Марко ведь был десятилетним мальчишкой, когда отец привел его в школу фехтования и поручил нежной заботе тренера. Только нежности в молодом сухопаром Чаке Маддене оказалось столько же, сколько в натасканном на убийство питбуле. Изнурительные тренировки, кровавые мозоли, от которых не спасали даже перчатки, лиловые синяки от многочисленных ударов шпаги на щуплом детском теле – тогда Марко считал, что живет в аду. Позже, когда появились первые успехи и родилась любовь к спорту, он начал получать удовольствие от каждой минуты, проведенной в зале.

Антонио Мариотти, отдавая сына в фехтование, не преследовал целей сделать из него чемпиона, он руководствовался другим: хотел направить его энергию в мирное русло, взять под контроль агрессию, которая начала буйно проявляться в драках со сверстниками. Последняя такая выходка стала последним сигналом для старшего Мариотти. Сын учился в элитной школе, но дети везде одинаковы: они жестоки по своей природе, потому что пока не понимают, какой силой обладают слова и к каким последствиям может привести то или иное обидное выражение. В тот день Марко бросился на сына крупного финансового туза, который презрительно назвал его даго. Антонио в свое время за такое разбивал головы, но оно прошло, а его сыну расти и жить среди этих людей, значит, нужно учиться самообладанию, потому что всегда найдутся те, кто будет считать тебя хуже их.

Марко, пусть не сразу, но оценил этот поступок. Этот спорт тренировал не только тело, он развивал выносливость и терпение, учил быстро принимать решения и доказывал, что даже из самой сложной ситуации можно найти выход. Фехтование закалило его волю и характер, а еще успокаивало. Марко оно всегда успокаивало. Он чувствовал, что в нем тоже живет жажда насилия, которая есть в каждом уличном хулигане. Она постоянно искала выход и требовала свой фунт плоти. Марко старался сбрасывать напряжение, удовлетворять животные инстинкты здесь, в зале – на матовой фехтовальной дорожке. И ему это всегда удавалось. Почти всегда.

Чак с деланным негодованием рассматривал своего бывшего подопечного, когда-то подававшего огромные надежды, имевшего зачатки будущего чемпиона, но Марко лишь улыбался, не собираясь вступать с ним в полемику. А поспорить Чак любил.

– Ладно, – расслабился он, показывая ровный ряд белых зубов. – Пусть тебя я упустил, но, когда у тебя будет сын, я сделаю его чемпионом.

– Если доживешь, – беззлобно бросил Марко.

– Я не такой уж и старый, – обиженно пробубнил он. – А вот тебе не мешало бы поторопиться. Пора уже, – затем крикнул юным ученикам: – В позицию!

Марко не стал комментировать слова бывшего тренера, а, крепко пожав руку, пошел в раздевалку: в душ, потом в офис. Он сбросил экипировку, стянул мокрую футболку, когда услышал звонок мобильного. Сюда звонили только его ребята и только по срочным вопросам. Его нельзя было отследить или прослушать, сим-карта дублировала номер телефона ничего не подозревающего человека, рядового американца. Возможно, это было лишним, но Марко считал, что риск должен быть обоснованным, а оказаться за решеткой из-за телефонного трепа последнее дело.

– Да, – произнес в трубку он. Потом удивленно поднял брови, слушая Фила Леонелли – человека, которому он доверял и в чьей преданности не сомневался. Всего несколько слов, а Марко даже легче стало дышать. Версия, что женщина Кастелло просто припрятала чип, чтобы потом использовать, становилась все реальнее. Вот только сдохла раньше, чем пустила в ход. Как и ее любовник.

Он немного расслабился: вопрос с ее убийством снят и опасений с этой стороны быть не может, а схема нигде не засветилась. «Тайна, которую миссис Палмер унесла в могилу…» – задумался Марко, но его такой расклад не устраивал. Значит, могилу нужно разрыть.

– Кто был ее адвокатом?! – не веря ушам, переспросил он, затем хмыкнул и сказал: – Вечером я хочу знать о ней все.

Марко сбросил вызов и порывисто взлохматил темные волосы. Это уже интересно. Он вспомнил женщину, с которой познакомился на днях: стройная, красивая, остроумная. Она ведь понравилась ему. Марко хищно улыбнулся: пора нанести визит мисс Трейси Полански.

–//-


В французской кондитерской, в квартале от дома, Трейси купила пару шоколадных пирожных, надеясь подсластить себе жизнь. Сегодняшний день начался с решения насущных проблем, а именно: с похода к нотариусу.

Трейси, в силу профессии, человек предусмотрительный, поэтому завещание составила еще несколько лет назад. Недвижимости или другого особо ценного имущества у нее нет, разве что машина, но на банковском счету кругленькая сумма, а если есть документ, то проблем становится в разы меньше. Сегодня Трейси внесла изменения в завещание. Чип она спрятала в банковской ячейке, а ее содержимое завещала окружному прокурору – Роджеру Холдеру. Будет ли в этом толк? Сможет ли прокурор здраво распорядиться поступившей в его распоряжение информацией? Она не знала и очень надеялась, что не узнает. Что микросхема будет похоронена в железной ячейке.

