– Хорошо, – смеясь, согласилась она. – Полковник чего?

– Спецназ. ФСБ, – ответил Антон.

– Ого! И как тебя угораздило?

– Молодой был дурной. На подвиги тянуло.

– И как подвиги? Удались? Родина оценила?

– Родина оценила, а подвиги были рядовыми рабочими буднями. Это неинтересно.

– Так. Значит, мы за кем-то следим? А я, значит, для конспирации?

– Ты – для отдохновения души и тела и всего самого лучшего, что может быть у мужчины! – ответил Антон и, подумав, решился: чего уж теперь: – И немного для конспирации.

– Понятно, – кивнула Наталья, сразу как-то перестав веселиться. – Ринков, ты бы хоть предупредил, что романтическое свидание будет проходить в кустах, я бы одела что-то более камуфлирующее!

Она вдруг расстроилась.

Еще в поезде она догадалась, что у него не просто какой-то там контракт мутный в Крыму, что есть в его командировке нечто таинственное. Он все время был на взводе, как туго закрученная пружина. В нем не было легкой беззаботности человека, едущего отдыхать и по ходу немного поработать, выполняя обычный заказ.

Антон следил за выражением ее лица очень внимательно. Она впервые назвала его по фамилии, и это так замечательно прозвучало, что у него даже холодок пробежал по спине.

Но она была расстроена, это было видно и понятно.

– А за кем мы следим, ты, конечно, не покажешь? – строго спросила она.

– Нет.

– И не расскажешь, по какой причине следим?

– Я просто немного помогаю бывшей конторе, всего лишь анализирую ситуацию, – постарался смягчить напряжение между ними он.

– Ринков, ты же в отставке, вот и сидел бы на печке. Чего ты полез?! – Наталья не могла скрыть, что огорчена.

– Ната, ты чего? Все будет хорошо, я же обещал!

– Ладно, все это, может, и интересно, но малоприятно. Мне надо подумать, как к этому относиться. Я так понимаю, ваши игры только начались?

– Да. Но об этом мы поговорим потом. Ладно? А сейчас давай что-нибудь закажем.

– Мне ничего не хочется. Ни есть, ни пить. Ты себе закажи, а я пока схожу в «дамскую комнату», попудрю, что там надо пудрить, – старательно сдерживая разочарование, сказала она.

Наталья встала, взяла сумочку, Антон поднялся, отодвинул ей стул. Гордой и независимой походкой она прошествовала через террасу в зал.

Он понимал: ей сейчас трудно. Она чувствует, что ее используют, пусть косвенно, но все же. Ринков уже решил, что вопреки всем писаным и неписаным законам и правилам этой работы придется ей кое-что рассказать. Она умница, может, даже подскажет что-то. Вон, как тетку в поезде вычислила! Он ни на минуту не сомневался, что не делает ошибки, принимая такое решение.

За интересующим его столиком тем временем шла оживленная беседа.

Присутствовали «кореец», «латыш» и еще один, уже известный по оперативке Антону, мужчина, отставной морской офицер, который пятнадцать лет назад ушел в отставку с поста адъютанта адмирала, тогда еще Союза. Ему было около шестидесяти лет, сухощавый, по-военному подтянутый.

Что нужно «клиентам» от него? Интересно.

После отставки он осел в Севастополе, имеет трехкомнатную хрущевку и дачный участок. Простой военный пенсионер.

С какого боку он тут?..


Подошел официант, Антон сделал заказ, подумал и все-таки попросил принести вино.

Наталья что-то долго не возвращалась.

И тут Антон перепугался. А вдруг она ушла? Могла же – он ее сильно расстроил, да и какой женщине приятно узнать после сумасшедших многообещающих поцелуев, что тебя используют втемную!

Он вдруг понял, что поставил ее перед неприятным выбором: либо ты принимаешь, что я здесь занят в своих мужских играх и подыгрываешь мне, либо – извини, у меня «работа».

Он представил, что она ушла на самом деле.

Совсем!

И понял, что тогда он пропал.

Без нее все становилось ненужным и лишенным смысла – и это «задание», и его работа – все.

У него даже сердце защемило.

«Все правильно, – подумал Ринков, – вот ты встретил человека, и оказалось, что без него жизнь не имеет смысла. До встречи с ним ты вроде был в полном порядке, и все получалось у тебя, было интересно жить и дела делать. Но только потому, что в глубине души ты ждал этого человека, ловил его волну и надеялся – поэтому и жил…»

И тут он увидел Наталью!

Она шла к нему.

Ринков почувствовал такое облегчение и радость, что у него перехватило в горле и сердце пропустило пару ударов.

Благодарю тебя, господи!

Он встал ей навстречу и, наплевав на все конспирации и правила оперативных мероприятий, обнял, прижал к себе и поцеловал, без страсти, просто чтобы убедиться – она здесь!

– Ты подумал, что я ушла? – прошептала она, поняв, почувствовав его настроение.

– Подумал и очень испугался! – ответил Антон.

