Николас Спаркс - Крутой поворот

Нужно поговорить с ним. По возможности сегодня. Не позднее завтрашнего дня.

Чарли снова схватился за блокнот и записал следующее имя: Эрл Гетлин. Что он скажет?

Если откажется сотрудничать или не подтвердит слова Симса, вопрос закрыт. Отиса нужно выпускать и весь следующий год пытаться убедить Майлза, что тот невиновен, по крайней мере именно в этом преступлении. А если подтвердит? Что тогда? Гетлин со своим «послужным списком» вряд ли может считаться самым надежным в мире свидетелем. И конечно, захочет что-то взамен, что крайне отрицательно подействует на присяжных.

Так или иначе, нужно ехать прямо к нему.

Чарли переместил Эрла во главу списка и начертал третье имя: Отис Тимсон. Виновен или нет?

Если он убил Мисси, история Симса правдива, но дальше что? Держать его в тюрьме, пока они проведут открытое расследование, пытаясь обнаружить дополнительные доказательства? Отпустить его и сделать то же самое? Как бы там ни было, Харви не слишком благосклонно отнесется к делу, основанному на показаниях исключительно Симса Аддисона и Эрла Гетлина. Но можно ли надеяться что-то найти через два года?

Несомненно, нужно разобраться во всем этом. И хотя он не думал, что сможет что-то найти, придется снова начинать расследование. Ради Майлза. Ради себя.

Чарли покачал головой.

Ладно, предположим, Симс сказал правду и Эрл это подтвердит – смелое, но возможное предположение, – зачем Отису понадобилось это выбалтывать? Ответ вполне очевиден: потому что он это сделал. Если так, придется снова возвращаться к проблемам нового расследования. Но…

Мысль хотя и не сразу, но вылилась в форму вопроса.

Что, если Симс сказал правду? И что, если Отис в ту ночь солгал?

Возможно ли такое?

Чарли закрыл глаза и стал размышлять.

Если это правда, то почему? Стремление поддержать репутацию?

«Смотрите, что я сделал и вышел сухим из воды…»

Припугнуть Эрла, чтобы получить деньги?

«То же самое случится с тобой. Если…»

Или он имел в виду, что подстроил все это чужими руками, не марая своих грязной работой?

Чарли тщательно обдумывал каждую версию.

Интересно, черт возьми, откуда Отис мог знать, что в тот вечер Мисси пойдет бегать?

Вся эта история – сплошной запутанный клубок неясностей.

Ни до чего не додумавшись, Чарли отложил карандаш и потер виски. Очевидно, нельзя ограничить ситуацию только этими тремя.

И что ему делать с Майлзом?

Другом. Помощником.

Подумать только! Заключить сделку с Симсом. Отказаться заполнять протокол. Отпустить Симса и, подобно ковбою на Диком Западе, поставить Отиса перед лицом закона, даже не позаботившись сначала поговорить с Эрлом Гетлином.

Харви парень неплохой. Но у Майлза будут проблемы. Серьезные проблемы.

Вернее, будут у всех.

Чарли вздохнул.

– Эй, Мадж!

Секретарша просунула голову в дверь. Плотная седая женщина работала здесь почти столько же, сколько сам Чарли, и знала почти все, что происходило в участке. А может, она подслушивала?

– Джо Хендрикс по-прежнему начальник тюрьмы «Хейли»?

– По-моему, там теперь Том Вернон.

– Верно, – кивнул Чарли, вспомнив, что где-то читал об этом. – Не посмотришь номер телефона?

– Сейчас принесу. Он в картотеке на моем столе.

Через минуту она вернулась, и когда Чарли взял листок с номером, задержалась в комнате: уж очень ей не понравилось выражение его глаз. Может, он захочет поговорить?

Но Чарли ничего не сказал.

До Тома Вернона он сумел дозвониться только через десять минут.

– Эрл Гетлин? Да. Он все еще тут, – подтвердил Вернон.

Чарли бесцельно чертил ручкой по бумаге.

– Мне нужно с ним поговорить.

– Дело официальное?

– Можно сказать, что и так.

– Без проблем. Когда собираетесь приехать?

– Если возможно, сегодня днем.

– Такая спешка? Должно быть, дело серьезное.

– Так и есть.

– Заметано. Предупрежу, что вы едете. Сколько примерно времени уйдет на дорогу?

Чарли сверился с часами. Начало двенадцатого. Если пропустить ленч, он успеет к середине дня.

– Доберусь часам к двум.

– Договорились. Полагаю, вам нужно помещение, чтобы поговорить с ним наедине?

– Если можно.

– Я же сказал, без проблем. Увидимся.

Чарли повесил трубку, и когда надевал куртку, в комнату снова заглянула Мадж.

– Собрались туда?

– Приходится, – буркнул Чарли.

– Пока вы сидели на телефоне, звонил Трумен Джоунс. Хочет поговорить с вами.

Адвокат Отиса Тимсона.

Чарли покачал головой:

– Если позвонит снова, передай, что я вернусь около шести. Тогда и встретимся.

Мадж шаркнула ногой.

– Он сказал, что это важно и не терпит отлагательств.

Адвокаты, что с них взять! Если им что-то нужно, тут хоть гром греми! Если он хочет поговорить, это важно. А вот если хочет встретиться – дело другое.

