Клио подняла голову. На ее щеках горели следы от моих пощечин.

— Я не смогла, — сказала она. — Просто не смогла. Думала, что, может быть, на самом деле ничего не случилось, что мне просто хотелось этого, и все приснилось мне в кошмарном сне… А потом, когда ты не посмотрел, не заметил, я молилась… если я буду хорошо себя вести и никого не обижать, то все как-нибудь уладится…

Я сказал:

— Джорджа могут посадить в тюрьму за мошенничество.

Очки Клио запотели. Она сняла их, протерла полой рубашки и мрачно, безнадежно сказала:

— Может быть, никто не заметит…

До сих пор так и было. В Нью-Йорк прибыло пять картин; ажиотаж подогревался широкой рекламой; ни у кого не было причин подозревать, что одна из картин (точнее, две, если считать «Графиню», но это было только мое мнение) может быть совсем не тем, о чем трубили газеты. А сейчас, когда они уже были проданы, никто не был заинтересован в том, чтобы поднимать шум. Если только… Если только… Всегда нужно быть готовым к худшему.

Я понял, что смеюсь. Клио надела очки и хмуро посмотрела на меня. Я сказал:

— Ох, Клио, Клио, что ты наделала?!

Ее лоб слегка разгладился. Клио решила, что если я смеюсь, значит, все не так страшно. Она все еще оставалась ребенком.

Наконец она сказала, слегка надув губы:

— Знаешь, мне не раз приходило в голову, что это ужасно глупо. Почему такие деньги платят за ту картину, а не за твою? Если даже не видят разницы?

Я ответил:

— Это слишком долгий разговор. Давай отложим его.


Я никогда не видел снов. Правда, считается, что сны видят все; если это так, то значит, я просто никогда не мог вспомнить их после пробуждения. Но сейчас меня постоянно мучит один и тот же сон. Сон с продолжением. Как сериал.

Передо мной стоит большой холст в тяжелой раме; это огромный, сложный, меняющийся пейзаж. Иногда он немного похож на пейзажи Клода Моне, с поэтическими световыми эффектами, с рощей справа и чуть меньшей слева; в середине несколько далеких домиков — ферма, несколько коттеджей — и крошечных фигурок, жизнь которых является отражением жизни Природы; вдали клочок воды, отражающий свет не то солнца, не то луны.

Когда мне снится это, ночи проходят относительно спокойно. Но чаще я во сне подхожу к этой картине (которая висит в красивом, хорошо освещенном, но совершенно пустом зале), и она тут же становится все более населенной, многолюдной и быстрее меняется. Там всегда есть город с башнями; горы или хотя бы одна холодная зазубренная скала; небо, покрытое грозовыми тучами. Далекий блеск превращается в озеро или морской залив, либо темный и покрытый волнами, либо спокойный, серо-стальной, отражающий пасмурный свет. Видны обломки кораблекрушения; иногда сбоку появляется судно с мачтами, с которых свисают промокшие тяжелые паруса; иногда это водный велосипед без седока, дрейфующий, словно Летучий Голландец. Возникает ощущение, что что-то случилось, но остальные персонажи картины этого не замечают; мужчины пашут, ссорятся, занимаются любовью со своими женщинами; дети играют.

А иногда я оказываюсь в воде (темной и вязкой) и пытаюсь плыть на выручку к тем, кто оказался в беде. Они не так уж далеко, но я слишком устал, а они вот-вот утонут. Иногда это Клио, иногда Элен, но чаще всего Барнаби в школьной форме, с пластырем на глазу, протягивающий руки, захлебывающийся и зовущий меня. И всякий раз, когда я пытаюсь дотянуться до своего маленького пасынка, я вижу краем глаза сбоку чью-то белую руку, молотящую воду. Это Тим пытается удержаться на плаву. Он знает, что я доберусь до него; понимает, что сначала я должен спасти того, за кем плыву, и что он не должен кричать; он борется молча, а я пытаюсь не упустить его из виду, уплывая все дальше и дальше, и знаю, что однажды мне не хватит времени или сил, и море поглотит его.


Но пока еще я могу доплыть до него. Он не показывает своей боли; терпит ее молча и храбро. Он смотрит телевизор, отгадывает кроссворды, ходит в угловой магазин за сигаретами. Принимает ванну, когда ему об этом напоминают. Играет с Барнаби в «Старую деву», «Сон» и детский «Скрэббл». Наносит визиты своей матери. Я тоже делаю это, причем гораздо чаще, чем думает Клио, но с тех пор как Джордж взял ее на постоянную работу в галерею и начал посылать в командировки за границу, скрывать это мне стало легче. Джордж очень доверяет мнению Клио. Он так и не узнал, что она чуть не подвела его под монастырь, а я спас от позора и унижения, если не от чего-нибудь похуже. Если какой-нибудь подозрительный тип, сующий нос не в свое дело, пристально вглядится в моих «Вязальщиц» (висящих в Филадельфийском музее европейского искусства), решит проверить их происхождение и посетит личную галерею лорда Оруэлла, то найдет там похожую копию (чуть более темную — видимо, раннюю) и на том успокоится. Конечно, если он не дока. Но даже в этом случае ему предстоит битва с целой армией «экспертов», которых наймет музей, чтобы разбить его доводы в пух и прах. А до тех пор будет считаться, что это копия копии. Конечно, каждому случалось попадать в дурацкое положение, и никто не захочет снова в нем оказаться.

Моя мать вряд ли будет хвастаться очень неплохим Стаббсом, висящим на стене гостевой спальни ее домика в Боу, потому что он ей не очень-то нравится.

— Конечно, картина красивая, — говорит она, обращаясь ко мне, — но я думаю, до других твоих работ ей далеко.

Об авторе

Нина Боуден родилась в Лондоне в 1925 г., закончила Илфордскую среднюю школу для девочек и Соммервилл-колледж, Оксфорд. За свою творческую жизнь написала двадцать романов для взрослых и семнадцать — для детей. Она работала мировым судьей, входила в советы различных литературных объединений, в том числе Королевского литературного общества, Пен-клуба, Общества авторов и Совета по делам литературы и искусства. Нина Боуден является президентом Общества женщин-писателей и журналистов, часто выступает с лекциями, она кавалер ордена Британской империи 2-й степени (1995).

Наибольшую популярность у читателей завоевали ее романы «А Woman of my Age» («Женщина моего возраста»), «Anna Aparent», «Family Money» («Семейные деньги», по которому был снят сериал), «Familiar Passions» («Знакомые страсти») и «Circles of Deceit» («Круговорот лжи»). Роман «Круговорот лжи», впервые опубликованный в 1987 году, стал финалистом конкурса на высшую в Великобритании литературную премию Букера и был экранизирован Би-Би-Си.