Но как бы ни был смешон Маркус и его любовные дела, ее дела обстояли гораздо хуже, и Трейси знала, что не имеет права никого судить. Молли оказалась права абсолютно во всем: она дура. Было невыносимо думать, как она обидела Джона и как он обидел ее. Она потеряла не только самого близкого друга, она потеряла любовь.

Трейси любила Джона. И не потому, что теперь он изменился внешне и она узнала, какой он замечательный любовник. Она любила его всегда, но была слишком глупа, чтобы понять это. И за это она всю жизнь будет нести наказание.

Трейси уже звонила Джону раз десять. Она превратилась в жалкую пародию на Бет — от Трейси не укрылся жестокий комизм ситуации. Джон не позвонил ей и не подходил к телефону на работе. Трейси боялась, что он никогда не простит ее.

А теперь ей нужно идти к Маркусу за очередным дурацким заданием. Маркус сидел за своим столом, закатав рукава. Видимо, он терзал очередную жертву — статью, принесенную доверчивым журналистом. Его синий карандаш безжалостно перерезал жизненно важные артерии. Он работал им так энергично, что оставалось удивляться, как карандаш не ломался пополам.

Глядя на Маркуса, Трейси неожиданно поняла, что не сможет стерпеть больше ни одной грубости и ни одного оскорбления. Она шагнула в кабинет.

— Что ты хотел? — спросила она.

— Эта статья ко Дню отца получилась неплохой, — признал Маркус. — Конечно, с помощью Элисон, — добавил он.

Трейси молча стояла у двери. Как странно, думала она, когда случается самое страшное, то, что пугало тебя раньше, становится безразлично. Такое уже было однажды в ее жизни, после смерти мамы. Кошмары ее детства: две девочки, которые ее изводили, строгий учитель и даже ротвейлер, который жил в конце их квартала в Энсино, — Трейси перестала их бояться.

Пусть делают что хотят, ее это уже не задевает. В отчаянии есть свое утешение. Как и сейчас. Трейси равнодушно посмотрела на Маркуса: он ничего не мог ей сделать.

— Угу. Без нее я бы не справилась. Жалко, что статья так сокращена, — спокойно отозвалась Трейси. — Может быть, в следующий раз этого не случится. Только не заставляй меня больше писать о праздниках.

— Договорились, — довольно дружелюбно согласился Маркус. Он собрал бумаги, над которыми работал, и отложил в сторону. — Садись, — сказал он.

— Нет, спасибо, — ответила Трейси и прислонилась к дверному косяку.

Раньше она поступала так, чтобы продемонстрировать Маркусу свою независимость, но сейчас ее это не заботило.

— Слушай, я собираюсь печатать преображение очкарика. Это действительно очень забавно, — сказал он. — Думаю, мы можем дать вставки о Стиве Балме-ре — это новый президент «Майкрософта» — и Марке Грейсоне — это президент «Нетскейпа». И, может быть, о Кевине Митнике, хакере, который только что вышел из тюрьмы. Мы дадим его фото в оранжевом комбинезоне. Вообще я скажу фотографам, чтобы они занялись монтажом. Кстати, Митнику придется искать себе женщину, чтобы она его обеспечивала, потому что ему запретили работать даже в «Макдоналдсе». Бедняга. Живи у компьютера — умри у компьютера.

Трейси захотелось, чтобы Маркус немедленно умер у своего компьютера. От его слов равнодушное спокойствие рассеялось как дым. Джон никогда не простит ее, если эта статья будет опубликована.

— Ты не можешь напечатать эту статью, — сказала Трейси.

— Слушай, — ответил Маркус, — я знаю о твоих переговорах с «Сиэтл мэгэзин». Но ты не можешь публиковаться там, у меня есть право первой ночи. У нас преимущество, и я уверен, что ты занималась этим в рабочее время.

— Маркус, ты не можешь напечатать эту статью, — повторила Трейси.

Он взял со стола кучу бумаг и потряс ими перед ней.

— После того, как ты потратила на нее столько времени? После того, как я потратил на нее кучу времени? Это единственная хорошая вещь из того, что ты написала.

— Маркус, ты не можешь это напечатать. — Как сделать, чтобы до него дошло? Почему ей приходится объясняться с этим идиотом? — Это оскорбит… людей, — добавила она.

— А, тогда конечно, — протянул он с издевкой. — Если это оскорбит людей…

Трейси почувствовала, что больше ни минуты не может выносить его. Он просто эгоистичный, самовлюбленный бездарный писака. Довольно с нее.

— Если ты напечатаешь эту статью, я уйду из газеты, — заявила Трейси.

— Правда? — спросил Маркус своим глупо-самодовольным тоном. — У меня есть идея получше: ты уволена.

— Отлично, — ответила Трейси. К ней вернулось спокойствие. Иногда полное отчаяние лучше всего. — Пойду собирать вещи.

С первого взгляда на беспорядок, царящий в кровати, становилось ясно, что Трейси не вылезала из нее несколько дней. Здесь были остатки пиццы, пустые стаканчики от мороженого, недоеденные коробки мюсли, журналы, мятые газеты и книги. Но Трейси почти не читала. В основном она плакала, спала и смотрела старые фильмы, потому что от новых фильмов ей становилось еще хуже. В них братья и сестры спали друг с другом и стремились поведать об этом всему миру. Трейси затошнило то ли от кино, то ли от мороженого. Она выключила телевизор, повернулась на другой бок и с головой накрылась одеялом. Зазвонил телефон, и она послушала голос, оставлявший сообщение на автоответчике, чтобы узнать, кто это, но это был не Джон, поэтому Трейси не сняла трубку.

