Кендрик совсем смутился, и тут ему на помощь снова пришел граф:

— Может быть, поскольку я в одиночестве и совершенно свободен, вы позволите составить вам компанию?

И не успел Кендрик ничего ответить, как девица, уже откровенно висевшая у него на шее, радостно воскликнула:

— Прекрасно! Так мы повеселимся еще лучше! Только я хочу потанцевать где-нибудь в другом месте, где не так многолюдно — и непременно с тобой, милашка! — И с этими словами она чмокнула Кендрика в щеку, обняв его еще крепче.

Тина почувствовала, что не может оторвать от подобного невиданного зрелища глаз, но все же, чтобы еще больше не смущать брата, заставила себя отвернуться.

Но тут взгляд ее упал на графа, в свою очередь, взиравшего на нее с удивлением, и чтобы окончательно не запутаться, девушка сочла за лучшее смотреть только вниз, на танцующий вовсю зал.

— Шоу уже вот-вот начнется, — прошептала она, чувствуя, несмотря на неловкость положения и некоторый стыд за свое поведение, бьющую через край молодую радость.

Правда, она предпочла бы не думать о том, что ее мать, узнай она правду о своей дочери, постиг бы сердечный удар.

Глава 3

«Должно быть, уже слишком поздно или, наоборот, слишком рано», — смутно подумала Тина.

Как ни странно, девушка даже не была утомлена бессонной ночью, скорее, возбуждение так и не оставляло ее.

Представление, устроенное студентами, тянулось достаточно долго, но оказалось вполне интересным и веселым. Они представили на обозрение публики каких-то странных существ, изготовленных в своих студиях, а под конец некое доисторическое чудовище с десятками студентов на спине просто рухнуло на паркет бального зала под визг и аплодисменты зрителей. Тине все это очень понравилось.

Она звонко смеялась над происходящей внизу возней, как вдруг заметила, что граф смотрит на нее куда внимательней, чем на заканчивающееся представление.

— Смотрите же! — почти приказала она ему. — Такого вы, наверное, никогда не видели!

— Я предпочитаю смотреть на вас, — прошептал он в ответ таким сладостным голосом, что Тина понадеялась, что никто более его не услышал.

Однако вернувшаяся после танцев веселая компания не только привела с собой еще несколько шумных женщин, но и продолжала усиленно напиваться шампанским. Галдеж стоял невообразимый.

Знакомство Тины с графом, казалось, совсем не удивило Кендрика, который теперь полностью попал в ловкие ручки Нанетты, как звали беспардонную девицу. Тина же, с приходом брата посчитавшая нужным все-таки вернуться в свою ложу, теперь почти сожалела об этом.

В ложе началась настоящая толчея, каждый рвался вперед, к барьеру, чтобы посмотреть на происходящее внизу, но будучи в состоянии абсолютно нетрезвом, молодые люди и девицы были готовы едва ли не свалиться туда. Тина уже начала поглядывать на них с опасением.

Наконец Кендрик решил, что пришла пора сменить развлечения. Однако несмотря на предыдущие уверения, что они поедут в другое место только вчетвером, компания их к моменту появления в «Черной кошке» на Монмартре отнюдь не уменьшилась, а, наоборот, пополнилась несколькими незнакомцами, назвавшимися приятелями приятелей Филиппа.

«Черная кошка» оказалась заведением интересным, но крайне шумным, и вскоре компания отправилась искать места потише и попросторней, чтобы можно было потанцевать вволю.

В третьем месте действительно имелось много пространства для танцев, но там главную роль играли профессиональные танцовщицы, смело поднимающие свои пышные нижние юбки и показывающие всему свету упругие полные ноги.

— У меня такое впечатление, — шепнул Тине граф, — что вы несколько шокированы всеми этими картинами…

И девушка была уже почти готова признаться в справедливости его слов, как вдруг вспомнила, что она всего лишь дама полусвета — или, иными словами, чужая любовница — и потому стыдиться ей здесь нечего.

— Отнюдь, — улыбнулась она, — просто несколько шумновато.

Тогда граф предложил поехать еще куда-нибудь, и Тина готова была согласиться, ибо уже слишком много молодых людей, едва державшихся на ногах, подходило к ней с приглашениями на танец. Танцевать же с подобными субъектами у девушки не было ни малейшего желания, тем более что они во время танцев постоянно что-то кричали друг другу или, того хуже, просто обменивались своими партнершами.

Один из приглашающих оказался весьма настойчив и, несмотря на ее отказ, все же продолжал топтаться рядом. Тине опять помог граф:

— Мадемуазель танцует только со мной, — каким-то многозначительным тоном осадил он нахала.

— Пардон, — немедленно отстал тот, — я и не знал, что она ваша подружка.

По-французски последнее звучало как «курочка», и Тина долго соображала, что бы это такое могло означать. Ее познания французского так далеко не простирались.

Но слово подействовало моментально, и больше ни один мужчина из компании к Тине не подходил.

