Я скольжу в свой Mini, когда Дженна, просигналив, исчезает. Я еду вниз по Крест-стрит, когда Сара выходит из магазина Гаррета. На её лице шаловливая улыбка, когда она двигается вдоль улицы. Гаррет Шарп абсолютно не представляет, что он получил в её лице. Я испытываю непреодолимое желание предупредить его, когда направляюсь прямо к продуктовому магазину. Впрочем, его личная жизнь меня не касается. Возможно, он видит в ней что-то, чего я не вижу. Я надеюсь, что да, потому что всё, что я вижу, смотря в карие глаза Сары, это злорадное ехидство.

Когда я выуживаю сумки для покупок из багажника, мои мысли вертятся вокруг Адама. Почему он так стремится вернуть меня обратно? Я никак не могу его понять. Он не был мной доволен. Это логично думать, что он был бы рад свободе. Я в недоумении от того, как он себя ведет, когда получил ее.

Адам управляет собственной строительной фирмой, которая строит роскошные особняки по всему Западному побережью. Он родом из богатой, хорошо известной семьи. Вращается в высших кругах. Он может заполучить любую женщину. Я не понимаю, зачем ему я?

Я продолжаю думать об Адаме, наполняя тележку. Закупать еду лишь для себя тоскливо. Лучше я сосредоточусь на нём, чем на одиночестве, которое начинаю чувствовать.

Мы серьёзно поругались за два дня до того, как я поймала его на измене. Адам утверждал, что это было время, чтобы поговорить о нашем будущем. Также он сказал мне, что пора продать «Кофе и Пирожные Эмили». Адам сказал мне, что магазин может продолжать принадлежать мне, но я должна нанять менеджера и пекаря, так, чтобы я смогла отойти и заниматься больше нашей жизнью. Но он был в моём магазине всего лишь дважды!

Когда я думаю об этом, я понимаю, что он знал меня не лучше, чем я его. Два года вместе, и Адам абсолютно не представлял, что я никогда не оставлю свой магазин. Конечно, в конце концов, мне придётся решиться на определенные часы работы в магазине. Я хочу семью, детей. Я очень хочу детей. Но сейчас мой график не позволяет этого. Но я смогу решить этот вопрос гибко, когда придет время. Я хочу быть такой же матерью, какой была моя, участливой и внимательной.

Адам не говорил вообще ни о каком будущем. Он просто эгоистично хотел, чтобы я постоянно находилась рядом с ним. Готовила ему ужин, ходила вместе с ним на его общественные мероприятия, путешествовала вместе с ним. Адам не хотел строить со мной жизнь. Он хотел, чтобы я соответствовала тем рамкам, которые он создал для женщины. Чтобы я совершенно не заботилась ни о чем, кроме внешности и соответствующего поведения.

Иногда я задаюсь вопросом, как я с ним связалась. Но когда я об этом думаю, то понимаю, что это было легко. Вначале он был таким очаровательным. Таким милым. Было много ухаживаний. Цветы, шоколад, романтические свидания, драгоценности. Всё это было замечательно, но я запала на Адама именно потому, что мы могли говорить часами. Он мог заставить меня смеяться и плакать одновременно. Между нами никогда не было неловкого молчания. С того самого момента, как я встретила его, мне было комфортно.

Комфортно.

Не горячо, беспокойно или страстно, просто комфортно. Это было не так, как я представляла себе влюблённость. Я не идиотка. Я знаю, что любовь, это не то, что накрывает тебя с головой и забирает у тебя каждый момент вечности. Это бы задушило меня. Но когда Адам уезжал, я не чувствовала острого желания быть рядом с ним. Я редко оставалась у него, опять же из-за графика работы и необходимости печь в магазине. И я нормально спала у себя в одиночестве. Я не скучала по Адаму. Ты скучаешь по человеку, которого любишь, когда вы не вместе. Это менее всего походило на то, что я чувствовала. Я хотела, чтобы по мне тоже скучали. Адам не скучал по мне. Он заменил меня.

Я наполняю мою тележку продуктами на неделю. Осенний фестиваль начнется уже через два дня, поэтому магазин красиво украшен. Люди делают покупки, чтобы печь и готовить для участия в лотерее. Я стою в длиннющей очереди, просматривая журналы, пока кончики волос, касающиеся моей шеи, не приподнимаются.

Я верчу головой по сторонам и замечаю Гаррета, выходящего из своего магазина. Он не может меня видеть с того места, где он стоит, поэтому я быстро присаживаюсь на корточки. Почему я это делаю? Не знаю, но все же делаю.

— Вы в порядке? — спрашивает пожилой джентльмен впереди меня, когда я опускаюсь на колени.

— Я в порядке. Просто… уронила… Я просто уронила линзу!

Я притворяюсь, будто ищу, заглядывая за края стенда. Я могу видеть ботинки Гаррета, привлекающие моё внимание. Дерьмо! Я пододвигаю тележку, врезаясь в мужчину, который стоит впереди меня.

— Вы уверены, что она здесь? — неуверенно спрашивает он.

— Ага.

Я двигаю тележку таким образом, чтобы иметь возможность заглянуть под неё, пока она меня скрывает. Почему я прячусь? Я прячусь от Адама, потому что мне надоело постоянно вести один и тот же разговор. Я больше не могу делать этого. А от Гаррета я прячусь, потому что я просто-напросто ненормальная!

