Ей снилось что-то странное: тихие звуки, обрывки фраз, неясные очертания, а потом Трейси просто открыла глаза, словно с них сдернули сотканное их темных мыслей одеяло. Который был час она не знала, но ночь еще вовсю хозяйничала на июньском небе, расписывая золотистыми искрами матово-черную гладь. Она повернулась к спящему Марко: он все также лежал на спине, правая рука с катетером вытянута, темные волосы на висках взмокли, но дыхание замедлилось, сделавшись спокойней и размеренней. Трейси потянулась к нему, хотела всего лишь пощупать лоб, но Марко встрепенулся от движения и, больно перехватив ее руку, резко перевернулся, придавливая Трейси свои весом, лишая возможности принести ему вред.

– Я просто хотела убедиться, что температура спала, – выдавила она, испуганно глядя в мутные после сна и таблеток синие глаза. Марко нахмурился, и она воочию наблюдала, как его сознание проясняется: он вспомнил, где и с кем находится, а взгляд утратил жесткое, непримиримое ко всякой опасности выражение. Он отпустил ее руку, позволяя коснуться своего лба и щеки.

– Спадает, – вслух проговорила она. – Принести тебе воды?

Он продолжал молчать, изучать ее, как под лупой, словно прикидывая что-то в уме, пока Трейси, встрепенувшись под ним, не закричала:

– Марко, твоя рука! – Катетер от резких движений выпал из вены, вывернувшись под неестественным углом. Она в темноте пыталась рассмотреть повязку на плече: у него же могли разойтись швы! – Твое плечо… Ляг, я посмотрю.

– Да или нет, Трейси? – шепнул он.

– Что? Я не понимаю?

– Просто ответь: да или нет?

– Твое плечо…

– Трейси! – оборвал Марко дальнейшие препирательства.

– Хорошо, но сначала ты ответь. – Его губы дрогнули в улыбке, впервые за сегодняшнюю ночь. – Твои люди убили Меган Палмер?

Марко удивился – она видела это по резкому взмаху ресниц.

– Нет, – коротко ответил он, и Трейси поверила, потому что знала: лгать Марко не стал бы, не потому что честный, а потому что ничего не боится, тем более, ее.

– Тогда кто же?

Он бережно коснулся пальцем ее щеки, провел вниз до пухлых губ, нежно и трепетно, в очередной раз удивляя, – Трейси и не предполагала, что он способен на нечто подобное.

– Тебе ни к чему это знать, – сказал Марко. – Так что же: да или нет?

Она шумно вдохнула, охватывая взглядом каждую морщинку, разлет бровей, волевой подбородок нависшего над ней мужчины. Ее тянуло к нему, безбожно и вопреки всему, а угроза его жизни взволновала и испугала. Как бы Трейси не противилась – Марко всё же удалось пробить дорожку к ее сердцу.

– Да, – прошептала она прямо ему в губы. Сил сопротивляться его напору и собственным чувствам больше не было: она – всего лишь женщина, которой хочется просто любить и быть любимой. Трейси не знала способен ли Марко на любовь, но, возможно, ей удастся научить его. В том, что он влюблен, пусть и на свой манер, она успела убедиться. Трейси добровольно подставила губы для поцелуя, позволила ему теснее прижаться к себе, наслаждаясь его близостью искренне и без осуждения. Она обняла его за плечи, пылко отвечая на ласки, но задев бинты, опомнилась и уперлась ладонями ему в грудь, мягко отстраняя.

– Твое плечо, – она посмотрела на соседнюю половину кровати, – ложись, я посмотрю.

Марко вжался в нее, показывая, как изголодался за дни, лишенные встреч, и веско заявил:

– Плечо для этого мне не нужно.

– Марко! – Трейси даже толкнула его в грудь, и он послушно перекатился на свою сторону, преувеличенно громко вздыхая, но она успела заметить улыбку, самодовольную, мужскую – ему была приятна ее забота.

Уже утром, когда молоко для капучино взбилось в воздушную пенку, а терпкий аромат кофе заполнил кухню, Трейси, коснувшись припухших от жадных поцелуев губ, задумчиво посмотрела в окно: ничего больше не будет прежним, даже летнее солнце теперь светило по-другому. Если раньше она могла оправдывать и убеждать себя, что встречается с Марко исключительно из благодарности за спасение, что просто отдает ему свое тело, которого он так упорно добивался, то теперь она была вынуждена признать: он стал ей нужен. Они вместе по обоюдному согласию двух взрослых людей, страстно увлеченных друг другом.

Трейси взяла большую кружку и, продолжая смотреть на утренний город, сделала несколько осторожных глотков. К сожалению, кофе – единственное, что она могла предложить на завтрак, возможно, поэтому Марко, после весьма посредственной перевязки, так торопился уйти. Трейси ничего не могла с собой поделать: от одного вида покрасневших воспаленных краев раны и запаха антисептика у нее кружилась голова и тряслись руки. Марко терпел, – но разве был у него выбор? Трейси вздрогнула, кожей ощутив его присутствие, через мгновение Марко обнял ее за талию, поворачивая к себе лицом.

Идеально сидевший темно-синий костюм, тонкий бордовый галстук, волосы уложены со знанием дела – перед ней снова был респектабельный бизнесмен, разве что отросшая за ночь щетина не вписывалась в образ, добавляя небрежности, но Трейси нравилось – так он больше был похож на обычного человека. Сейчас невозможно было даже в мыслях допустить вчерашнюю ситуацию, так разительно отличались друг от друга две ипостаси Марко. И Трейси надеялась, что раненого гангстера ей лечить больше не придётся.

