— Что?

Он явственно скрипнул зубами.

— А ты глупая девчонка.

— А ты мстительный ублюдок. — Настя легла, повернулась к нему спиной, и укрылась одеялом с головой. Слёзы текли, и она старалась не дышать, надеясь, что сможет скрыть от мужа, насколько расстроена. Правда, он вскоре придвинулся к ней, чуть навалился, и Насте пришлось закусить губу. Очень хотелось уснуть, чтобы закончить этот разговор, который разбередил старые раны. Не понятно, откуда всё это вылезло, то, о чём много лет не говорили, не вспоминали, старались не вспоминать, и Насте даже показалось несправедливым, что Серёжка ей об этом напомнил. Она искренне считала, что не заслужила этого. И муж прекрасно знал, насколько ей обидно было это услышать, потому что вполне искренне сказал:

— Прости. Я тоже не хочу об этом говорить. Поэтому и прошу: давай уедем.

Сглотнула, прежде чем заговорить.

— Чтобы ты успокоился?

— Чтобы мы все успокоились.

— А я спокойна. Мне здесь нравится, и уезжать я не собираюсь.

— Совсем? — зло поинтересовался он. А Настя посоветовала:

— Не провоцируй меня, Серёжа.

Он отодвинулся от неё, зло выдохнул.

— Ты поиграть решила, как я понимаю. Месть сладка?

— Тебе лучше знать. А мне ещё предстоит это выяснить.

— Посмотрим, насколько тебя хватит.

— Посмотрим, — с горечью согласилась Настя.

Ужасная ночь. Настя никак не могла уснуть, жалела, что некуда уйти спать, чтобы от мужа подальше быть, а в голове вертелись Серёжкины слова. Всё, что он наговорил ей, всё, что оказывается, его беспокоило. Но это было так давно! Это было словно в другой жизни. И они тогда не жили, а воевали друг с другом. И это были не просто ссоры, это были открытые военные действия, когда говорилось всё, что приходило в голову, чтобы побольнее другому сделать, чтобы ударить, уколоть, вывести из себя. Это было время, когда она его почти ненавидела. За то, что перевернул её жизнь, что лишил её всего, о чём она мечтала, и что сам не даёт ничего. Не может дать. Не хочет! И да, она тогда сделала глупость, но исправляла её так долго, когда поняла, насколько Серёжку задел её поступок. Именно тогда они собрались разводиться, потому что невозможно было находиться рядом друг с другом. И Настя хотела развода, чтобы всё это, наконец, закончилось. Она так этого хотела, что совсем не думала о том, что будет делать дальше. Куда пойдёт, к кому, как будет жить. Её даже не останавливали слова мужа о том, что он не отдаст ей Вику, что никуда не отпустит ребёнка, а она сама может идти, ехать, возвращаться куда хочет. Сейчас, спустя столько лет, воспоминания о том времени, смущали и приносили горечь, но они никуда не делись. Настя очень хотела бы забыть, и очень пугалась, когда всё это всплывало наружу. Серёжка помнил, она помнила, это было где-то глубоко, зарыто, завалено другими воспоминаниями, припорошено прошедшими годами и событиями, но это так долго стояло между ними, что просто выкинуть из памяти было невозможно. И хотя виноваты были оба, слишком порывисты и несдержанны были в те годы, молодость бурлила в венах, и казалось, что нет ничего невозможного — всё можно изменить и начать сначала, но Настя почему-то себя чувствовала виноватой. За то, что она сказала ему когда-то, за то, что не подумала, прежде чем сказать, и ей хотелось Серёжу ранить, до глубины души, чтобы он понял, насколько ей плохо… рядом с ним. А вылилось всё в трагедию, в слова, которые встали между ними, как стена, на многие годы. И, наверное, муж прав, если бы не он, они бы тогда уже расстались. И не было бы ничего… Сейчас уже это страшно.

И ведь она ему говорила об этом! Говорила, что рада тому, что у них всё наладилось, что они вместе, что любит… Ведь, правда, любит, как никого, никогда… Но оба вспоминали, редко, но это всплывало между ними, и хотелось кричать, настолько невыносимо было в этот момент смотреть другому в глаза.

Он прав, ей не стоило приезжать сюда, чтобы не наступать на те же грабли. Но и уехать обратно, как он просил, не могла. Если согласится, признает его правоту. Кому от этого лучше станет?

Утром с трудом заставила себя проснуться. Даже не почувствовала, как Серёжка вставал. И только когда за окном собака залаяла, глаза открыла. Посмотрела на часы, застонала чуть слышно и перевернулась на спину, потягиваясь. С кухни доносился голос мужа, он что-то Вике выговаривал, видимо, не смотря на утро, дочь уже успела в чём-то провиниться. Настя прислушивалась с интересом, а в следующую секунду ей вспомнился разговор с мужем, сон сразу пропал, в душе томление, и Настя с кровати поднялась, не в силах дальше лежать и обдумывать ситуацию. Нечего тут обдумывать, она готова признаться в том, что не знает, как нужно поступить.

Маркелов же вёл себя так, словно вчерашнего разговора не было. По крайней мере, старался. Насте очень хотелось спросить, чем он собирается заняться «в отпуске», раз решил остаться здесь, но пока подбирала слова, он поинтересовался:

— Что с квартирой?

— Всё хорошо, документы оформляются.

— Покупателя нашла?

— Нет ещё.

— А чего тянешь? Ребёнку в школу через десять дней, а ты здесь собралась до Нового года сидеть?

Настя поставила чашку с кофе на стол, на мужа посмотрела.