– Я просто встретила старую знакомую, – она рассматривала выражение его лица, – мы очень давно не виделись. Извини, что напугала. Ты меня мало знаешь – если бы я собралась уйти, я бы обязательно сказала. Показательных женских выступлений я не устраиваю, не умею.

Антон отодвинул ее стул, помогая сесть, сел сам, разлил принесенное официантом вино, чувствуя, как отпускает напряжение.

– Я вот что подумала, – заговорила Наталья, снимая остроту момента, – может, тебе стоит вкратце рассказать мне, в чем интрига этого твоего задания, может, я смогу увидеть нечто, чего ты не видишь… Ну, а вдруг? Мало ли.

«Умница моя. Как я вообще жил без нее!» – подумал он.

– Хорошо, но только не сейчас. Сейчас мы допьем вино и пойдем ко мне. Ладно? – умоляющим тоном предложил Антон.

Она смотрела на него, что-то про себя решая. Ринков затаил дыхание.

– А как же твоя помощь родной конторе, тебе же надо быть здесь? – осторожно поинтересовалась Ната.

– Бог с ней, с «помощью»! Куда они денутся!

Она помолчала.

– Вино вполне можно и не допивать, а взять с собой.

«Ура! А я уж думал, что все пропало!»

Антон быстро поднялся, схватил ее за руку, как тогда, возле кафе, и потащил за собой. Не отпуская ее, подошел к метрдотелю, чтобы расплатиться.

Быстрее, быстрее!


До гостиницы идти было минут десять по набережной.

Он шел быстрым шагом, почти бежал. Наталья еле поспевала за ним.

Быстрее! Быстрее!

Они забежали в гостиницу. Не отпуская ее руки, Ринков взял у портье ключ и потащил Наталью к лифту. Гостиница была небольшая, всего четыре этажа, но лифт имелся, ну еще бы – все по европейскому стандарту!

Когда они зашли в лифт, то вдруг, не сговариваясь, отошли в разные углы кабинки и только неотрывно смотрели в глаза друг другу, понимая, чувствуя: малейшее прикосновение – и все, до номера они не доберутся!

Лифт остановился.

Антон побежал по коридору, таща, как на буксире, за собой Наталью.

Дверь! Электронный замок! Карточка!

И все! Все!!

Весь мир остался за дверью.

Они даже не кинулись, не шагнули друг к другу – они сразу слились в одно целое, с полушага, с полувздоха, безумно целуясь, срывая мешающую одежду…

Какая кровать! Они не дошли до кровати.

Потом он обязательно будет нежным, и рассмотрит ее всю, и расцелует, и будет долго, томительно гладить, ласкать.

И скажет ей все самые лучшие, самые главные слова.

Но это потом…

Она висела на нем, обхватив руками и ногами, и Ринков не отпускал ее ни на секунду.

И было совершенно непонятно, как они умудрились-таки раздеться – просто одежда мешала быть еще ближе, еще теснее, сливаясь в одно целое!

В один миг они оказались на полу.

Они смотрели друг другу в глаза, не прерывая эту нить ни на мгновение.

И он точно знал, что сейчас умрет, вот прямо сейчас!

И умер.

Но вместе с ней, так и не прервав нить взгляда.

И они оказались там, где бывают все, кто умирает от любви, и познали что-то, не относящееся к Земле.

Вдвоем. Вместе.

Не прерывая взгляда!

И вместе возвращались оттуда…


– Мы хоть живы? – чужим, охрипшим голосом спросила Наталья.

– Пока нет! – с трудом ответил ей Антон.

Оторвал голову от ковра, в который упирался лбом, и посмотрел на Наталью.

Глаза у нее были золотисто-карие, все еще потусторонние…

Он еще раньше подметил, что глаза у нее зеленые, с золотисто-карими крапинками вокруг зрачка. Когда она возбуждена или, как сейчас, вся еще неостывшая от любви и страсти, они становятся золотисто-карими, а когда злится – зелеными!

Красота!

– Я обещал, что первый раз будет в кровати, а мы до нее так и не добрались! – прошептал Ринков.

Он не мог двигаться, как будто каждая мышца, каждая даже самая маленькая косточка в нем растаяли от счастья…

Удивительно, как он мог еще говорить!

– Ты обещал, что первый раз будет ночь в кровати. Надеюсь, к утру мы до нее доберемся! – усмехнулась она.

– Мы доберемся до нее прямо сейчас, как только я смогу пошевелиться. Тебе тяжело? Я ведь довольно тяжелый…

– Мне весело!

– Что тебя так развеселило? – Он понемногу приходил в себя.

– Ринков, ты такой важный, такой спецназовец, полковник, орел! А не можешь встать…

– Девушка, вы ошибаетесь! – легко поднялся Ринков, взял Наталью на руки и перенес на кровать. Потом вытащил из-под нее покрывало, вместе с одеялом, запрыгнул к ней и укрыл их обоих. Обнял ее и прижал к себе.