Вита, тогда еще только подруга Антона Шуркина, стала уговаривать его купить акции, доставшиеся мне от мужа. Арсений Строгулин, главный юрист моей фирмы, настоятельно советовал мне избавиться от этих бумаг. Ожидался обвал. А мне в тот момент катастрофически были нужны деньги. Я еще не знала, что у мужа в офшорных зонах имелись счета сразу в нескольких банках. Я только вступила в наследство и не успела как следует разобраться. Вита, моя школьная подруга, поддержала меня в трудную минуту. Она пошла на заведомый обман Шуркина. «Ничего, — сказала, — у него не убудет. А для тебя это конец!» И уговорила! Естественно, не финансовыми выкладками. Шуркин купил акции, я получила деньги.

А Вита, собрав свои вещи, уехала от Шуркина, ожидая грома, который вот-вот должен был грянуть. Она вернулась в свою крошечную студию, села на барный табурет и стала накачиваться коктейлями. Так я ее и застала. Я чувствовала себя виноватой. Получается, я из-за своей выгоды разбила ей жизнь. Я корила себя в эгоизме… но цены на акции неожиданно поползли вверх, — не удержалась Лора от вздоха сожаления. — Шуркин оказался в выигрыше и женился на Вите. Конечно, прояви я выдержку, я бы выиграла на этом росте цен, но мне надо было платить по процентам и отодвинуть дату платежа мы с Арсением, сколько ни пытались, не смогли. И как бы там Гелена ни улыбалась, Вита поступила как настоящая подруга. Она взвесила все: найти богатого жениха нелегко, а вернуть назад состояние, доставшееся мне от мужа, невозможно. Я бы завязла, не выплати вовремя эти проценты. Если в такой сложной ситуации Вита встала на мою сторону, то я могу полностью на нее положиться, как и она на меня. А Гелена просто ревнует меня к Витке. Хотя сама отказалась от такого предложения, которое не делают дважды. Представляю, как ей теперь нелегко смотреть на Бахтинскую, которая стала главным редактором вместо нее. Бахтинская, конечно, написала статью о счетах моего мужа в офшорных зонах, но, не подкрепленная фактами, она не произвела ожидаемого резонанса. Да еще этот ее дамский стиль. Вместо «бомбы» получилась «бонбоньерка» из слов, составленных в «глубокомысленные» фразы, высказанные дамой, твердо заучившей несколько финансовых и политических терминов. Гелена в ответ написала опровергающую статью и в пух и прах разбила Бахтинскую…»

— Думаю, Вита с Геленой сойдутся, когда познакомятся поближе. Порядочных людей слишком мало. Они оценят друг друга, — заключила вслух Лора и занялась неотложными делами.

* * *

Гелена, мерно покачиваясь в гамаке, разнежилась и задремала. Проснувшись, налила стакан сока из кувшинчика, принесенного горничной, вставила соломинку и вновь откинулась на сетку.

