–//-

Адам Стеклер допоздна засиделся в кабинете, разбираясь с повседневными вопросами, которые срочно требовали его личного внимания. Патрисия находилась рядом – она никогда не ложилась без мужа, всегда ждала, когда он закончит, чтобы вместе отойти ко сну. Но сейчас она не читала, как делала это обычно, – за книгой скрашивая ожидание. Патрисия нервно ходила взад-вперед, делясь с мужем своими опасениями, но кроме ироничной улыбки добиться ничего не смогла.

– Ты бы мог поддержать меня! – вспылила она, показывая испанский нрав, который тщательно скрывала от чужих глаз, но ярко демонстрировала мужу.

– Дорогая, я был бы рад, если бы Брендон и Наташа поженились, но ультиматумов сыну ставить не буду. Если он решит жениться – я приму любую. – Адам оторвал посеребренную возрастом русую голову от документов и недоуменно спросил: – И чем тебе так не угодила Трейси?

– О, Адам, дело не в моих симпатиях и антипатиях. Она просто не подходит Брендону. Ты что, не видишь, как они похожи!

– Вижу, – кивнул он. – Я вижу, что они прекрасно ладят.

– Сейчас ладят, – не унималась Патрисия. – А потом?

– «Потом» – еще не наступило. – Адам поманил к себе жену и, взяв за тонкую руку, усадил к себе на подлокотник кресла. – Пат, перестань нагнетать. Этим ты только испортишь отношения с сыном. Брендон у нас мальчик умный и сделает все правильно, когда придет время. Успокойся. – Он поцеловал запястье жены, но на ее лице уже застыло упорное желание взять все в свои руки. Адам, сдаваясь, только покачал головой.

Глава 10. Презумпция невиновности на адвокатов не распространяется

Весеннее утро дразнило ноздри прохладой и свежестью, удачно сдобренной ароматом булочек с корицей из кофейни за углом, – и если бы не двухчасовая тренировка, Трейси обязательно устроила бы себе поздний, насыщенный вредными углеводами завтрак. Она преувеличенно громко втянула воздух, насыщаясь исключительно запахом: подтянутый живот и упругая задница полезней, чем любая, даже самая вкусная, булочка. Погода постепенно налаживалась, переключаясь с зимнего режима и стимулируя желание прогуляться. Трейси жила всего в паре кварталов от зала, поэтому решила пройтись пешком и подумать на свежую голову.

Вчерашнее приключение немного выбило из колеи: за всю свою карьеру ничего подобного она еще не проворачивала. А самое главное, Трейси смутно представляла, как использовать добытую информацию и использовать ли вообще? Это безусловно инструмент давления на противоборствующую сторону, хотя бы на уровне слухов и страха за репутацию, но то, как именно она его получила, не давало покоя. Она ведь копалась в личных вещах Брендона! Ей было очень стыдно перед мужчиной и нисколечко перед адвокатом, только дело в том, что он для нее два эти воплощения, и разделить их возможности не было. Брендон скорее всего поаплодирует ей, как юристу с сумасшедшим желанием победить, а вот женщину в ее лице пошлет к чертовой матери.

Трейси прикидывала все «за» и «против», когда в сумке зазвонил телефон. Она, остановившись у кофейни, уже собиралась принять вызов, но взгляд споткнулся о сцену, разыгрывавшуюся по ту сторону прозрачного окна.

За круглым белым столиком знаменитой пекарни «Магнолия Бейкери» сидела Меган Палмер. Это несомненно была она: осанка, изящные движение, гордо вскинутая голова – со вчерашней девицей не спутать. Но удивил Трейси не ее поздний завтрак в модном месте, а компания: смуглый, красивый, с выбритыми висками мужчина, который, даже сидя, казался очень высоким и очень опасным. С таким утонченную женщину из высшего общества просто невозможно представить рядом, а еще Трейси готова была поставить на кон свой самый крупный гонорар, если не с этим типом она вчера столкнулась в стриптиз-клубе. А татуировка – черные змеиные языки, обвивавшие шею, которые до конца не мог скрыть даже стоячий воротничок темно-серой рубашки, – только подтверждала это.

Мужчина, накрыв руку Меган своей, настойчиво что-то говорил, а она в ответ только неуверенно качала головой. Через пару минут он запечатлел на ее губах короткий поцелуй и поднялся, а Трейси, негодуя, отступила от окна: не стоит привлекать к себе внимание – вдруг он тоже узнает ее? Она отвернулась в сторону, ожидая его ухода.

– Меган, что вы делаете? – Трейси бросила сумку на соседний стул, усаживаясь напротив своей клиентки.

– Трейси? – изумилась она, непонимающе хлопая глазами. – О, а что вы здесь делаете?

– Неважно, что я здесь делаю, важно, чем занимаетесь вы.

Трейси ведь не единожды спрашивала, есть ли у Меган мужчина, и каждый раз натыкалась на искреннее «нет». Врать адвокату – рубить сук, на котором сидишь.

– Я вам объясняла, что во время процесса, пока вы еще официально замужем, должны быть чистой и непорочной, как Дева Мария.

– Трейси, я…

– А еще, – прервала ее Трейси и нетерпеливо махнула рукой, отказываясь от меню, предложенного подошедшим официантом, – я не работаю с людьми, которые мне лгут! – жестко закончила она.

