— Этого тебе знать не полагалось.

— Извините.

— Впрочем, ты могла догадаться и раньше. Это не так существенно.

Шацар возвел глаза к потолку, вздохнул, а потом резко подхватил Амти на руки, так что она даже сделать ничего не успела. Амти принялась вырываться, но вывернуться из его хватки было так же сложно, как убедить Мелькарта заткнуться.

— Я хочу знать, где маяк! Отпустите меня! И скажите мне, где маяк! Пожалуйста! Это очень срочно!

Шацар ее не слушал. Он поставил ее в гостиной, а потом, совершенно неожиданно, встал на колени. Впрочем, даже сейчас она чувствовала себя невыносимо маленькой перед ним — его нос был на уровне ее ключиц.

— Я подумал, — сказал Шацар, как ни в чем не бывало. — Что у меня есть одно решение.

— Какое? — спросила Амти. — Сказать, мне, где маяк? Убить меня? Оставить Государство в покое? Извиниться перед моим отцом?

Но Шацар прижал палец к ее губам и сказал:

— Ты выйдешь за меня замуж.

— Что?

— Ты выйдешь за меня замуж.

Амти помотала головой.

— Я не понимаю.

— Я спросил тебя, выйдешь ли ты за меня замуж.

— Но вы не спросили, вы говорите утвердительно!

— Я так спрашиваю. Но перед тем как ты ответишь, я хочу изложить тебе свою позицию. Она заключается в том, что раз ты носишь моего ребенка, я хочу, чтобы ты была моей законной женой. Помимо этого факта, а не единственно благодаря ему, я хочу, чтобы ты была моей. До конца мира.

— Но вы собираетесь уничтожить мир.

— Да. Недолго.

Глаза Шацара ничего не выражали, на лицо вернулась задумчивая полуулыбка, свойственная ему.

— Я не знаю, господин Шацар, — быстро сказала Амти.

— Неужели я постоянно должен использовать этот дешевый прием? Хорошо, так и быть. Соглашайся или я убью твоих друзей. Или, что более актуально, соглашайся, а то не получишь ничего о маяке, и твоя подруга станет новым воплощением Матери Тьмы.

— Вы знали?!

— Разумеется, иначе с чего бы мне подсказывать тебе посмотреть ритуалы? Я хочу не остановить ее, а найти.

Амти отошла на шаг, потом села в кресло. Если у Саянну снова было восемь девочек, время истекало — она могла провести ритуал в любой момент.

— Думаю, Саянну не будет медлить. Вряд ли вы успеете найти ее без меня.

— Но она призовет Мать Тьму и уничтожит мир!

— Да, разумеется, — сказал Шацар совершенно спокойно. — Это меня волнует мало. Хотелось бы увидеть ее еще раз, но если…

Амти залепила ему пощечину. Шацар даже не дернулся, и взгляд у него не изменился, однако он замолчал. По нему совершенно нельзя было сказать, блефует он или нет.

Сейчас Амти должна была думать над судьбами мира, задаваться философскими вопросами и вспоминать своих друзей, предполагать, как бы они поступили на ее месте, взвешивать решения, бояться, наконец, но Амти просто выпалила:

— Да, хорошо! Я выйду за вас замуж! Теперь скажите, где маяк?

В конце концов, подумала Амти, всегда можно будет сбежать после того, как они спасут Эли и Маарни. Шацар все равно не отправится во Двор, слишком он боится туда попасть после своего предательства. Обещание — это просто слова.

— Какая ты не романтичная, Амти, — сказал Шацар. — Хорошо. Тогда давай сделаем это быстро.

Шацар достал из кармана складной нож, выпустил лезвие и принялся расстегивать на ней рубашку. Амти даже опешила от его действий, так они не вязались с его словами.

— В смысле? — спросила она. — Что вы делаете?

— Ты ведь не думаешь, что я имел в виду: выходи за меня замуж, давай распишемся в ЗАГСе и пригласим наших родственников, чтобы они безобразно напившись смешно буянили.

Шацар снял с нее рубашку, расстегнул и стянул лифчик, принялся расстегивать свою рубашку. Амти смотрела на него ошалело.

— Мы сделаем это по законам Инкарни, — пояснил он.

— Вы последний человек, который имеет право делать хоть что-то по законам нашего народа, — фыркнула Амти.

— Мать моего ребенка — Инкарни. Считай, что я делаю это ради тебя.

— Я понятия не имею, что вы делаете, господин Шацар, — Амти посмотрела на нож в его руке и почувствовала, что дрожит. Неожиданно Шацар подался к ней и поцеловал в губы, погладил по щеке. В этом не было ничего от страсти, нет. Он попытался ее приласкать. И невольно Амти прижалась к нему. Даже сейчас она не могла признаться себе, что влюблена в него.

Амти вспомнила слова Адрамаута о том, что Шацар будет проклят и семя его будет проклято. Ее ребенок будет проклят, зная, кто его отец.

— Зачем вам нож? — прошептала Амти.

— Чтобы нас обвенчать.

— Прямо здесь?

— И прямо сейчас.

Шацар коснулся ее груди, погладил, чуть сжал. Некоторое время он ласкал ее грудь, Амти закрыла глаза, постанывая. На ее детские представления о свадьбе это совершенно не было похоже.

