– Присядьте, – попросил я.

Зина села на скамейку рядом со мной. Я вглядывался в зеркало, с минуту молчал, потом заговорил:

– Уже темно, я плохо различаю, что там, но я вижу ваше знакомство с вашим мужем, оно произошло у вас в квартире, вы были тогда не одна, вас было трое. Вижу вашу свадьбу в ресторане. На вас белое платье, рядом с вами ваш муж блондин с голубыми глазами. Все, больше ничего не могу различить, темно.

Зиночка вскричала:

– Боже мой, как это может быть? Где вы научились гадать по зеркалам?

– У меня дед умел читать жизни людей по зеркалам и меня научил. В зеркалах отражается прошлое человека, но при желании можно увидеть в них и будущее.

– Где вы остановились? – спросила Вера Петровна.

– Неподалеку отсюда, в гостинице, мне ведь завтра улетать в Японию, – соврал я.

– Можно вас пригласить к нам в гости на чашку чая? – спросила Вера Петровна.

– Если приглашают на чай, отказываться нельзя, – медленно проговорил я, стараясь изменить голос.

– Тогда идемте.

Вера Петровна потащила Барса за собой. А Зина пошла рядом со мной. Ах, как мне хотелось обнять Зиночку сейчас, прижать к себе, поцеловать ее в губки, уложить в постель и заняться сексом с нею, как прежде, но нельзя, я уже японец Мамору, а не Сергей Скворцов. В квартире, в которой мне было все так знакомо, Вера Петровна накрыла на стол ужин и поставила чай. Все это время Зина машинально ела и не отрывала глаз от меня. Вероятно, я казался ей знакомым: те же манеры за столом, что и у Сергея, но черные волосы, черные густые брови, и японец, узкие карие глаза, а у Сережи, ее Сережи, – голубые большие красивые глаза. И Зина подумала: «Боже, я теперь в каждом мужчине ищу знакомые черты, даже в иностранцах».

После ужина я спросил у Зины:

– Вы хотите, чтобы я вам рассказал прошлое по зеркалу или будущее?

– Все свое прошлое я знаю, хочу знать будущее, – помедлив, ответила Зина.

– Тогда идемте в комнату, где у вас есть большое зеркало.

Мы вошли в спальню Зины, у нее было большое трюмо с тремя зеркалами сразу.

– Сядьте напротив зеркала на стул, – приказал я.

Зина послушно села и уставилась в зеркало. Она была вся пунцовой и немного от страха дрожала. Я встал за ее спиной, положил ей руки на плечи и начал:

– Успокойтесь, я все увижу и расскажу вам правду. Делая вид, что я тоже вглядываюсь в зеркало, я начал фантазировать, чтобы поднять Зиночке настроение и внушить ей уверенность в завтрашнем дне. Я снял руки с ее плеч.

– Через несколько месяцев у вас появится прелестная дочка, вы назовете ее Снежаной в честь вашего мужа Сергея, так захочет бабушка девочки. Вижу, что когда девочка подрастет и начнет сама бегать, рядом с вами стоит мужчина – светловолосый, высокий, не вижу его лица, он стоит боком, потом мужчина берет на руки вашу дочь и целует ее, она называет его папой. Это ваш муж. Он жив и вернется к вам!

Зиночке стало плохо, она задыхалась.

– Воды, принесите воды! – закричал я Вере Петровне. Женщина быстро принесла в кружке воду, подала Зине. Та выпила воду и поднялась.

– Все, хватит, больше я не выдержу, такая мистика – меня всю трясет. Это может плохо сказаться на ребенке.

– Простите меня, если я вас расстроил.

И я низко поклонился, как это делают японцы.

– Что вы! Наоборот, я теперь буду жить надеждами, вы успокоили меня, вселили веру в то, что Сережа жив. Я всегда знала, что он жив, я чувствовала, что он жив. Не мог он умереть, он вернется ко мне!

– Молитесь за него, и он обязательно вернется, – добавил я. – Простите меня, милые дамы, но мне пора в гостиницу. Не провожайте, я спущусь сам. – Взял руки обеих женщин в свои и по очереди поцеловал их.

– Так всегда делал Сережа, когда уходил! – воскликнула Вера Петровна, а Зиночка еще раз посмотрела на меня очень внимательно, но сходства со своим мужем блондином не нашла. Перед ней стоял совсем другой человек, да еще и другой расы.

После моего ухода женщины долго обсуждали услышанное, я подарил им надежду на возвращение Сергея, мужа Зины. И сам тоже хотел верить в то, что однажды я вернусь снова в Питер, к Зине и своей дочери.

Но мне предстояла дальняя дорога и неизвестность моего собственного будущего в игре с профессиональной, очень опасной японской разведчицей Азэми. Вернувшись в гостиницу и завалившись на кровать, я стал думать о своей жизни, о предстоящей поездке, о том, кто я теперь и зачем все это. На кого я работаю? Чтобы заглушить свои мысли, я включил радио, из приемника звучала песня «Полковнику никто не пишет». – «Как мне», – подумал я и решил завтра же с утра встретиться с Верой Петровной и сказать, чтобы Зина писала письма мужу вот на эту электронную почту. И я придумал самую простейшую почту, а кодом сделал день нашей встречи с нею. Утром в понедельник я снова отправился в парк. Вера Петровна была с Барсом уже там и, кажется, тоже ждала меня. Она поднялась и, увидев меня на дорожке, радостно закричала и замахала руками.

