Она посмотрела на графа при этих словах, и Пойнтон подумал, что из всех комплиментов, которые он когда-либо слышал, этот он вряд ли сможет забыть.

Но граф понимал, что слова Кледры вызваны не любовью, а благодарностью и восхищением. Он словно воплощал в себе и безопасность, и надежность, и радость жизни, которой после смерти отца она была совершенно лишена.

Никогда раньше Пойнтон не знал женщины, чьи чувства к нему так отличались от того, что он привык ожидать.

Женщины всегда стремились всевозможными уловками заполучить его.

Но он никогда не был в положении защитника, опекуна или спасителя женщины, которая произносила бы самые лестные и восторженные слова без примеси страсти в голосе или блеска желания в глазах.

И граф видел, что Кледра была умнее и намного образованнее, чем большинство знакомых ему женщин.

Она так много времени проводила со своим отцом, что разговаривала с ним и с Эдди спокойно и естественно, без всякого жеманства и кокетства.

— Завтра, — сказал граф, — я покажу вам остальных моих лошадей, а потом, если вы пожелаете, — некоторые достопримечательности моего дома.

При этих словах глаза Кледры вспыхнули в предчувствии удовольствия.

— Правда? Ваша бабушка немного рассказывала мне об истории вашей семьи. Я так хочу посмотреть ваши картины и мебель! Она говорила, что кое-что из этого привезли из Франции.

— Вам это действительно интересно?

Как часто в прошлом женщины выражали страстное желание посмотреть убранство его домов, но он всегда обнаруживал, что это было всего лишь средством получить приглашение погостить.

А удобно устроившись в Холле, они теряли интерес ко всему, кроме его персоны.

— Я уверена, что все окажется намного прекраснее, чем я могу себе вообразить!

Граф представил, как занимательно будет послушать ее отзывы о картинах, которые собирались его предками из поколения в поколение и к которым он сам добавил несколько прекрасных полотен современных мастеров.

У него были, например, «Комната Карла II», «Комната королевы Анны»и «Комната Георга II», в которых хранились картины и мебель соответствующего исторического периода. И это собрание было прекраснее, чем все, что можно было бы увидеть где-либо еще в стране.

Заранее Пойнтон предвкушал удовольствие от неожиданных замечаний Кледры.

— Я не дам вам забыть ваше обещание! — воскликнула девушка.

— Я всегда выполняю свои обещания.

— Да, конечно.

— Почему вы так в этом уверены?

Кледра улыбнулась.

— Было бы глупо с моей стороны не понять, что вы всегда держите слово, и не только потому, что это дело чести, но и потому, что не разбрасываетесь своими обещаниями.

Граф удивленно посмотрел на нее.

— Не понимаю, что заставляет вас говорить это?

— Она просто поняла твой характер, Леннокс, — заметил Эдди, — и поняла абсолютно верно. За все время, что я тебя знаю, я не припомню ни одного случая, когда бы ты дал поспешное обещание или сделал бы что-то, что не хотел сделать.

— В этом и состоит различие между надежным человеком, — заговорила Кледра, — и тем, кому нельзя по-настоящему доверять.

— Я, пожалуй, могу и загордиться, — заметил граф, — но я рад, что вы считаете меня достойным доверия.

— Йетс и ваша бабушка рассказывали мне, сколько людей доверялись вам в прошлом и скольким из них вы спасли жизнь. А теперь вы спасли… жизнь мне.

Она говорила тихо, и это было так трогательно, что граф, несколько смущенный впечатлением, которое произвели на него ее слова, поспешил предложить:

— Может быть, мы перейдем в салон? Не вижу никаких причин, почему вы должны покинуть нас.

Кледра воскликнула:

— Я должна была предложить это… уже? Я прошу прощения, если совершила… ошибку.

— Вы не совершили никакой ошибки, — заверил ее граф. — Было бы глупо, если бы вы сидели одна в салоне.

Эдди и я можем потягивать портвейн и разговаривать с вами.

Кледра неуверенно взглянула на него, словно стараясь убедиться, не проявляет ли он просто доброту к ней, несмотря на то, что она нарушила светский этикет.

Но граф ободряюще улыбнулся, и девушка почувствовала, как теплая волна захлестнула ее. Он был так добр, и она знала: пока он рядом, ей ничто не угрожает.


Граф не позволил Кледре долго оставаться в салоне.

— Это ваш первый вечер, — сказал он, — и я знаю, Ханна будет недовольна, если я продержу вас допоздна.

Он увидел разочарование в ее глазах и добавил:

— Всегда есть завтра.

— Вы хотите сказать… я смогу поужинать с вами… завтра?

— Если, конечно, мы не надоели вам!

Кледра тихо рассмеялась.

— Вы дразните меня, но вы знаете, что вы не можете мне надоесть. Быть здесь и наслаждаться таким чудесным ужином — это самое удивительное, что когда-либо происходило в моей жизни.

Когда она, пожелав им спокойной ночи, ушла к себе, Эдди налил себе бокал портвейна и сказал:

— Она очаровательна! Ты должен поговорить со своей бабушкой о том, как подобрать ей подходящего супруга.

— Супруга! — повторил граф, словно никогда не слышал, что такие существуют.