А потом совершенно неожиданно Амти почувствовала боль и теплоту крови, текущей по коже. Шацар вложил нож ей в руку. Амти посмотрела вниз, под грудью у нее была длинная царапина. С левой стороны, там, где билось так сильно сейчас ее сердце.

— Сделай то же самое.

Амти вспомнила картинку в заброшенном Храме. Мужчина и женщина наносят друг другу ритуальные раны. Амти поднесла нож к Шацару, соблазн воткнуть нож в его проклятое, страшное, злое сердце был нестерпим, но Амти не могла взрезать даже кожу, рука у нее дрожала, а на глазах выступили слезы.

Тогда Шацар перехватил ее за запястье, заставив надавить лезвием на его тело, выпуская кровь. Дальше Амти справилась сама — порез получился такой же длинный. Кровь стекала по их телам и Шацар привлек Амти к себе. Он собрал пальцами свою кровь, обнял Амти и коснулся измазанными в красном пальцами ее губ. Она, понимая, что ей стоит следовать за ним, повторила то же самое. Они слизывали кровь, медленно и с наслаждением. Ничего похабнее Амти в жизни своей не видела, но часть ее чувствовала какое-то почти священное переживание близости. Близости, которая больше не будет доступна ни с кем и никогда, кроме Шацара и кроме этого мига. Даже кровь его, казалось, изменила вкус — Амти чувствовала темную сладость, будоражившую самые глубинные ее чувства, о которых Амти не знала и сама.

Шацар говорил что-то на давно забытом ею языке. Сейчас она понимала, что язык тьмы она просто не помнит, но когда-то, может в прошлой жизни, а может до рождения вовсе Амти знала его.

Некоторое время они ласкали друг друга, размазывая кровь. Шацар шептал что-то ей на ухо, и Амти не могла вспомнить ни слова. В какой-то момент Амти поняла, что Шацар больше не шепчет. Однако, голос его она слышала.

Он говорил:

— Строго говоря, это все. Ты выполнила свою часть обещания. Моя очередь.

Затуманенным взглядом Амти следила за тем, как на листке бумаги Шацар испачканным в крови пальцем чертит схему.

— Для твоего друга. На случай, если ты плохо объясняешь дорогу. Тебе план не нужен.

— Почему? — спросила Амти, прошептав одними губами, она не была уверена, что он услышит. Но он услышал.

— Потому что я скажу тебе, куда ехать.

Шацар говорил, но Амти видела, что губы у него не шевелятся. Он вздохнул, резко провел ногтями по своей ране, и Амти почувствовала боль в собственной.

— Приди в себя.

Он отнес Амти в ванную, обработал ее рану, и Амти видела, как он сам чуть вздрагивает, будто это он чувствует жжение антисептика. Одев ее, Шацар сказал, все так же, не открывая рта:

— Я объясню тебе как добраться до маяка. Скажи своему другу, что вам нужно в Гирсу. А потом отдохни в поездке.

Шацар вложил ей в руку бумагу с планом, начертанным их кровью.

— На всякий случай.

Амти вцепилась в него, чтобы не упасть от усталости.

12 глава

— Подожди, Шацар! Подумай дважды, прежде чем ты решишь это делать!

— Я думаю над этим уже месяц. По моим подсчетам, гораздо больше, нежели дважды.

Мардих кружил над ним, пока Шацар собирался. Шацар предпочел бы, чтобы он заткнулся, однако Мардиха было не унять.

— Ты не понимаешь! Это непоправимо! Уж кто как не старый Инкарни всегда рад какому-нибудь трупу, однако я не хочу, чтобы ты страдал!

— Жизнь сорокопута размягчила твое сердце, Мардих.

— Я накалываю мышей на ветки! Каждый день!

— Впечатляет.

— Для человека, который каждый день отправляет на смерть десятки людей уж, конечно, не потолок! Но послушай меня, Шацар! Ты ведь ее любишь!

— Да. Я пытался с этим смириться много лет. Но я не могу. И я не могу сделать ее своей. Потому что Мелам — мой друг. Я был бы плохим другом, если бы увел его жену. Поэтому она должна исчезнуть.

Шацар дошел до последней черты. Все шло идеально, кроме одного — Митанни. Она не давала ему спать, не давала ему думать. Она должна была принадлежать ему или умереть. Но ее мужем был его лучший друг, поэтому один из двух вариантов Шацар выбрать не мог.

Она должна была исчезнуть. Шацар все продумал. Пистолет с глушителем оттягивал карман.

Разумеется, было достаточно людей в Государстве, которым он мог бы это поручить. Однако, Шацару не хотелось давать кому-либо в руки такой компромат на него. Кроме того, ее убийство было бы актом их единения. Как секс. Единственным возможным способом сблизиться с ней была смерть.

— Но если тебя раскроют!

— Вероятность есть всегда. Однако, я постараюсь себя обезопасить. Даже те, кто знает меня достаточно хорошо, как Мелам, считают, что моя магия ограничивается обездвиживанием. Они не понимают, что она глубже. Я остановлю процессы разложения в теле Митанни. К тому времени, как ее найдут, тело все еще будет казаться свежим. А у меня уже будет алиби. У Митанни много завистников, отвергнутых поклонников. Ими и займутся. Когда мы с Меламом поедем в морг, а он позовет меня, я верну ее телу нормальную скорость разложения. Проблема решена. Главное, не портить ей лицо. Ее должны опознать быстро, она известная актриса. Иначе могут заметить, что она нетленна.