Трейси неспешно шла по Перри-стрит, умело лавируя среди множества спешащих людей. В воздухе витало тепло и разливался свежий аромат блестящей молодой листвы. Пояс легкого лилового плаща был распущен, а полы слегка расходились от прохладного ветра. Сегодня ласковое дыхание весны ощущалось особенно ясно, и это радовало, в последнее время Трейси казалось, что она постоянно мерзнет и некому, совершенно некому ее согреть. Она гнала от себя мысли о Брендоне. Очевидно, что между ними всё закончилось. Они оба ошиблись. Жестко ошиблись, решив, что из них может получиться пара. Но она не жалела, что попробовала. Попробовала стать единственной для самого непостоянного мужчины в этом городе. Пусть не получилось, но они хотя бы попытались. Сейчас Трейси надеялась, что они смогут перешагнуть через обиды и все-таки сохранят чуточку тепла друг другу. И в будущем, возможно, будут вместе покупать подарки для Мэтти, пусть всего лишь как друзья. В нынешнее время настоящие друзья – это немало.

Трейси так сильно погрузилась в собственные переживания, что не обратила внимания на припаркованный прямо напротив ее парадной черный джип, задняя дверь которого распахнулась, как только Трейси поравнялась с ней.

– Добрый вечер, мисс Полански.

– Добрый, – обескураженно протянула она. Рассуждая рационально, Трейси понимала, что к ней могут нагрянуть недобрые гости, но это было где-то на задворках сознания. Она до конца так и не осознала, куда влезла. А теперь перед ней стоял Марко Мариотти собственной персоной. Неужели он приехал, чтобы собственноручно убить ее?..

– У меня скоро разовьется комплекс, – обеспокоенно проговорил он. – Я вас так пугаю?

– Нет, – взяла себя в руки Трейси, – я просто удивлена. – Мариотти явно был настроен миролюбиво: улыбался и вежливо рассматривал ее. – Вам понадобилась юридическая консультация?

– Нет, – покачал головой он. – Я хотел увидеть вас.

– Именно поэтому вы дежурите под моими окнами?

– Это романтично, не находите? – улыбнулся Марко. Автомобильная дверь все так же была открыта, он галантно придержал ее и предложил: – Давайте перенесем нашу беседу в более подходящее место, вы ведь не откажетесь поужинать со мной?

– Откажусь, мистер Мариотти. Если помощь адвоката вам не нужна, то…

– А если все-таки нужна? – настаивал он.

– А если нужна: мой рабочий день начинается в восемь и заканчивается в пять. – Трейси порылась в сумочке и, достав визитку, вручила ему. – Позвоните мне, и мы договоримся о встрече в более подходящее время.

Марко сначала посмотрел на гладкий кусок белого картона, затем на нее. Его взгляд заметно потяжелел, а в голосе ощутимо проступили стальные нотки.

– Вы, наверное, не поняли…

– Нет, это вы не поняли. Я не встречаюсь с клиентами в нерабочее время.

Трейси нюхом чуяла: нужно быть смелей и уверенней! Марко Мариотти старается держать маску цивилизованного человека, и она должна воспринимать его именно таким, и уж тем более не бояться. Если она покажет свой страх, если будет дрожать перед ним, как кролик перед удавом, он заметит, а дальше Трейси и думать не желала, что может произойти.

– Прощайте, мистер Мариотти. – Она направилась к лестнице, гордо вскинув голову, хотя внутренне вся сжалась от собственной резкости.

Марко озадаченно смотрел ей вслед, все еще не веря, что ему так дерзко отказали. Трейси Полански имела наглость захлопнуть перед ним дверь? Что там она сказала: «Звоните с восьми до пяти»? Он задумчиво провел пальцем по лакированной визитке с номером телефона, плотно сжав губы. Ну что же – он позвонит, обязательно позвонит.

–//-

Трейси остановилась возле входа в итальянский ресторан, охватывая взглядом весьма располагающую обстановку: небольшая терраса утопала в зелени, аккуратные столики и низкие кресла, места на которых практически все были заняты, вкусно пахло едой, а оливкового цвета пледы, в которые кутались некоторые посетители, казались очень мягкими. Она скептически покачала головой, отгоняя очарование Маленькой Италии.

Эта часть Нью-Йорка ей всегда нравилась: много людей, шумно, но так радушно, словно действительно попадаешь в другую страну, гостеприимную и обворожительную.

Марко Мариотти, ссылаясь на деловой разговор, позвонил утром и пригласил на ланч. Трейси не хотела идти, но не могла отказаться. Она вошла в ресторан с самым бесстрастным выражением лица и сразу же заметила его. Марко учтиво поднялся ей навстречу, и она тут же пожалела, что сегодня пятница: в их фирме этот день был свободным от дресс-кода. Его глаза одобрительно скользнули по ее фигуре, а губы растянулись в тонкой улыбке. Платье не было коротким или декольтированным, но оно подчеркивало и тонкую талию, и высокую грудь, а мягкий, нежно-розовый цвет навевал мысли о весне и любви. Трейси, мысленно скривилась, на минуту представив, что Мариотти принял на свой счет ее романтичное настроение.

– Спасибо, что приняли приглашение, – сказал Марко, когда с приветствиями было покончено, и она устроилась в удобном зеленом кресле напротив него.