– Вы пришли? Я вас ждала.

– Вера Петровна, можно вас попросить сделать одолжение? Я забыл вчера сказать Зине, что ее муж Сергей хочет, чтобы она писала ему письма вот на этот электронный адрес, – и я протянул женщине открытку с видом Петергофа, а на обратной стороне написал свой электронный адрес. Я знал, что Зина будет писать, пусть даже в никуда, неизвестно кому, но обязательно будет писать и рассказывать обо всем. Она верила, что ее муж жив и однажды обязательно придет к ней и их дочери.

* * *

Прилетев во Владивосток, я первым делом нашел квартиру, куда должен был заселиться. Дом стоял недалеко от университета – обычный, типовой блочный дом. Погода была теплой, с моря дул небольшой ветерок, начало сентября в Приморье всегда радовало жителей хорошей погодой. И я решил прогуляться по Владивостоку, оглядеться. В этом городе я тоже никогда раньше не был. Я сел в трамвай и стал кататься по улицам – просто так, из любопытства. Вот причал, у причала стояли торговые суда разных стран, военные корабли – только российские. Листва на деревьях начинала желтеть, и листья, при малейшем ветре, падали на землю, образуя на пешеходных дорожках желтый ковер, шуршащий под ногами. Город мне понравился. Утром следующего дня я отправился устраиваться в университет преподавателем английского языка.

После знакомства со студентами и коллективом педагогов я не нашел в университете Азэми, но ни у кого ничего спрашивать не стал.

Вечером, открыв свою новую электронную почту, я увидел письмо:

«Дорогой мой Сереженька, я всегда знала, что ты жив и обязательно подашь о себе весточку. Этот японец, что передал мне от тебя электронный адрес почты, наверно, каким-то образом связан с тобой, слишком много о наших с тобой отношениях он знает. Я люблю тебя, дорогой мой муж, и всегда буду любить. У нас будет доченька. Если ты получишь это мое письмо, напиши мне хоть три слова, чтобы я знала, что пишу тебе, а не в пустоту, и что ты жив. Я буду ждать тебя. Твоя Зина».

Я написал ответное письмо: «Дорогая моя Зиночка, этот японец – самый близкий мой друг по несчастью, ему удалось вырваться из плена, а я пока нахожусь там, откуда выбраться слишком сложно, но надеюсь, что однажды я стану свободным и мы снова увидимся. Ты пиши мне, я буду читать твои письма. Но отвечать тебе смогу не всегда. Это опасно для моей жизни. Нина жива, и у нее все в порядке. Я люблю тебя, моя дорогая жена. Береги нашу доченьку. Твой Сергей».

Я представлял себе, сколько раз Зина перечитает это письмо, сколько прольет слез, но у нее будет надежда снова увидеть свою любовь, своего мужа. Я закрыл компьютер, вышел из почты, потому что и здесь, скорее всего, стоят жучки и видеокамеры. А может, и нет – как проверить?

На другой день в преподавательской кто-то из персонала методкабинета спросил у декана факультета:

– Валентин, у нас больше не будет кружка японского языка – куда делась наша японка Азэми?

– Азэми уехала с мужем в отпуск в Токио, к себе на родину, но через пару недель она вернется, так что можете желающих записывать в кружок любителей японского языка.

– А можно и мне записаться в этот кружок? – спросил я.

– А разве вы не знаете японского? – удивилась преподавательница.

– Нет, не знаю. Я вырос в России, у меня мама русская.

– А что вы преподаете?

– Английский язык, – ответил я.

– Диктуйте свое имя, я запишу вас вторым, после себя.

– Меня зовут Хасимото Мамору, – а сам подумал: «Слава богу, у меня есть еще две недели на подготовку к этой встрече со своим врагом номер один».

И чем больше я думал об Азэми, тем больше ее боялся. Я прочел про японскую разведку, как мне казалось, все, что только мог найти в интернете и в городской библиотеке, и чем больше я читал про них, тем все больше недоумевал, почему именно меня, еще совсем неопытного, такого «зеленого» в данной организации, послали за такой опытной японской разведчицей, как Азэми. Им, наверно, меня просто не жаль. Но я недооценил свою красоту и то, что женское сердце, даже самой осторожной женщины, всегда просит ласки и любви противоположного пола. И в обличье японца я был красив, черные волосы, черные брови и раскосые глаза моему лицу придавали мужественность и какую-то загадочность, женщины оглядывались на меня, я был очень красив и сексуален. Именно на это и рассчитывали мои хозяева. И в оставшееся время до встречи с Азэми я строил планы, как лучше мне себя вести с нею, чтобы она ничего не заподозрила. И подумал: а будь что будет, буду вести себя так, будто я о ней вообще ничего не знаю и такой красавчик дурак. Буду ходить к ней на курсы японского языка и все.

В день, когда Азэми появилась в университете, я флиртовал с преподавательницей русского языка Леной, совсем молоденькой девушкой, только что закончившей этот же университет. Азэми остановилась около нас, улыбнулась и спросила у меня:

– Вы японец?

– Нет, я полукровка, моя мать – русская, отец – японец.