Передо мной появляются огромные ботинки Гаррета, и я понимаю, что он прекрасно видит меня. Меня рассекретили, но я упрямо продолжаю сидеть на корточках.

— Эмили, — в его голосе раздается грубый приказ. Он не ставит под сомненье то, что я делаю. Он говорит мне своим жестким голосом, что точно знает, что я делаю. Гаррет сводит меня с ума одним лишь словом. Как у него это получается?

— Нашла! — громко заявляю я, рывком поднимаясь на ноги.

Обеспокоенный пожилой мужчина наблюдает за Гарретом и смотрит на меня удивлёнными бледно-голубыми глазами, которые скрыты под густыми седыми бровями.

— У вас все в порядке, милая леди? — спрашивает он, глядя на огромного парня, что ждет меня.

— Да. Спасибо.

Я обхожу вокруг тележки и останавливаюсь перед Гарретом. Я поднимаю голову, чтобы встретиться с его тёмно-карими глазами.

— Прячешься, — фыркает он.

— Я не пряталась, — парирую я. — Я просто уронила свои линзы.

— Нет.

— Нет?

— Нет.

— Нет, пряталась я, или нет, я не уронила линзы?

— Эмили, — со вздохом говорит он, потирая свою небритую челюсть.

— Ладно, — сдаюсь я, смотря в его глаза, которые в данный момент становятся близки к голубому оттенку. — Я пряталась. Не знаю почему, если это как-то улучшит дело. Я пряталась от Адама, потому что я не могу иметь дело с… со всем… этим, — я размахиваю руками для большего эффекта. — Я пряталась от тебя, потому что я сумасшедшая. Или, по крайней мере, я так чувствовала себя, стоя на коленях за тележкой и заставляя нервничать этого хорошего человека, — я киваю в сторону пожилого мужчины. — Ты не Адам, и я не боюсь тебя. Но я видела тебя, и ты так просто был… там, и я повела себя как душевнобольная. И сейчас я несу бессвязный бред…

Я зажимаю рот ладонью, чтоб остановить этот поток слов. Что со мной не так? Уголки полных губ Гаррета чуть движутся, но он не улыбается. Он кивает на что-то позади меня, и я, обернувшись, вижу ожидающую меня кассиршу. Я даже ещё не разгрузила свою тележку на конвейерную ленту.

— Извините! — я поспешно начинаю укладывать продукты на ленту, пока тёплая ладонь Гаррета не ложится мне на талию. Меня пронзает дрожь.

Он на миг замирает, потом обходит меня и разгружает мою тележку. Я до сих пор поражена тем обжигающим теплом, охватившим мою кожу от его прикосновения.

— Я сам. Прекрати, не разгружай свою тележку как сумасшедшая.

Всё это ему не нравится. Взгляд Гаррета упирается в меня, как бы говоря, что «я сделаю это, и ты мне позволишь. Успокойся». Он даже не фыркает, чтобы заставить меня делать то, что ему надо.

Мальчик-подросток, очень долго расфасовывает мои продукты по пакетам, так как, не отрываясь, смотрит на Гаррета. В его тёмно-зелёных глазах какая-то смесь страха и удивления. Это заставляет меня улыбнуться. Я тоже не могу оторвать взгляд от Гаррета, но я не чувствую страха. Нет, я чувствую опьянение. Он завладевает ситуацией и пространством, даже не прикладывая усилий. Само его присутствие требует обратить на него внимание. Так что, я делаю именно это. Пока не слышу, как женщина на кассе окликает меня.

Я отрываюсь от Гаррета, когда его рука скользит в задний карман. Я не смотрю на его идеальную задницу. Нет, нет. Хотя очень хочется.

— Не глупи, — говорю я, опуская свою руку поверх его, пока он не успел заплатить. Я смотрю на небольшой экран кассы, на сумму, которую должна заплатить, а затем начинаю рыться в своей огромной сумке. Я должна отпустить Гаррета, чтобы хорошо поразмыслить над происходящим. Я опять задерживаю очередь. Это всё Гаррет! Обычно я мастерски справляюсь со всем. Продукты загружены, карточка приготовлена, сумки собраны… в этом я хороша. А сейчас из-за Гаррета вместо мозгов у меня расклеенная каша.

Я вижу, как его большая ладонь протягивает деньги вперёд, и кричу.

— Не надо!

Я встречаю удивленный взгляд Шерри за кассой (все-таки бейджи — отличное изобретение) и снова поворачиваюсь к Гаррету.

— Я сломала твой стол. Ты не станешь платить за мои продукты. Прекрати, — требую я.

Он отдаёт деньги Шерри, и она с опаской принимает их. Когда я готова возразить ему, он вновь пригвождает меня «лучше тебе помолчать» взглядом. И я так и делаю. Я закрываю рот, потому что и так устроила сцену в продуктовом магазине. Я верну ему все позже.

Я проскальзываю мимо него и жду, когда он получит сдачу. Затем он кивает мне, что мы можем идти. Подросток всё ещё на нас смотрит. Когда Гаррет кивает ему, я думаю, паренек тает, так же, как я.

Я начинаю катить тележку, пока Гаррет убирает бумажник в карман джинсов. Затем он забирает тележку у меня. Я ошеломлённо издаю писк, словно церковная мышь. Губы мужчины дёргаются вновь, но он не одаривает меня той великолепной улыбкой, которая у него есть, я знаю. Я видела её только раз, в магазине, и это произвело на меня неизгладимое впечатление. Я пищу ещё чуть громче, когда он тянет меня под руку.