – прошли месяцы, пока я не осознала собственное состояние. Мой цикл никогда не был регулярным, поэтому не возникало никаких подозрений, когда я пропускала периоды, и может быть, на задворках сознания было понимание, что что-то не так. Но на осознание моей беременности ушло много времени. То есть, я должна была знать. Это же мое собственное тело. Должна была понять.

Отвлекшись на собственные мысли, я замерла от удивления, когда Кэм протягивал руку и накрывал мой живот, как будто это был самый естественный жест в мире. Меня парализовало, когда он приподнял мою толстовку Университета Северной Каролины, и его холодная рука соприкоснулась с той самой кожей, под которой когда-то рос ребенок.

Мои мысли перешли на грязную территорию. Пальцами он очерчивал линии на моих ребрах.

– Ты ненавидела то, что толстеешь. Я помню, твою реакцию на каждый фунт, но твое тело оставалось таким же сексуальным. Ты округлялась в тех местах, которые всегда были плоскими, но я постоянно хотел прикасаться к тебе, – парень подул на мое ухо, и его тело придвинулось чуть ближе.

Мне сразу же стало жарко. В комнате не хватало воздуха, поэтому я начала глубоко дышать, пытаясь успокоиться. Хотелось полностью снять с себя толстовку и одновременно натянуть на себя парку пока в моей голове боролись эмоции и искушения.

– Ты и так все время прикасался ко мне, – попыталась я выдать констатацию факта, но каждое слово словно сочилось медом.

Кэм ладонями начинал спускаться вниз к эластичной резинке моих шортов, и я схватила его руку, чтобы остановить.

– Я соскучился по прикосновениям к тебе, – тихо произнес он.

Мой взгляд метался, чтобы встретиться с его глазами, и замер лишь на мгновение перед тем, как наши губы слились в медленном, изучающем поцелуе. Исчезли поспешные, торопливые движения из нашего прошлого. Вместо этого появились прикосновения двух людей, которые знали друг друга вдоль и поперек. Наши губы двигались, тела чувствовали, но эмоции были старыми и притупившимися, делая сам по себе опыт уникальным.

Ощущения все еще были хорошими. Я едва ли осознавала, что моя одежда исчезла, пока не оказалась полностью обнажена. Хотелось, чтобы это походило на езду на велосипеде, и в какой-то мере так оно и было. Я все еще помнила движения и технический трепет между нами, но мне не хватало ощущения полноты моего сердца, которое всегда настолько заполняли эмоции, словно оно готово было лопнуть.

– Нужно отправляться спать, – задыхаясь, произнесла я, отталкивая Кэма.

В конце концов, именно эти чужеродные ощущения остановили меня.

– Прости, я не должен был это начинать, – в его ответе чувствовалась унция облегчения, и я знала, что для Кэма все это было так же тяжело, как и для меня. Мы были в одной лодке, и пытались разобраться в случившемся.

Немного проанализировав свои мысли, я последний раз поцеловала Кэма в щеку, прежде чем откатилась подальше, закрыла глаза и уснула.


***

Щелк. Щелк. Щелк. Щелк.

Энергичные тихие звуки вернули меня в реальность, но я понятия не имела, сколько времени проспала. Солнце все еще ярко светило в открытое окно, поднимаясь в небе.

Я села, слегка жмурясь от света, но осознала, что обнажена, и быстро прикрылась одеялом.

– Кэм? – спросила я у его спины. Он сидел за столом, сгорбившись перед ноутбуком. – Что ты делаешь?

Оглянувшись на меня через плечо, со знакомой ухмылкой он захлопнул свой компьютер. Кэм полностью развернулся, чтобы посмотреть мне в лицо и швырнул свои очки для чтения на стол.

– Хорошо, что ты проснулась.

– Как давно ты не спишь? – мой голос чуть охрип после сна.

Кэм был полностью одет, в темные джинсы и парадную рубашку, выглядел так, словно не спал уже несколько часов, хотя с рассвета не могло пройти слишком много времени.

– Я совсем не спал. Знаешь, как долго я боролся с писательским ступором? Но, прошлой ночью, после того как ты отключилась, я сел за свой стол и написал черновик для следующей книги, – Кэм говорил возбужденно, его слова не поспевали одно за другим, пока он заканчивал предложение. – Я уже отправил наброски моему издателю в Нью-Йорк, и он хочет, чтобы я вылетел как можно скорее, чтобы поговорить со своим редактором. Они месяцами давили на меня, но я не мог добиться того, чтобы все выглядело так, как мне нужно, а потом БАМ, Эдли Эдер вернулась в мою жизнь, и все накатило словно водопад... Я думаю, что могу считать тебя своей музой.

