– Алессандро Кастелло пропал. Куда, вы, наверное, тоже не знаете

Эдди пожал плечами. Их связь с Кастелло они доказать не могли, хотя прекрасно были о ней осведомлены.

– Прекрасно, – улыбнулась детектив Эйбс. – Где вы были в пятницу десятого марта с восьми до десяти вчера? – резко спросила она, меняя темп беседы.

– Я не помню, – отозвался Эдди.

– Вас видели у дома Меган Палмер, которая состояла в отношениях с вашим…хм… сотрудником, – она особо подчеркнула последнее слово, – и которая была убита в это время. Странное совпадение, не находите?

– Нью-Йорк – город свободный, – ответил Эдди. – Я мог пройти мимо, – он достал пачку сигарет, – мог выбросить окурок в урну рядом с домом этой женщины. Это просто совпадение, которое ничего не доказывает

– Хватит придуриваться! – вмешался Родригес, оттолкнувшись от стены. – Мы прекрасно знаем кто ты, Эдди.

Взгляд Ликозе перестал источать вежливость и доброжелательность, которые он всегда демонстрировал, общаясь с представителями закона. Эдди терпеть не мог фамильярности, особенно от «вонючих копов», как он их называл.

– Офицер, – тихо начал он, – вы собираетесь предъявить мне обвинение? Мне пора звонить адвокату?

Они не собирались, пусть полиция сто раз уверена, что Эдди Ликозе причастен к смерти Меган Палмер, но у них нет ни единого доказательства, ни одной зацепки, кроме слов, что его видели у парадной.

– Мистер Ликозе, не уезжайте из города, – посоветовала Эйбс. – Возможно, нам еще понадобится побеседовать с вами.

– Я никуда не собираюсь и всегда рад помочь полиции.

Вечером того же дня в одном из тихих районов Бруклина, в старом особняке, выстроенном в викторианском стиле, Эдди сидел напротив Марко, задумчивого и серьезного. Выйдя из участка, он сразу набрал одного из информаторов, продажного копа, которого исправно подкармливала мафия. Таких было много, но этот работал как раз в двадцать шестом полицейском участке.

Эдди очень интересовало, кто напел детективам о нем. Через час ответ у него был. Это действительно казалось невероятным совпадением.

– Нужно взломать базы данных почтовых и курьерских служб, – нарушил тишину Марко. – Нужен кто-нибудь чистый, кого не смогут связать с Семьей.

– В Бостоне появился новый парнишка, – припомнил Эдди. – Говорят, что с головой.

– Хорошо, – ответил Марко. – И сам не отсвечивай пока.

Эдди кивнул. Доказательств у полиции быть не может – они об этом позаботились, но лишний раз дразнить злую собаку не стоит.

– Что нужно искать?

– Я хочу знать, не получала ли Полански заказных писем или посылок после смерти бабы Кастелло. Если получала, то от кого. Пусть этот парнишка узнает все, что сможет. – Марко не был уверен, что эта проверка хоть что-нибудь прояснит, слишком уж размыто и расплывчато звучало задание, но не проверить не мог. Судьба чипа так и осталась неясной. После смерти Палмер ни одна из ниточек, за которые дернули его люди, не оказалось ключевой. Но сейчас по крупицам начинали появляться недостающие детали этого пазла, всплывать новые факты. И все они вели к Трейси Полански. Все дорожки вели его к этой женщине.

Марко задумался, вспоминая их первую встречу. Он еще тогда почувствовал ее скованность и напряжение, страх, который невесомыми духами окутывал ее кожу, но поскольку не смог найти ему объяснения, удовлетворился отговоркой. Но если же его догадка верна – это многое объясняет. Он тихо рассмеялся. И одновременно не объясняет ничего! К примеру, почему чип со схемой до сих пор не на столе у окружного прокурора? Разве добропорядочная гражданка Соединенных Штатов не так должна была поступить? А может, у Трейси ничего нет, или же она не такая уж и добропорядочная? Марко проверит, обязательно проверит. Комбинаций, как чип мог оказаться у нее, было множество, но он отчего-то выбрал самый необычный. Ну что же, в абсурдной ситуации и средства нужно выбирать соответствующие. Марко давно решил, что получит Трейси, а вот что будет делать с ней – зависит от результатов.

–//-

Шел третий день процесса. Сегодня присяжные должны были вынести вердикт. Положение дел складывалось откровенно не в пользу «Американ табако». На протяжении всего слушания доводы Трейси разбивались о общеизвестные факты: зависимость, травля людей, смерть от рака. Такую карту сложно перебить, особенно если твой клиент крупная богатая компания.

Она бросила взгляд на присяжных, внимательно слушавших Винни Донована. Адвокат в красках описывал горе миссис Эшбрук, она же в ответ теребила белый платок. И, судя по лицам, жюри прониклось ее историей.

Трейси снова посмотрела на истицу. Мэделин Эшбрук была худенькой сорокалетней женщиной с жидкими светлыми волосами и тусклыми водянистыми глазами. Она выглядела усталой, а это само по себе вызывало жалость и уменьшало шансы ответчика. Тем более что защита была крайне слаба. Это Трейси признала еще на этапе знакомства с делом, поэтому собралась сыграть в нападении. Она знала, что Стив Батч не поддержит ее решение, не одобрит выбранную стратегию, поэтому его в свои планы не посвящала.