Когда же наконец они покинули и это место, девушка с большим удивлением обнаружила, что ее брат идет в обнимку уже не с Нанеттой, а с другой, более привлекательной француженкой по имени Ивонна.

Он, безусловно, был очень ею увлечен, ибо Тина слышала, каким нежным приглушенным голосом воркует брат и как порывисто подносит к губам ручки этой тоже весьма странной девицы.

На этот раз, вероятно, по настоянию графа, они очутились в танцевальном зале на Елисейских полях, где оркестр наяривал вдохновенную польку прямо на открытом воздухе, что приводило танцующих в полный восторг.

В саду, где происходили основные танцы, прыгало множество народу, причем не только господ в смокингах, подобных графу и компании, но и мужчин в каких-то бархатных сюртуках с развевающимися галстуками, похожих на вольных художников, аккуратных клерков и хорошеньких мидинеток в шляпках с цветами и хлопающих по ногам юбках.

Все кругом веселилось, и музыка оказалась действительно заразительной. Граф даже впервые за весь вечер предложил Тине потанцевать:

— Как вы смотрите на небольшой тур?

Улыбкой она дала ему понять, что согласна, и они вышли в круг в тот момент, когда полька уже закончилась, а оркестр заиграл один из сказочно-романтических вальсов Оффенбаха.

Тина знала, что танцует отлично, но одно дело танцевать на дворцовом балу с вышколенными придворными, а совсем другое — в Париже с незнакомым графом.

Едва он положил руку ей на талию, девушка почувствовала, что держит он ее непозволительно близко и властно, но… нынешнее положение обязывало вынести и это.

Через несколько секунд Тина поняла, что граф тоже прекрасный танцор и ведет свою партнершу легко и уверенно. Танцевали они молча, и, глядя на ночные звезды и вспыхивающие я огни газовых фонарей. Тина подумала, что это и есть тот самый Париж, о котором она так много мечтала. «Я должна наслаждаться каждым дарованным мне мигом, — твердила она сама себе, — чтобы потом, когда окажусь в унылом доме своего мужа, иметь возможность вспомнить все до малейшей детали».

При мысли о холодной туманной Англии она невольно вздрогнула, и граф тут же поинтересовался:

— Вас что-то беспокоит? Но я хочу, чтобы вы были всецело счастливы в этот вечер.

— Я действительно счастлива.

— По только что вы думали о чем-то очень малоприятном.

— Откуда вам это известно?

— О, ваши глаза очень выразительны — или же… мне просто дано читать ваши мысли.

— Наверное, вам все же… не следовало бы это делать.

— Почему?

— Потому что это вмешательство в мои личные дела, а этого я не могу позволить никому.

— Тогда и вы скажите мне, о чем я думаю, — и будем квиты, — предложил граф.

Тина внимательно посмотрела ему в глаза и поняла, что если она даже осмелится найти слова для того, о чем он сейчас думает, то произнести их все равно будет невозможно по причине абсолютной неприличности.

Именно это она и высказала графу.

— Верно, — обрадовался он. — Нам даже не надо ни о чем говорить друг с другом, ибо все меж нами ясно и так.

Тина смешалась окончательно и даже сбилась с темпа.

— Вы совсем расстроили меня, — прошептала она обвиняюще.

— Не имел ни малейшего желания. Наоборот, с каждой минутой моего пребывания с вами я восторгаюсь вами все больше и все больше заинтригован. Впрочем, стоит ли об этом даже говорить!

— Это смешно и неправда. Вы просто проводите время и развлекаетесь.

— Да, верно и это: я развлекаюсь, но таким удивительным образом, о котором никогда не смел и мечтать. — Он слегка улыбнулся. — Я вернулся в Париж только сегодня к вечеру, но пребывал в такой меланхолии, что намеревался, отказав всем друзьям, отправиться прямо в постель и отложить все светские визиты на завтра. — Рука его на мгновение сжала талию Тины еще крепче. — Но по какому-то наитию я все-таки отправился на этот бал — и с той минуты все изменилось.

Ничего уточнять Тина не стала — все было ей уже ясно — но из приличия она заметила:

— Я рада, что вы немного развеяли свою меланхолию — тем проще будет для вас завтра начать светскую жизнь.

— Увы, завтра я буду стремиться только к одному — увидеть вас снова. Может быть, позавтракаем вместе?

Эта мысль, несмотря на свою дерзость. Тине пришлась очень по душе, но вслух она довольно сухо ответила:

— Сперва я должна узнать о наших планах у Кендрика. Мы с ним еще не обсуждали завтрашний день.

— По, может быть, в планы виконта вы совсем не входите, — осторожно высказал предположение граф.

При этих словах он покосился куда-то в сторону, и, проследив за его взглядом. Тина в ужасе увидела совершенно непристойную картину: ее брат сидел за столом, держал на коленях Ивонну и целовал ее так, будто вокруг никого не было.

Тем же весь вечер занималась почти вся компания, однако Тина считала это крайне неприличным и никак не думала, что и Кендрик может опуститься до такой невоспитанности в общественном месте.