— Ты же понимаешь, если Кледра — никак не могу назвать ее «мисс», — будет замужем, Мелфорд больше не будет иметь над ней власти.

Граф смотрел на друга с изумлением.

— Должен признать, я не подумал об этом.

— Но это же очевидное и самое простое решение. Когда она выйдет замуж, сэр Уолтер не сможет избивать ее, а если он отравит ее или ее мужа, его, несомненно, повесят.

Эдди помолчал немного, а потом добавил:

— Трудность, конечно, в том, как представить ее подходящим женихам, чтобы Мелфорд не узнал об этом и не попытался вырвать ее из твоих рук или убить, уж не знаю, что у него там сейчас на уме.

— Черт побери, я уж постараюсь, чтобы он не смог сделать ни то, ни другое! — резко проговорил граф, вскочил и прошел через всю комнату к окну.

Приподняв штору, он выглянул в ночь.

На небе сверкали звезды, над деревьями парка поднимался молодой месяц.

Ночь была так прекрасна, что казалось невозможным представить, что где-то там сэр Уолтер Мелфорд, сумасшедший и страстно желающий мести, вынашивает свои дьявольские планы.

На мгновение граф подумал, что ему исключительно повезло, что он оказался замешанным в подобную ситуацию, которая, казалось, не имела к нему никакого отношения.

Это внесло в его жизнь новый интерес. Он будто воскрес. Уже несколько лет ему не приходилось испытывать ничего подобного.

Только стоя лицом к лицу с врагом, столь же коварным и непредсказуемым, как сэр Уолтер, Пойнтон чувствовал то же, что чувствовал сейчас. И хотя это было довольно тревожно, это возбуждало и каким-то необъяснимым образом радовало его.

Эдди, сидя в удобном кресле у камина, молча наблюдал за графом.

В его глазах застыл вопрос. Он был озадачен поведением друга.

Но через мгновение он потянулся за своим бокалом портвейна, и на его губах мелькнула едва заметная улыбка.


Граф отправился спать, но и лежа в постели он думал о Кледре.

Он снова и снова словно видел ее перед собой во дворе конюшен, когда ее руки обнимали Крылатого победителя или когда девушка и ее конь склонились перед ним в поклоне.

Наконец он заснул, но вдруг услышал, что ручка двери повернулась. Привыкший к опасности, граф мгновенно пришел в себя.

Дверь открылась, комната слегка осветилась светом свечи, и граф с удивлением разглядел, что на пороге появилась Кледра.

— Что случилось? — спросил он, приподнимаясь на локте.

Она пересекла просторную комнату и приблизилась к нему.

Огромные глаза, темные и испуганные, смотрели на Пойнтона с бледного личика девушки.

— Что случилось? — снова спросил он.

Она помолчала, с трудом подбирая слова:

— В… вы подумаете, что с моей стороны это очень… г… глупо, — выговорила наконец Кледра, — но я знаю, что…

Крылатый победитель в… в опасности.

Опасаясь, что граф сейчас скажет ей, что бы она не говорила глупостей, девушка продолжила:

— Я… я не могу объяснить… но так же, как я могу позвать его без слов… Я знаю сейчас, что он… зовет меня… и я… д… должна пойти к нему!

Граф смотрел на нее в недоумении.

Он заметил, что она одета в амазонку, и подумал, что, возможно, это единственная темная вещь в ее гардеробе.

Не спрашивая больше ни о чем, граф сказал:

— Если вы думаете, что ваша лошадь в опасности, мы сейчас же идем туда.

На лице Кледры отразилось такое облегчение, что он понял, как боялась девушка его отказа.

— Оставьте мне свечу и подождите в коридоре, — попросил Пойнтон.

Кледра поставила свечу на столик рядом с его постелью и вышла из комнаты.

Когда она уже была около двери, граф сказал:

— Возможно, было бы неплохо разбудить Эдди. Просто постучите к нему и скажите, что он мне нужен.

Кледра не обернулась, но граф заметил, как напряглось ее тело. Он понял, что ей не хотелось это делать, и добавил:

— Впрочем, ничего страшного, я сам разбужу его, как только оденусь. Это не займет много времени.

Дверь закрылась, и граф вскочил с постели.

Не прошло и двух минут, как он вышел из комнаты.

Свечи уже догорали. Очевидно, уже близился рассвет.

Но даже в этом слабом мерцающем свете граф разглядел, что всем своим видом девушка умоляет его поторопиться.

Молча он прошел по коридору, открыл дверь комнаты Эдди, подошел к кровати и потряс его за плечо.

— Проснись, Эдди! Кледра думает, что что-то происходит в конюшнях. Мы идем туда немедленно. Присоединяйся к нам, как только сможешь!

Эдди, не возразив ни словом, начал выбираться из постели, но граф уже снова был в коридоре и вместе с Кледрой направлялся к центральной лестнице.

Ему не хотелось тревожить ночных дозорных, пока не станет ясно, что Кледра не ошиблась.

Он старательно внушал Ханне и Йетсу, что никто не должен подозревать об опасности, которая связана с его гостьей. Поднять сейчас слуг и заставить их бежать к конюшням, — это могло причинить больше вреда, чем пользы.