— Тогда возьми и найди сам, раз ты такой умный. Ты же в отпуске!

— Найду.

— Не сомневаюсь, — тихо проговорила Настя.

Сергей открыл старенький холодильник, с тоской посмотрел на содержимое, и сказал:

— Надо в магазин сходить.

— Вот, сходи. — Настя с готовностью кивнула. — Через дорогу очень хороший супермаркет, называется «Вкус-торг». — И повторила слова Лера: — Тебе понравится.

Маркелов холодильник закрыл, сделал шаг и оказался у Насти за спиной. Она думала, что он отойдёт, но когда поняла, что муж не торопится, напряглась. А Серёжка наклонился к ней, рука уперлась в стол рядом с Настиной чашкой.

— Я не уеду, даже если ты будешь продолжать разговаривать со мной сквозь зубы.

— Я и в этом не сомневаюсь.

Он вдруг коснулся её волос, прядь на палец намотал, а потом прижался губами к Настиной щеке. Она засопротивлялась, хотела его оттолкнуть, но сил не хватило. Пришлось смириться, принять гордый вид, и только осторожно выдохнула, когда муж отстранился. Его поцелуй горел на щеке, а сердце неровно колотилось. Заметив, что Сергей повернулся к ней спиной, Настя ладонью щёку потёрла.

В магазин Маркелов пошёл. Взял с собой Вику, та обрадовалась, на ходу выдав список того, что ей необходимо, начиная с чипсов и заканчивая новыми туфлями на первое сентября, и взяв отца за руку, вышла с ним из квартиры. Настя стояла у окна, наблюдая за ними, за тем, как они в машину садятся, и мысленно желала любимому мужу встретить там бывшую поклонницу. Правда, не верила, что Ольга Сергею скажет что-нибудь неприятное, но если Маркелову хоть немного станет не по себе при виде бывшей знакомой, это уже дело. Пусть не думает, что ей, Насте, здесь слишком комфортно.

Пока никого не было, Настя убрала постели, сложила диван, на котором они с Серёжкой спали, огляделась в поиске дел, сняла со спинки стула рубашку мужа, в руках её повертела, и в итоге отнесла в ванную, сунула в корзину для грязного белья. В зеркало на себя посмотрела, задумалась вдруг. Не о себе, а снова о вчерашнем разговоре, смотрела в свои глаза и вспоминала тон, которым с ней Сергей разговаривал. А потом снова о том, что он всё испортил. Они ни один год не затрагивали опасные темы, а теперь снова всё вылезло наружу — недовольство, обиды, осознание вины. Поморщилась, и в этот же момент услышала бодрую мелодию, что издавал мобильный телефон. Не её, Маркелова. Настя в комнату вернулась, увидела мобильный на подоконнике, подошла. В том, что она отвечала на звонки мужа, не было ничего удивительного, порой Серёжка сам её об этом просил, когда уставал и не хотел, чтобы его беспокоили, хотя бы пару часов. Но в этот раз Настя помедлила, увидев на дисплее женское имя. К тому же, имя знакомое. Засомневалась, стоит ли отвечать, и, чувствуя, что снова закипает изнутри. Потом взяла телефон, нажала кнопку и поднесла к уху, вот только не торопилась заговаривать с соперницей. Ждала, хотя сама не знала чего, а Ирине, видимо, не пришло в голову, что ответить мог не Маркелов, а кто-то другой. Да и разбираться ей было не досуг, её голос прозвучал отрывисто.

— Хорошо, что ответил. Серёж, я тебе серьёзно говорю, я не девочка, которую можно в угол поставить! И ты не можешь просто подарить меня Кутепову! Я не студентка. Не на ту напал!

Настя невольно вздёрнула брови, заинтересовавшись услышанным.

— Подарить Кутепову? — спросила она, как можно спокойнее. — Надеюсь, его спросили, доволен ли он подарком.

Повисла пауза, после чего Ира снова заговорила, по голосу было ясно, что пытается сдерживаться.

— Анастасия Юрьевна. Доброе утро. Сергея Борисовича можно услышать?

— Вы имеете в виду Серёжу?

— Мне очень нужно с ним поговорить.

— Его сейчас нет, и к тому же он в отпуске. Разве не так?

— В отпуске, — согласилась девушка на другом конце провода. — Но мне очень нужно с ним поговорить. Возникло некоторое недоразумение…

— Я бы даже сказала, что не одно.

Ира снова замолчала, а потом вдруг хмыкнула.

— Да, наверное, не одно. Анастасия Юрьевна, думаю, нам с вами надо объясниться. Ситуация, в которую мы все попали, плохо отразилась на нас всех, вы ведь не будете со мной спорить?

Настя присела на диван, думая о том, что сдержанная манера юристов изъяснятся в самые острые моменты, её раздражает. Всегда раздражала.

— Я бы выразилась по-другому, — не стала скрывать Настя. — Но пока спорить с вами не буду.

— Я знаю, что вы в курсе… того, что вашего мужа и меня связывали некоторые отношения. — Настя молчала, и тогда Ирина продолжила: — Но мне не нравится, что крайней сделали меня. Мы все взрослые люди. Вы женаты, вот и разбирайтесь между собой. Я не понимаю, почему за одну ночь я должна расплачиваться! Он, значит, перед вами выслуживается, а меня к Кутепову в команду? Вот просто так! И всем плевать, как я старалась, делала всё, что могла, никогда поблажек не просила, работала, как проклятая, без выходных и отпусков, а теперь меня к Кутепову?! Не нужна стала, глаза мозолю?