Она ненадолго задремала и проснулась от шума открывающейся двери. Трейси высунула голову из-под одеяла и увидела входящую в спальню Лауру.

— Ну и ну! — Лаура осмотрелась. — Хуже, чем я думала. Я купила все, что ты просила, кроме торта-мороженого. Это уже полное разложение.

— Тебя не спросили.

Лаура устроилась в ногах кровати, привстала, чтобы вытащить из-под себя тарелку с крошками, и снова уселась.

— Слушай, ты так выглядишь, как будто собралась умирать. Поверь, я хорошо знаю, каково тебе сейчас. Может быть, ты действительно навсегда испортила отношения с Джоном, хотя я считаю, что вы еще помиритесь, — сказала Лаура. — Тем не менее тебе надо вылезти из постели.

— Я не хочу, — возразила Трейси. — У меня нет работы, я не хожу в офис. И я никогда больше не пойду в спортзал. И мне еще два года не понадобится стричься. Вот и все.

Лаура заглянула в пакет с продуктами и вытащила печенье. Она взяла горсть «Золотых рыбок», бросила их в рот и передала пакет Трейси.

— И что с тобой будет дальше? — спросила Лаура.

— Пока работает доставка пиццы и есть наличные, чтобы за нее заплатить, я буду здесь. — Трейси похлопала ладонью по одеялу. — Я разрушила свою жизнь. Молли была права. Я дура.

Лаура встала и прошла к кухонному столу. Она вытащила хлеб, сырную пасту и банку виноградного желе и принялась готовить бутерброды.

— Молли — мудрая женщина. И отличный босс.

Лаура передала подруге бутерброд. Трейси откусила кусочек и зажмурилась от удовольствия. Лаура снова села рядом и принялась за свой бутерброд.

— И что сказала Молли? — спросила она.

— Она сказала, что я напрасно тратила время на разных идиотов, когда меня любил Джон. Он все время был рядом со мной, а я даже не ценила этого.

Трейси снова принялась за бутерброд, стараясь думать о том, что он скоро закончится, и не думать о Джоне.

— Почему женщинам нравятся плохие парни? — спросила Трейси. — Почему мы предпочитаем страдать, если рядом есть добрые и милые ребята? Почему мы их просто не замечаем?

Лаура пожала плечами.

— Потому что бог — садист? — спросила она, вставая, чтобы сделать еще пару бутербродов.

Трейси проигнорировала ее легкомысленную реплику.

— Почему ты думала, что любишь Питера, а я считала, что без ума от Фила, а Бет свихнулась на Маркусе?

Лаура дала ей следующий бутерброд, снова села на кровать и вытянула ноги.

— Мне кажется, это еще одна из жестоких шуток женской природы, — продолжала Трейси. — Как склонность к полноте и менопауза. Самое обидное, что примерно через пять лет мы начинаем подыскивать хорошего парня, чтобы выйти за него. И все те ребята, на которых мы и смотреть не хотели в школе и в университете — такие очкарики, как Билл Гейтс, Стивен Спилберг и Вуди Аллен, с которыми никто не хотел встречаться, — теперь могут выбирать себе любую кинозвезду или модель, потому что у них есть и ум и деньги.

Трейси снова откинулась на мятые подушки, оставив бутерброд лежать на груди.

— Я испортила себе жизнь. Я умру одинокой и несчастной.

Лаура пожала плечами.

— А Фил? Тебе не обязательно быть одинокой. Ты можешь остаться с Филом, хотя его не публикуют, у него нет работы и он воображает себя пупом Земли.

Трейси спокойно выслушала описание Фила.

— Подожди, пока я опять решу, что влюбилась в него. — Она помолчала, затем потрясла головой. — Фил! Он давно мне надоел, я просто этого не замечала.

— Ну, я не знаю, — сказала Лаура. — Он не так уж плох. Я думаю…

Трейси резко села, и ее бутерброд полетел в Лауру: он отскочил от подруги и снова приземлился на одеяло.

— Знаешь, что меня мучает больше всего? Я не могу поверить, что не замечала Джона до тех пор, пока не создала ему новый имидж и им не заинтересовались другие девушки. — Трейси ударила кулаком по подушке. — Я не понимала, какой он, пока не уничтожила его.

Лаура подняла бутерброд и протянула его Трейси, но та отрицательно покачала головой. Если она съест что-нибудь еще, ее просто стошнит, а учитывая, что она не собиралась вставать с постели, надо было подумать о последствиях.

— Я люблю его, но мне его уже не вернуть. Я заслуживаю того, чтобы пролежать здесь в одиночестве всю оставшуюся жизнь. — Она опрокинулась на спину. — Поверь мне, так будет лучше для всех, — трагическим тоном произнесла Трейси, глядя в потолок.

— Послушай, во всем есть хорошая сторона, — бодро сказала Лаура. — Ты наконец поняла, что любишь его. Я знаю это не меньше года.

— Прекрасно, значит, ты умная, а я дура. Если бы ты сказала мне это тогда, я сейчас была бы с ним. А теперь мне надо становиться в очередь за Эдисон, Бет, Самантой и Рут.