— Я тоже. — Однако сейчас ее это мало волновало. Лежать в его объятиях, ощущать его тело рядом — вот все, что ей нужно. Остальное не имеет значения.

— Может быть, когда–нибудь… со временем… мы поумнеем, или нам повезет… — Однако он сам в это не очень верил. Единственное, что у них есть, — это настоящее. Вот эта ночь. Эта серебристая лунная ночь.

Потом они долго лежали рядом в полном молчании, пока не задремали. Проснулись с первыми лучами солнца, чувствуя, как их снова тянет друг к другу, до боли. Снова любили друг друга, теперь уже под занимающимися солнечными лучами, позолотившими их тела. А после они долго не выпускали друг друга из объятий с одним желанием — остаться вместе навсегда.

Обратно они летели в утреннем небе, расцвеченном розовыми, золотыми и лиловыми красками. Вышли из самолета, поставили «Дженни» на место. Кэсси обернулась к Нику с медленной счастливой улыбкой. Она ни о чем не жалела. Такова их судьба.

— Люблю тебя!

— Всегда буду любить тебя.

Он проводил ее до дома с сознанием, что теперь они принадлежат друг другу. Эту связь никому не разорвать.

Родители еще не встали. Вокруг царили тишина и покой. Ник держал Кэсси в объятиях и медленно гладил ее волосы, стараясь не думать ни о будущем, ни о Десмонде Уильямсе. Они еще долго целовались, не в силах расстаться. Кэсси все повторяла, как она его любит.

Наконец Ник ушел, услышав, что в доме стали вставать. Они ни о чем не жалели. Они черпали силы друг у друга, чтобы каждому продолжить жить своей нелегкой жизнью.

— Встретимся перед отъездом, — шепнула Кэсси и снова прильнула к его губам.

Ник не представлял себе, как он сможет расстаться с ней, видеть, как она улетает, зная, что она возвращается к мужу.

— Я не могу тебя отпустить, Кэсс.

— Знаю. И все же нам придется расстаться.

Оба понимали, что выбора у них нет. Ник ушел домой, а Кэсси медленно побрела в свою комнату, в которой жила с самого детства.

Она приняла душ и переоделась, думая только о Нике. Позавтракала вместе с родителями. Неожиданно заметила, что отец тяжело, с хрипом дышит. Однако он уверил ее, что это пустяки. После завтрака Пэт отвез дочь и Билли в аэропорт. Кэсси пообещала звонить как можно чаще, а если удастся, приехать еще раз до перелета, хотя сомневалась, что Десмонд отпустит ее. Взглянув на бледное лицо отца, она решила, что обязательно это сделает.

Когда они приехали в аэропорт, Ник уже ждал в конторе. Он кинул на Кэсси долгий и пристальный взгляд. Прошел с ними к самолету, внешне беззаботно болтая с Билли. Однако Кэсси каждое мгновение ощущала его присутствие. Она словно до сих пор чувствовала каждой клеточкой своего тела прикосновения его гладкой кожи и то блаженство, которое оба они испытывали прошедшей ночью. Их и прежде связывали общее прошлое, любовь и привязанность друг к другу, а теперь к этому прибавилась еще и страсть, огонь которой — Кэсси это знала — никогда не угаснет в ней.

— Ну, давайте, ребята, счастливого пути. — Ник снова с тревогой вспомнил об этом проклятом перелете. — Присматривай там, чтобы она не врезалась в дерево, — сказал он Билли.

Они с Билли пожали друг другу руки. Кэсси в это время проверяла самолет. Ник не мог оторвать от нее глаз.

Кэсси поцеловала отца. Билли поднялся в самолет и устроился на сиденье. Пришла неизбежная минута прощания. Кэсси повернулась к Нику. Взгляды их встретились, руки соприкоснулись. Ник притянул ее к себе и нежно поцеловал, не таясь ни от кого. Он больше об этом не думал. Только бы еще раз дать ей почувствовать, как он ее любит.

— Береги себя, Кэсс, — прошептал он ей в самые волосы. — Не наделай там глупостей, над Тихим океаном. — Как бы ему хотелось, чтобы этот перелет не состоялся! Но остановить ее он не мог.

— Люблю тебя. Ты хоть иногда давай о себе знать. — В глазах ее, полных слез, отразилось все то, что чувствовал в эту минуту и он сам.

Ник кивнул. В последний раз сжал ее руку. Кэсси вошла в самолет. Расставание на этот раз казалось почти невозможным.

Пэт наблюдал за ними, переживая за обоих. Он не произнес ни единого слова упрека.

Огромный самолет Десмонда Уильямса вырулил на взлетную полосу и оторвался от земли. Ник и отец смотрели вслед. Кэсси приветственно покачала им крыльями. Через несколько секунд самолет исчез из виду. Пэт пошел в здание аэропорта. А Ник еще долго стоял на месте, глядя в небо. Вспоминал, как они лежали рядом в траве, посеребренной светом луны. Хорошо, что и ему завтра улетать. Невыносимо оставаться здесь без нее.

В самолете Кэсси и Билли почти не разговаривали. Мать дала дочери в дорогу термос с кофе и жареного цыпленка, но есть обоим не хотелось. Билли о многом хотел бы ее расспросить, однако первые два часа полета он не произнес ни слова. Потом почувствовал, что больше не выдержит молчания.

— Ну, как ты?

Кэсси сразу поняла, что он имеет в виду. Вздохнула:

— Не знаю. Хорошо, что мы с ним увиделись. По крайней мере теперь он все знает.

Ее переполняли одновременно надежда и отчаяние. Как объяснить это Билли? Теперь Ник знает про Десмонда… Для нее же самой после близости с Ником гораздо тяжелее возвращаться в Калифорнию.