«И как людям удается вот так смиряться? Интересно, с философской точки зрения, смирение — это врожденная добродетель или приобретенная? На первый взгляд, несомненно, приобретенная, но, если вдуматься, то врожденная. Иначе революции, а не то что там единичные убийства из корыстных целей, не прекращались бы ни на день. Ведь это невозможно терпеть! Почему одни богаты, а другие бедны? Потому что первые дерзки, нахальны, смелы до безрассудства, беспощадны, жестоки. А вторые всепонимающие и всепрощающие, тихие, мягкосердечные, мухи не обидят. Обидят, только дай! Самые отчаянные из них долго не терпят, переходят в стан богачей им одним ведомыми путями. Но ведь остальные, и их большая часть, смиряются. И гордятся тем, что плюют на чужую роскошь. Врут. Нагло врут. Да еще взяли моду жалеть богачей. Почему-то принято считать, что богатые люди напрочь лишены духовности. Им не доступно понимание золотой пушкинской строфы, хулиганско-лирических стихов Есенина, мистической символики Блока. Они не могут наслаждаться сладкозвучием Фета и светлой тоской Тютчева. Наслаждаются. И все им доступно. Лорка великолепно читает Ахматову. Прочувствуй еще так! Когда после работы втискиваешься в забитый вагон метро до «сжатых ли под черной вуалью рук»? Нет! По себе знаю, пока машину не купила. И вообще сам Блок заметил: «Лучшая пора жизни — ночью перед сном, когда все тихо, — читать в постели — тогда иногда чувствуешь, что можно стать порядочным человеком» (из письма Е.П. Иванову). А какой там «тихо» среди бедноты. Все возятся в своих мышиных квартирках, все устраиваются. Возьмешь в руки томик Белого, чтобы попытаться стать порядочным человеком, а по потолку так ухнут, что томик из рук вон, и ты уже не то что порядочный, ты уже вообще не человек, а ком злости, готовый шаровой молнией влететь к соседям. Что это меня занесло? — удивилась Гелена. — В гамаке укачало. Но вывод ясен: смирение — добродетель врожденная. Приобрести ее жизни не хватит.

Вот за что? Почему? Отчего? Лорка родилась в высокопоставленной семье. Все было к ее услугам. Все! В двадцать два года вышла замуж за высокопоставленного чиновника из Газпрома. Он влюбился в нее до умопомрачения. Завещание составил практически в ее пользу. Детям от первого брака — так, мелочь бросил. И, оказывается, вовремя составил. Умер неожиданно, до сих пор не выяснили от чего. Официально — разрыв сердца. Но я полагаю, вкололи ему что-то во время очередной командировки. Вдовела Лорка всего год. Я бы так вдоветь согласилась всю жизнь… Но тут овдовел Леонид Ильховский. Лора со своими газпромовскими акциями была таким лакомым кусочком, что он, бросив к ее ногам несколько горстей бриллиантов, пару автомобилей и с десяток шуб, женился на ней. Да только зря старался, бедный. Попользовался он дивидендами с Лоркиных акций всего три года и погиб. В сауне перепарился. Сердечко не выдержало. Вроде похоже на правду. Лора опять вдова. Доля у нее такая вдовья!.. — рассмеялась Гелена. — И вот теперь начала она сумасбродничать. Решила порядочных людей объединять. Умереть со смеху! Но поучаствовать в этой порядочной комедии надо. Женька Чегодаев! Ой, мне ли не знать его высокие моральные принципы. Он даже на Лорке нажился. Друг юности! Пока Лорка не подросла, он, конечно, на нее внимания не обращал, все-таки восемь лет разницы. А потом, видно, и жениться на ней был не прочь. Да только газпромовские акции для Лоры интереснее его оказались. Он хоть и не из семьи простых тружеников, папа каким-то там инструктором горкома работал, мама курировала образование, но посещение родителей Лоры, когда те их приглашали, было для них значительным событием. Женька начал поглядывать на Лору, едва той пятнадцать минуло. Он в аспирантуру поступил, а она еще в школу ходила. Конечно, ей приятно было, когда он по-дружески заезжал за ней после занятий и вез развлекаться по кафе-мороженым и дискотекам. Родители Лоры смотрели на это сквозь пальцы. Были уверены в моральных устоях Жени Чегодаева. А Лора — еще девочка! Совратила девочка Чегодаева, только шестнадцать сравнялось. Ну и мучился Женька! Ужас! С одной стороны, если Лорке стукнет в голову родителям сказать, те, поскрипев зубами, могут согласиться на их брак. А с другой, если у них на единственную дочь уже сделана ставка, — могут Женьку в порошок стереть. Папаша у Лорки крутой был. Не дай бог под горячую руку попасться. Да и маман масло в огонь подольет. Лорка, как только Женька обучил ее азам любви, захотела новых ощущений и пошла гулять напропалую. Женька попытался было ее приструнить, а она его к стенке тремя словами прибила: «Родителям все расскажу!» Погуляла, погуляла, потом к Женьке вернулась. Сказала: «Ты лучший!» И вышла замуж за газпромовского чиновника. Но зла друг на друга они не затаили, дружат. Правда, Женька, когда случай выпал, здорово руки на Лорке нагрел. Уговорил ее купить по дешевке земельные участки. Та согласилась. А потом, не без моей помощи, поднял в печати шумиху вокруг продажи земли с раритетным лесом. Общественность возмутилась. По телевидению несколько репортажей прошло с участием обеспокоенных жителей окрестных деревень и представителей Госкомлеснадзора. Лорка запаниковала. Бросилась к Женьке. Он успокоил. При мне сцена была:

— Лора, я тебя втянул в это дело, поэтому обязан помочь. Участки, пока еще есть такая возможность, надо продать. Я уже покупателей нашел.

У Лорки физиономия вытянулась и даже побледнела.

— Не поняла! — сказала она, с недоверием глядя на Евгения. — Они, значит, смогут эти участки отстоять, а я нет.

— Неизвестно! Они — люди с амбициями. Им кажется, что невозможного для них мало. Но тебе, женщине, стоит ли рисковать. Тем более что я предлагаю продать их с выгодой для тебя. С каждого участка ты получишь 15 % прибыли. Посчитай!

Лора посчитала и принялась благодарить Евгения. Он скромно потупил глаза, а я, как бы между прочим, вдруг сказала:

— Женя, а ведь ты рискуешь своим положением. Ты вице-губернатор! Как это скажется на тебе? Не дай бог, узнают, что ты в качестве посредника участвовал в этой сделке.

Женька запустил руки в волосы, помолчал, словно глубоко размышляя, и произнес проникновенным голосом:

— Я рискую только своим креслом. А Лора рискует очень крупной суммой. Место я себе найду, а Лора такие деньги уже не вернет.

Далее сцена, достойная художника, пишущего в стиле ню! Лорка в порыве признательности, оборвав пуговицы, сбросила блузку и кинулась на шею Евгению. Он глянул на меня, едва сдерживая смех. Я налила себе текилы и вышла, чтобы не слушать Лоркиных благодарственных стонов.

Пользуясь своим официальным положением, Чегодаев через подставную фирму продал каждый участок со стопроцентной прибылью. Мои комиссионные были, правда, не велики, но приятны. Я квартиру новую купила, машину, гардероб обновила. На курорт крутой съездила, завязала нужные знакомства.

Ну и как нам с Женькой себя рассматривать? Как порядочных людей или порядочных свиней? — забавлялась Гелена своими размышлениями и непроходимой наивностью Лоры. — Конечно, как порядочных людей. Свиньи продали бы участки в убыток доверчивой подруге, а мы ей еще 15 % выделили. — Гелена допила сок, поднялась с гамака и пошла бродить по парку.

А я, конечно, сглупила, — залюбовавшись на цветущую вишню, подумала она и усмехнулась невесело. — Растревожились на весеннем солнце старые раны. Испугалась я тогда. Позвонил один человек, назначил встречу в ресторане. Положил на стол файл с документами и предложил статью написать о банковских счетах Леонида Ильховского в офшорных зонах. Человек был на вид усталый. Он изо всех сил пытался держаться бодро и независимо, но это плохо ему удавалось. Какая выгода движет им? — стала размышлять я, когда он, извинившись, вышел на минуту. — Ильховский к тому времени уже полгода как умер. Меня удивило, что он оставил мне не копии, а подлинные документы. И вдруг раздались крики. По инерции я спрятала файл в сумку и пошла взглянуть, что случилось. «Убили!» — разнеслось по вестибюлю. Я сразу смекнула, что это моего знакомца ликвидировали. Глупо было не воспользоваться дверью, около которой я оказалась. И вот я уже на улице, и вот я уже часть толпы, несущейся по Тверской.