– Мисс Полански, у вас есть вопросы к истице? – спросил судья.

– Конечно, ваша честь. – Трейси поднялась и уверенно вышла из-за стола. – Я соболезную вашей потере, – она искренне обратилась к Мэделин Эшбрук. – Миссис Эшбрук, я согласна: смерть близкого человека невозможно компенсировать материально, но «Американ табако» богатая компания, а пятьсот миллионов огромные деньги… – Трейси поймала бешеный взгляд Стива Батча, но сделала вид, что не заметила. – Также я согласна, что от зависимости тяжело излечиться. – Она дождалась, когда истица энергично кивнет. – Вам ведь это хорошо известно. – Эшбрук снова кивнула. – Сколько лет вы употребляли героин, двенадцать?

Мэделин побледнела, сильнее смяв платок, и бросила нервный взгляд на своего адвоката.

– Протестую, ваша честь! – закричал Винни Донован. – Какое отношение прошлое моей клиентки имеет к делу?

– Простите, ваша честь, адвокат истицы прав: уважаемое жюри собралось не для того, чтобы осуждать миссис Эшбрук за ее образ жизни.

Насколько знала Трейси, Эшбрук была в завязке много лет, но специально сгустила краски, исказила действительность, словно та до сих пор употребляет наркотики. Трейси очень ответственно подошла к выбору присяжных заседателей: половина из них курила, половина нет, но все были резко негативно настроены к наркотикам. Двое из жюри даже познали это на опыте близких родственников. Стив Батч, как и Винни Донован, посчитал ее выбор проигрышным – рассматривалось дело о курении, это не наркозависимость, но все же. Стив настаивал на отводе некоторых, но Трейси настояла. Сегодня она была главной.

– Миссис Эшбрук, вы были близки с матерью? – спросила Трейси.

– Да, очень.

– Очень, – повторила она, затем посмотрела на судью. – Ваша честь, можно включить проектор. Я хочу пояснить кое-что для жюри.

Загорелся экран и появились фотографии.

– Уважаемые присяжные, это, – Трейси указала на экран, – заброшенная ночлежка в Бруклине. – Снимки были качественными и яркими, фотографу отлично удалось передать всю грязь, нищету и ужас этого заведения. – Кара Эшбрук – мать истицы – провела последние десять лет жизни в этом месте. И я не понимаю – почему? – недоуменно пожала плечами Трейси, обращаясь к жюри. – Почему, имея дочь, и, наверное, крышу над головой, она жила с бездомными, практически на улице. – Она осуждающе посмотрела на истицу. – Миссис Эшбрук, вы требуете пятьсот миллионов компенсации за смерть матери, которую выгнали на улицу!

– Протестую, ваша честь! – вскочил с места Винни Донован. – Адвокат ответчика намеренно искажает факты и давит на мою клиентку!

– Протест принят. Мисс Полански, перефразируйте последнее утверждение.

– Конечно, ваша честь. Миссис Эшбрук, вы задавали себе вопрос, почему ваша мама умерла? Возможно, виной всему не курение, а условия жизни. Возможно, она и курила только потому, что стала не нужна собственной дочери.

– Протестую! – снова крикнул Донован. – Мисс Полански делает выводы, а не задает вопросы!

– Мисс Полански, – предостерег судья.

Трейси сокрушенно покачала головой.

– Ваша честь, у меня больше нет вопросов.

Что ж, грязное белье миссис Мэделин Эшбрук она вытащила на свет и развесила прямо перед носом уважаемого жюри. Трейси надеялась, что их смутит неприятный запах, которым за милю несло от этого дела. Она присела рядом со Стивом Батчем, ноздри которого раздувались, как у разъярённого быка. Корпорации, подобные «Американ табако», никогда не строят судебные процессы подобным образом! Они всегда остаются корректны и стремятся уладить конфликт более или менее мирным путем. Но ведь Трейси наняли не для того, чтобы она дипломатией занималась. Марко Мариотти хотел результата, и она приложила максимум усилий, чтобы добиться его. Получилось ли? Об этом они скоро узнают.

Заключительная речь Трейси Полански была краткой. Она сильно выступила в прениях и не хотела перегнуть палку, испортив тем самым впечатление. Присяжные заседатели удалились для принятия решения.

Час. Два. Три. Трейси спокойно ожидала вердикта, хотя внутренне вся сжалась, как тугая пружина. Казалось, что прошло слишком много времени, а результата нет. Она настраивала себя на то, что уменьшить сумму иска в несколько раз – отлично, но на самом деле жаждала победы, полной и безоговорочной. Трейси и сама не знала, почему для нее это стало так важно, но отчаянно стремилась к выигрышу. Она не любила поражений, наверное, как и любой другой человек, особенно если его профессия – это всегда соревнование, но сейчас хотела доказать всем, что ей не зря доверили вести процесс. «Господи, неужели я хочу впечатлить Мариотти?! – поразилась Трейси. – Нет, глупость какая. Я просто тщеславна!» – звучало не слишком убедительно, но ей такого аргумента хватило.

Дверь в зал отворилась, вошел судья, за ним – председатель жюри присяжных. Трейси задержала дыхание.