— Как он это воспринял?

— Сначала пришел в ярость. Наговорил кучу всего. — Кэсси секунду помолчала в нерешительности, потом подняла на друга помрачневшие глаза. — Он считает, что Десмонд женился на мне только ради рекламы, чтобы привлечь больше внимания к нашему перелету.

— А ты тоже так думаешь?

Кэсси молчала, не зная, что ответить. Она не хотела так думать.

— Мне кажется, Ник просто злится. Ну понимаешь… зелен виноград и все такое. Может быть, Ник просто не хочет допустить даже мысли о том, что кто–то другой тоже меня любит.

Но так ли это на самом деле? Любит ли ее Десмонд? В последнее время он так холоден с ней. Не интересуется ничем, кроме предстоящего перелета. На нее не обращает вообще никакого внимания. Что, если Ник прав? Не хочется даже думать об этом… К тому же после ночи, проведенной с Ником, Кэсси чувствовала, что не может больше ясно мыслить, не может трезво оценивать ситуацию. В любом случае сейчас надо выбросить все это из головы: необходимо думать только о предстоящем испытании. Она не собирается подводить Десмонда. Обо всем остальном можно будет поразмыслить потом, позже.

Однако мысли о перелете снова напомнили Кэсси о том, что она всем обязана Десмонду. Нет, конечно, Ник не прав. Он несправедлив к ее мужу. И она не может поверить, будто у Десмонда есть другие женщины. Он сейчас всецело захвачен своей работой, подготовкой к перелету, он просто одержим этим. А она, Кэсси, возвращается в Лос — Анджелес с твердым намерением вести себя безупречно по отношению к нему, не бросать ни малейшей тени на их брак.

Однако с самого момента возвращения жены Десмонд, казалось, делал все, чтобы подтвердить подозрения Ника. Он говорил только о тихоокеанском перелете… и еще о прессе. Даже не спросил, как она провела уик–энд, как дела дома, как родители. Неожиданно Кэсси тоже охватила подозрительность. Почему Десмонд так холоден к ней, почему постоянно занят только рекламой, репортерами, фотографами и киносъемками? Она задала ему несколько вопросов по поводу предстоявших ей интервью и позволила себе высказать сомнения в их необходимости. Напряжение между ними стало слишком очевидным.

— Что именно тебя не устраивает? — раздраженно спросил Десмонд.

Этот разговор состоялся на следующий день после ее возвращения, вернее, уже в полночь. Сразу после изматывающего двенадцатичасового рабочего дня, проведенного в полетах, последовали еще пять часов различных интервью и встреч, и в довершение ко всему он напустил на нее целую армию фоторепортеров.

— Мне все это надоело. Я устала натыкаться на фотографов, вставая с постели или выходя из ванны. Они преследуют меня повсюду, и мне это опротивело. Избавься от них как–нибудь.

— Что тебе опротивело? То, что ты стала самой большой знаменитостью, что твое имя звучит во всех новостях или что твоя фотография дважды за этот год появилась на обложке «Лайф»? В чем именно состоит проблема?

— Проблема состоит в том, что я выдохлась. Устала оттого, что меня превратили в рабочую лошадь для делания рекламы.

Бессознательно Кэсси повторяла обвинения Ника. Теперь, под влиянием его слов, она незаметно для себя начала с подозрением относиться к Десмонду. И к тому же она действительно до смерти устала от назойливости репортеров.

Десмонд, как оказалось, не терпел, когда ему возражали. После часа яростных и бесплодных споров он переселился в маленькую комнату для гостей, примыкавшую к его кабинету. Там он и провел всю оставшуюся неделю. Там работал, там и спал, объясняя это тем, что у него нет времени на то, чтобы перебираться обратно в спальню. Однако Кэсси понимала, что таким образом он наказывает ее за непослушание. В какой–то степени она почувствовала облегчение. Это давало ей возможность разобраться в своих мыслях и чувствах. Ночь, проведенная с Ником, отнюдь не облегчила ее существование.

Постепенно отношения с Десмондом наладились. Он даже извинился за свою «несдержанность». Нервы у обоих были натянуты перед перелетом. Напряжение росло день ото дня. Десмонд снова попытался объяснить ей все значение прессы, и Кэсси в очередной раз решила, что Ник несправедлив по отношению к Десмонду. Действительно, паблисити — это важная деталь предстоящего перелета. Десмонд прав — какой смысл осуществлять подобное грандиозное предприятие в молчании? Десмонд — порядочный человек. Просто у него есть твердое мнение по любому вопросу, и он четко знает, чего хочет.

Однако несмотря на установившееся между ними перемирие в том, что касалось прессы, их отношения почти не улучшились. За несколько месяцев они ни разу не провели ночь вместе и, казалось, уже забыли, что такое физическая близость. Кэсси за это время не раз задавала себе вопрос: может быть, с ним что–то неладно? Или с ней самой? Спросить его об этом она не решалась. Страсть тех двух недель медового месяца давно забылась. Кэсси сознавала, что именно это в какой–то степени подтолкнуло ее к Нику, сделало беззащитной перед его любовью. И в то же время она знала: ее чувство к Нику не имеет ничего общего с тем, что она испытывала к Десмонду. Отсутствие физической близости еще больше отдалило ее от мужа. Временами ей так хотелось с кем–нибудь об этом поговорить. Может быть, с Нэнси Фэйрстоун? Однако после замужества Кэсси компаньонка словно поставила между ними невидимый, но ясно ощутимый барьер. Возможно, не решается поддерживать дружеские отношения с женой босса? Кроме нее и Билли, Кэсси не с кем было поговорить, и теперь, когда Десмонд стал так холоден, ее угнетало одиночество.