– Мне совершенно не нравится, как это звучит, – нахмурившись, сказала я. Обернув белым одеялом свое обнаженное тело чуть плотнее, я уселась на кровати в индийском стиле. – Для тебя же лучше, если в этой книге не будет даже намека на персонаж с именем, начинающимся на «Э». Я устала уже от предыдущей книги.

Он хмыкнул. По крайней мере, один из нас получал удовольствие от ситуации.

– Можешь не бояться. Я всегда склонялся в пользу фантастики. Эта книга и близко не стоит рядом с «Девушкой в Желтом Платье»... буквально.

– А что ты имеешь в виду под «как можно скорее»? – мое кислое настроение лишь ухудшалось по мере того как он заговорил еще более возбужденно.

Кэм встал и подошел к громоздкому чемодану, которого я раньше не заметила.

– В этом бизнесе нужно ковать железо пока оно горячо. По крайней мере, так говорят издатели. Они думают, что сотворят чудо, если выпустят книгу в продажу одновременно с выходом фильма «Девушка в Желтом Платье». А это значит, что мне нужно было быть в Нью-Йорке еще вчера.

– Ты не можешь уехать сейчас! – в ужасе закричала я. Кэм был единственной причиной, по которой я согласилась на эту работу! Он не мог просто уехать. – А мне что теперь делать?

– Не устраивай представление, – с улыбкой проворчал он, но это лишь ухудшило ситуацию. Я была не в том настроении, чтобы поддаваться на его очарование. – Это не займет целую вечность. Я вернусь до конца лета. И если честно, очень хорошо, что ты здесь, Эдс. В другом случае я бы ни за что не смог поехать.

О нет, прозвища - это плохой знак. Я с подозрением сузила глаза.

– И что это должно означать?

– Все дело в том, что произошло вчера на съемках. Никто, кроме тебя, не стал бы выговаривать мне по поводу сценария. Мне нужен здесь кто-то, кому я смогу доверять, и кто будет в курсе всех деталей, чтобы в итоге мое имя не смешивали с кучей грязи.

– Я не подписывалась на такое.

Мне с трудом удавалось заставлять себя смотреть на эти сцены половину времени. Разумеется, он не мог ждать этого от меня?

Мужчина посмотрел на меня своими красивыми карими глазами, и надул свои губы, как четырехлетка.

– Это повлечет за собой повышение оплаты. Я прослежу, чтобы ты получила мой писательский гонорар, даже не берясь при этом за ручку. Все что от тебя требуется, это говорить мне, если что-то идет наперекосяк. Хоть даже малейшая сцена не нравится, я хочу знать об этом. Ты будешь получать больше денег, а выполнять не больше работы, чем делаешь сейчас.

И вот опять... деньги. Настоящая причина, по которой я ввязалась во все это. Колледж стоил дорого, и очень скоро мне пришлось бы брать кредит, который будет висеть до конца моих дней.

Я подумала о Маделин и о том, что она никогда не позволяла кому-нибудь становиться у нее на пути. Молодая актриса делала все что угодно, чтобы получить от жизни все, а я... даже, если мне придется жертвовать собственной гордостью и возможно даже психологическим состоянием.

Поэтому, в невероятном повороте событий, я взяла страничку из книги Маделин Литтл и согласилась.

– Ты потрясающая, Эдли Эдер! – сказал он, бросаясь через всю комнату, чтобы чмокнуть меня в щеку слюнявым поцелуем.

– Я знаю.

А потом Кэм уехал, и уже не в первый раз в жизни приходилось смотреть, как он оставлял меня.

Я проснулась рано, и так как мое присутствие на съемках не требовалось еще несколько часов, то решила по полной программе воспользоваться душем Кэма, используя все шесть насадок, чтобы помассировать свое тело. Я оделась, позавтракала, и основательно заскучав, начала бродить по новым комнатам дома. Когда Кэм был здесь, тур по особняку казался бесцеремонным, но сейчас, когда он уехал, я бродила по всем закоулкам и углам.

Этот дом был совершенно не похож на лофт в Северной Калифорнии, который принадлежал Кэму, с тех пор как ему исполнилось шестнадцать лет, и он избавился от государственной опеки. Когда Кэм начал учиться в Дьюке, то переехал в общежитие с Томом, но не продал лофт, а сдавал его на какое-то время, пока сам был в отлучке. Мы переехали в лофт вместе, когда я появилась на его пороге, наконец, осознав, что была уже на пятом месяце беременности.