– Сказал, что ему нужно?

– Мне – нет. Но голос рассерженный.

Еще бы не рассерженный! Его клиент за решеткой. И даже обвинение еще не предъявлено. Но какая разница? Чарли имел полное право задержать Отиса Тимсона. Время еще было. Хотя часики тикают.

– У меня нет времени общаться с ним сейчас. Пусть позвонит позже.

Мадж кивнула, поджав губы. Похоже, ей было что высказать.

– Что-то еще?

– Несколько минут назад звонил Харви. И тоже хотел с вами потолковать. Вроде вопрос не терпит отлагательства.

Чарли поспешно натянул куртку. Ну конечно, не терпит! Раз уж день такой выдался, чего еще ожидать?

– Если он перезвонит, передай то же самое.

– Но…

– Сделай, как я говорю, Мадж. У меня нет времени спорить. Да, и позови Харриса. У меня для него поручение.

Судя по выражению ее лица, Мадж все это очень не нравилось. Но все же она вышла, и через минуту в кабинете появился Харрис Янг, помощник шерифа.

– Найди мне Симса Аддисона и последи за ним.

Харрис нерешительно помялся:

– Закрыть его?

– Нет. Просто найди и нянчись до моего возвращения. Только так, чтобы он тебя не заметил.

– И долго?

– Я вернусь около шести. Вот и рассчитывай.

– Но это почти вся моя смена!

– Знаю.

– А если я получу вызов и придется уехать?

– Сиди и паси Симса. На сегодня он – твое задание. Я позвоню и вызову другого помощника, чтобы тебя заменил.

– Весь день?

Чарли подмигнул, понимая, что Харрис умрет от скуки.

– Ты меня понял. Не работа, а конфетка. Верно?

Выйдя из кабинета Чарли, Майлз не отправился домой, а стал бесцельно колесить по городу, сам не зная, куда едет. Но очевидно, им руководил инстинкт, потому что вскоре он оказался у массивной кладбищенской арки. Остановив машину, он вышел и направился к могиле Мисси. К небольшому мраморному надгробию был прислонен букет цветов, сухих и давно увядших, словно их положили сюда несколько недель назад. Но когда бы он ни приходил, здесь всегда лежали цветы. А вот карточка к ним никогда не прилагалась, но Майлз понимал, что это и не нужно.

Мисси была любима даже после смерти…

Утром, через два дня после похорон Мисси Райан, я лежал в постели, и вдруг за окном запела птичка. Накануне я оставил окно открытым в надежде, что ночью станет прохладнее.

После того случая я спал плохо, то и дело просыпался весь в поту. Простыни были неприятно влажными, подушка – насквозь мокрой. Это утро ничем не отличалось от вчерашнего, и я слушал птичку, вдыхая сладковатый запах собственного пота.

Я старался игнорировать птичий щебет, тот факт, что птица сидела на дереве, тот факт, что я по-прежнему жив в отличие от Мисси Райан.

Но ничего не получалось. Птичка сидела у самого окна, на ветке, которая почти касалась стекла. Ее крики становились все резче и пронзительнее. Она, казалось, хотела сказать, что знает, кто я и что натворил.

Я задался вопросом, когда за мной придет полиция.

И не важно, несчастный это случай или нет; птица знала, что за мной придут, и предупреждала, что скоро они будут здесь. Обнаружат, что за машина проезжала по дороге той ночью. Найдут водителя.

Раздастся стук в дверь, и они войдут.

Услышат птицу и поймут, что я виновен.

Знаю, это чистый абсурд, но в своем полубезумном состоянии я поверил.

Потому что знал: они придут.

В ящике стола между страницами книги я сохранил некролог, напечатанный в газете. Вместе со всеми аккуратно сложенными вырезками с сообщениями о несчастном случае. Хранить их было опасно. Всякий, кто случайно наткнется на книгу, поймет, что я наделал.

Но я хранил их, потому что не мог уничтожить. Потому что меня тянуло постоянно их перечитывать. Не для собственного утешения, но для того, чтобы лучше понять, что я отнял у человека жизнь. Жизнь, которая до сих пор тлела в написанных статьях. В напечатанных фотографиях. А в то утро, в той комнате, с птичкой, сидевшей у моего окна, царила только смерть.

С самых похорон меня мучили кошмары. Однажды мне приснился священник, узнавший, что я сделал. И во время службы он вдруг замолчал, оглядел ряды скамей и медленно указал на меня пальцем:

– Вот он! Человек, который это сделал!

Я увидел, как головы поворачиваются ко мне, одна за другой, как волна на переполненном стадионе. И каждый устремлял на меня взгляд, полный изумления и ярости. Только Майлз и Джона оставались сидеть неподвижно. В церкви стало мертвенно-тихо, глаза собравшихся были широко раскрыты. Я не шевелился, ожидая, когда Майлз и Джона обернутся, чтобы увидеть, кто убил ее. Но они не обернулись.

И еще один кошмар: мне приснилось, что лежавшая в канаве Мисси еще была жива, когда я нашел ее. Что она прерывисто дышала и стонала, но я повернулся и ушел, бросив ее.

Я проснулся, почти задыхаясь. Вскочил с кровати и забегал по комнате, что-то бормоча, пока не убедился, что это был сон.