– Мне нужно идти

Трейси кивнула: Том полчаса назад привез костюм, а на запоздалое предложение угостить его кофе – утро как никак – ответил сухим отказом. Ей даже показалось, что он смущается оставаться в ее компании. Она вспомнила плотного, крепко сбитого водителя с мясистыми крупными чертами лица и коротким темным ёжиком волос – если это так, то внешность снова не соответствует содержанию.

– Том, – она обернулась к окну и чуть привстала на носочки, выхватывая взглядом чёрный джип, – ждёт.

– Я позвоню позже, – Марко легонько коснулся ее губ. – Куда ты хочешь сходить?

Трейси удивленно вскинула голову – неужели у нее появилось право выбора? Сколько она боролась, отталкивала его, чтобы иметь что-то свое, свободное от горькой сладости вездесущего присутствия Марко. Чтобы выиграть – ей всего лишь надо было поддаться.

– Может, начнем с чего-то традиционного: ужин и кино.

– Кино? – переспросил он. По его интонации Трейси поняла, что в кинотеатре он давно не был и вряд ли планировал идти.

– Я не знаю, но обязательно подумаю. – Она, едва касаясь, провела пальцем по левому плечу и, памятуя о качестве наложенной повязки, посоветовала: – А ты не забудь про визит к врачу

– Неужели волнуешься?

– Нет, просто не хочу, чтобы тебе стало хуже в моей постели. Это может навредить моей женской репутации.

Марко напрягся – Трейси мгновенно ощутила, как мышцы под ее руками сделались стальными, а игривое настроение, в котором он прибывал самого утра, испарилось. Она осторожно провела ладонями по лацканам пиджака, успокаивая его.

– Если бы мне пришлось выбирать как умереть, то твоя постель однозначно была бы первой в списке, и плевать на твою женскую репутацию, – с обманчивой мягкостью закончил Марко.

Трейси несмело улыбнулась – действительно, ничего больше не будет прежним. Если даже Марко научился шутить. По крайней мере, она надеялась, что умирать в ее постели в его буйную голову больше не придет.

–//-

Трейси сидела за рабочим столом, сортируя почту и перебрасываясь с Сидни шутливыми замечаниями. Та пришла к ней со свежим ароматным кофе и намерением выпытать с кем же все-таки встречается Трейси.

– Кто он? – поправив стильные очки, словно профессор на экзамене, серьезно спросила Сидни.

– С чего ты взяла, что Он вообще есть?

– О! – закатила глаза Сидни и начала демонстративно загибать пальцы: – Каждый вечер ты занята…

– Не каждый, – запротестовала Трейси, но засмеялась, когда Сидни нетерпеливо отмахнулась, продолжая перечислять:

– Отказываешься от вылазок на охоту.

– Странно, что ты не отказываешься. Ты ведь с Дэном встречаешься.

– А, – бросила Сидни. – Это так, несерьезно. Пока не встречу кого-то подходящего.

– А Дэн, значит, неподходящий?

– Он, как платье от Донны Каран: понимаешь, что оно тебе не подходит, но все равно примеряешь, так на всякий случай.

– Цинично, – заметила Трейси.

– Как они с нами, так и мы с ними. Но продолжим: вся светишься как после трех оргазмов подряд. Улики на лицо, и в твоих интересах идти на сделку со следствием.

– Хорошо, – Трейси подняла руки, сдаваясь, и, склонившись к столу, заговорщически понизила голос и призналась: – Розовый кролик на батарейках

Сидни прыснула от смеха, но со своего конька не слезла:

– Я тогда сама отгадаю. Хм… – Она деланно задумалась. – Как же звали того мужчину, с которым ты провела весь вечер в плавучем казино?.. Вспомнила! Марко Мариотти, – Сидни нарочито медленно назвала имя, затем воскликнула: – Да ты смутилась?! Неужели он!

Трейси ничего не ответила, отвернувшись к монитору ноутбука, а Сидни уже серьезней произнесла:

– Он ведь женат, правда?

«Правда», – про себя подтвердила Трейси. Она и сама удивлялась насколько спокойно относилась к этому факту. С этой частью жизни Марко она не пересекалась. Его семья была полностью изолирована от глаз и ушей Трейси, наверное, как и Анжела строго оберегалась от такого рода открытий. Раньше Трейси и предположить не могла, что когда-нибудь будет встречаться с женатым мужчиной. Любые поползновения в свою сторону от несвободных представителей сильного пола пресекала тут же. Ты не полюбишь чужого мужа, если не будешь позволять ему приближаться к себе – Трейси всю сознательную жизнь руководствовалась этим принципом. Всегда, конечно, можно развестись, но багаж в качестве бывшей жены и детей ее не прельщал. У Марко детей не было – это радовало, но он никогда не разведется. Это Трейси усвоила четко.

Нет, она не спрашивала, и он сам ничего подобного не говорил, но кое-что она успела уразуметь из того мира, в котором проходила часть его жизни: семья и в прямом, и переносном смысле чтились выше любой силы извне. Ее это удивляло. Удивляло как женщина в том обществе слепо подчиняется мужчине. Марко много проводил времени с ней, Трейси, и порой она забывала, что где-то там, в северной части Манхэттена, его ждала другая женщина. Которая терпела, безропотно принимала его частые отлучки и совершенно очевидные измены. Могла ли что-то в судьбе Анжелы Мариотти изменить Трейси? Когда-то она задавала себе этот вопрос и ответ был очевиден: нет. Не она, так другая, только разница между «сейчас» и «ранее» была в том, что уходить от Марко больше не хотелось. Трейси влюбилась и теперь всецело пила это чувство, наслаждалась моментом и купалась во внимании. Трейси понимала, что их роман конечен, но ее это не волновало. Она не претендовала на Марко целиком и полностью, поэтому не была угрозой их с Анжелой браку.