– Послушайте, я действительно солгала, – тон Меган был извиняющимся, а взгляд испуганным. Начинать все заново с другим адвокатом – катастрофа. – Но мы с Алессандро действительно практически не виделись все это время.

«Да ты вообще знаешь, кто он? Как вы вообще могли познакомиться?!» – поджав губы, размышляла Трейси. Она-то примерно представляла, чем занимается этот Алессандро, поэтому речь Меган казалась сущим абсурдом.

– Мы любим друг друга, – закончила миссис Палмер, а Трейси мысленно хлопнула себя по лбу. Ей нравилась Меган, деликатная и приятная, готовая на компромисс. Она не была подлой хищницей, которая идет по головам или всеми способами гадит мужу. Ей хотелось помочь. Трейси выдохнула, успокаиваясь: возможно, она погорячилась, и это свидание не даст гнилых всходов.

– Давайте договоримся так: если я что-то говорю, спрашиваю или прошу сделать, вы – слушаете, отвечаете честно и исполняете.

– Конечно, – осторожно кивнула Меган и, машинально поправив идеально-уложенные волосы, произнесла: – Тогда вам кое-что нужно знать.

Трейси напряглась: таким тоном обычно хороших новостей не сообщают.

– Я не хотела прибегать к таким методам, но если это поможет ускорить процесс… – Меган, помешивавшая ложечкой кофе строго по часовой стрелки и задумчиво разглядывая, как рассеивается взбитая пенка, подняла лицо и взглянула прямо в глаза собеседнице: – Трейси, я точно знаю, что Дональд пользуется услугами проститутки, и она… она… это так отвратительно, – так и не закончив, вздрогнула Меган.

– Почему же вы раньше не сказали? – спокойно спросила Трейси, но на самом деле прикидывала, как поступить в этой ситуации

– Я говорила, что хочу мирного развода. – Ее голос казался смертельно усталым, словно она в сотый раз повторяет одну и ту же фразу. – Я не хотела вредить карьере мужа, но если нет другого выхода…

У Трейси была уйма вопросов: как долго это продолжается? Есть ли веские доказательства, что-то кроме слов? Откуда она узнала? Хотя здесь как раз-таки все ясно: этот Алессандро пришел в клуб не для того, чтобы развлечься и отдохнуть, глядя на стриптизерш. Возможно, он имеет отношение к хозяину заведения или сам владеет им. Можно ли его словам доверять? Ведь все, что у них есть, догадки, пусть и дурно пахнущие, очень отдающие правдой, но все же.

Трейси подумала о Брендоне. Сейчас ей само провидение давало карты в руки, но она все равно колебалась: внутренняя борьба между профессионалом, вопившим, что такой шанс нельзя упускать, и женщиной, желавшей просыпаться в объятиях довольного мужчины – шла нешуточная. Трейси собрала волю в кулак и приняла сложное решение: придержать этот козырь, по крайней мере, пока.

– Меган, расскажите все, что знаете, и мы вместе подумаем, как нам это использовать и стоит ли. – Она намеренно выделила «мы», оставляя ее не просто клиентом, но и партнером, чтобы миссис Палмер воспринимала решение повременить обоюдным. Сейчас главное: хорошо все обдумать, выстрелить в оппонента они успеют, но необходимо проверить, что пистолет заряжен не холостыми патронами.

–//-

Такси притормозило у старого жилого дома из красного выцветшего кирпича, Трейси тоскливо посмотрела на ржавые пожарные лестницы, нагромождение вывесок и киоск с исписанной баллончиком пластиковой дверью.

Когда брат после окончания университета решил снять квартиру в Нижнем Ист-Сайде, она представляла себе эклектичный район, некогда бедный, основанный еще эмигрантами, но разросшийся и облагородившийся. А узкие улочки, тесно стоящие дома и многочисленные пожарные лестницы должны были добавлять колорита новеньким небоскребам, модным магазинам и уютным кафе.

– Уникальный стиль и неповторимая атмосфера, – вслух, с изрядной долей скепсиса, повторила она слова брата, открывая дверь парадной. Роб воодушевленно рассказывал о скандальных вечеринках до утра и о горячем эспрессо в модном кафе в любое время суток. Может, это действительно так, только на вечеринки Трейси никто не приглашал, а за углом возле дома Роба ничего захватывающего или стильного не поджидало. Разве что лоток старого китайца, торговавшего какими-то снадобьями и травами.

Трейси поднялась по лестнице и отрывисто постучала. С братом они вроде и живут в одном городе, но общаются редко: у нее много работы, он тоже говорит, что занят. Иногда, если появлялся свободный вечер или пара часов в выходные, как сегодня, она либо приглашала его к себе, либо приезжала сама. Родители прививали им семейные ценности, важность общности и крепкой родственной привязанности, но, к сожалению, Трейси с Робом не сильно ладили. Он считал себя идеалистом, она же – инфантильным, незрелым человеком; Трейси с возрастом стала практичной и целеустремленной, Роб говорил, что она превратилась в зануду.

– Я принесла твои любимые булочки, – протягивая пакет, бодро сообщила она, но через пару секунд ее энтузиазм сошел на нет. – Что у тебя с лицом? – Трейси приподняла его подбородок, рассматривая сквозь льющийся дневной свет фиолетовый синяк и ссадину на щеке, пока Роб не дернул головой, избавляясь от нежеланного внимания.